Классики / Новая / Шеллинг / Философия откровения / Философия откровения, т

264_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

κατʹ ἐξοχήν, воление — акт κατʹ ἐξοχήν. Переход а potentia ad actum повсюду есть лишь переход от неволения к волению. Непосредственно могущее быть, следовательно, есть то, что для того, чтобы быть, не нуждается ни в чем, кроме того, чтобы перейти именно от неволения к волению. Бытие состоит для него как раз в волении; в своем бытии оно есть не что иное, как воление. Никакое действительное бытие немыслимо без действительного воления, каким бы более детально модифицированным оно ни было. Что что-то есть, стало быть, бытие какой-либо вещи я распознаю лишь по тому, что она себя утверждает, что она исключает из себя иное, что она противостоит всему иному, пытающемуся проникнуть в нее или ее оттеснить. Абсолютно лишенное сопротивления мы называем ничто. Что есть нечто, должно противостоять. Само слово «предмет» (Gegenstand), которым мы обозначаем реальное в нашем познании, значит, собственно, только противостояние (Widerstand) или есть то же самое, что и «противостояние». Противостояние же, по существу, заключается лишь в волении, только воля есть собственно сопротивляющееся, и притом способное к безусловному сопротивлению в мире, а поэтому, в сущности, неодолимое. Даже Бог, можно сказать, в состоянии победить волю только при помощи ее самой.

Воспринимаемые нами различия между вещами состоят не в том, как могло бы показаться на первый взгляд, что одни абсолютно лишены воли, другие, напротив, наделены волей или суть волящие. Различие Заключается только в способе воления. Например, так называемое мертвое тело хочет, собственно, лишь себя, оно как бы исчерпано самим собой и именно поэтому импотентно вовне, если не возбуждается; оно самим собой насыщено (в таком случае оно, следовательно, должно быть пустым), самим собой наполнено, а поэтому также есть не большее, чем именно наполненное пространство, т. е. наполненная пустота, напол-

ненное воление, ведь всякое воление является, в сущности, пустотой, недостатком, как бы голодом; мертвое тело существует посредством только лишь эгоистичного, в себе самом исчерпывающегося и уже поэтому слепого воления. Мертвому телу достаточно себя, и оно хочет только себя. Животное и даже живое растение, которому ведь приписывают световой голод, хочет чего-то вне себя, человек стремится к чему-то выше себя. Животное благодаря своему волению выведено из себя, человек в поистине человеческом волении поднят над собой.

Разница между тем только естественным сопротивлением, которое какое-нибудь тело оказывает напирающему на него, и тем, которое человеческая воля оказывает принуждению или даже самым привлекательным соблазнам, не заключается в самой силе. Как можно было бы это помыслить? Сила в обоих случаях одна и та же, и там, и там — воля, однако в только естественном сопротивлении — слепая воля, в моральном сопротивлении — свободная, думающая воля, которая, впрочем, там, где прибавляется сила твердого, ярко выраженного характера, сама проявляет природу как бы слепой воли и действует с той же самой уверенностью и решительностью, что и слепая. Итак, воля находится повсюду и во всей природе от низшей до высшей ступени. Воление есть основание всей природы. А то изначально могущее быть, для которого переход от небытия к бытию есть лишь переход от неволения к волению, в своем бытии даже не может быть ничем иным, кроме как именно ставшей активной, как бы воспламенившейся волей. Неволение есть

покоящийся, воление — воспламенившийся огонь, как мы сами в обычной жизни говорим об огне желания, вожделения. А посему первоначальное бытие состоит только в воспламенившемся волении; повсюду, где прежде покоившееся, постольку лишь потенциальное и неощутимое бытие дает себя почувствовать, всякое первое возникновение бытия,

266_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ИОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

в частности, в органической природе, есть воспламенение или сопровождается воспламенением.

Все эти разъяснения были необходимы только для того, чтобы осознать смысл и всю важность того первого определения: то, что есть до бытия, или то, что будет (это, по сути дела, еще совершенно неопределенное, которое мы сей-

час пытаемся определить), есть непосредственно могущее быть. А после того, как объяснено, что следует понимать под непосредственно могущим быть, можно без труда осознать (этим я перехожу к новому определению), что, будучи определено таким образом, то, что есть до бытия, в сущности, не могло бы быть свободным быть или не быть и, следовательно (так как в случае с ним речь идет только о бытии и небытии), вообще не могло бы быть свободным. Я говорю: если то, что будет, есть не что иное, как непосредственно могущее быть, то оно не может быть свободно движущимся в бытие. Ведь для подобной непосредственной роtentia existendi, скорее, естественно возвышаться до бытия; собственно говоря, у нее не было бы вовсе никакого выбора переходить или не переходить в бытие; ее бы ничто не удерживало от бытия или ее бы ничем невозможно было удержать от бытия, мы даже должны были бы удивляться, не обнаруживая ее всегда уже перешедшей; мы не могли бы ее, собственно, зафиксировать как роtentia existendi, мы не могли бы ее именно поэтому удержать как то, что будет, она всегда была бы уже сущим, и притом, как нетрудно осознать, слепо сущим. Ведь ясно, что та воля, если уж она восстала, воспламенилась, больше не является самой себе равной. Она уже не есть то, что может быть и не быть, она есть то, что могло быть и не быть. Большего падения невозможно помыслить. Все, о чем мы говорим, что оно могло быть и не быть, есть лишь случайно сущее, но именно для случайно сущего его бытие становится необходимостью, т. е. оно больше не может не быть, следовательно, в этом смысле

__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______ 267

есть необходимо сущее. Как человек до поступка, в отношении которого он еще свободен, другой, чем после совершенного поступка, когда последний становится для него необходимостью, оборачивается против него и теперь подчиняет его себе, так и непосредственно могущее быть в бытии больше не есть чистая сущность (сущностью является именно то, что не приобрело себе еще никакого бытия, что еще не захвачено бытием — свободно в отношении бытия), так и, стало быть, непосредственно могущее быть в бытии уже не есть свободная от бытия, безбытийная сущность, оно есть как бы пораженное и обремененное бытием, есть положенное вне себя, т. е. вне своей возможности, которое как будто утратило самого себя и уже не может вернуться назад в самого себя, оно есть вне себя сущее в том самом смысле, в котором о каком-либо человеке говорят, что он вне себя, т. е. не владеет собой, легкомысленно утратил возможность владеть собой. Ничто (говоря мимоходом) человек не должен беречь больше, чем свои возможности, ибо в них-то и заключается его подлинная сила и крепость; именно то, что он хранит в себе как возможности, составляет его нетленное богатство, которого не следует лишаться, из которого человек должен черпать, но которое он не должен исчерпать. Значит, непосредственно могущее быть, положенное вне себя, т. е. вне своей возможности, является не владеющим самим собой, бессознательным, τὸ ἐξιστάμενον,6 положенным посредством фальшивого экстаза вне себя и в этом дурном смысле существующим.

Непосредственно могущее быть, насколько оно таково, еще есть источник бытия, но если оно возвысилось до бытия, то хотя оно и есть теперь сущее, однако такое, которое перестало быть источником бытия, а также не может вновь вернуться туда; здесь, как говорится: facilis descensus Averni; sed revocare gradum7 — именно это и было бы для него невозможным. Сейчас оно больше не может не быть. Под-

268_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

линная же свобода заключается не в возможности быть, обнаруживаться, а в возможности не быть, не обнаруживаться, как благоразумного больше узнают по тому, чего он не делает, чем по тому, что он делает. Как то, что оно есть, как чистое могущее быть, оно никогда бы не могло быть схвачено в действительном бытии. Значит, оно всегда есть сущее лишь за счет самого себя, т. е. с утратой самого себя. Оно вознесено на вершину, где оно как бы ни единого момента не может сохраняться. Следовательно, даже это, от чего мы отправились, — что начало есть могущее быть, таким образом, что могущее быть Есть, — мы не могли бы высказать со всей решительностью. То, что будет, есть могущее быть и также не есть таковое. А именно, оно есть таковое, если оно не движется, не возвышается до бытия; оно не есть таковое, т. е. оно есть таковое не таким образом, чтобы оно не могло быть также противоположностью, слепо сущим. Но раз уж оно может, почему оно издавна не перешло в бытие, хотя для него естественно двигаться туда, если его не удерживает от этого противоположная воля? Так как. стало быть, его совершенно не зафиксировать чистым, или самим по себе, или абсолютно положенным, то мы больше не встретили бы его как могущее быть, мы сразу нашли бы его только в бытии, как бытие, которое поглотило бы свое собственное начало, уничтожило само себя как волю, как причину — как бытие, для которого мы именно поэтому не знали бы никакого начала.

Значит, если мы хотим помыслить то, что будет, как таковое, если мы его вообще хотим удержать, положить как могущее быть (что прежде всего является нашим намерением), то мы не можем его мыслить лишь как могущее быть, мы вынуждены высказать, что оно есть большее, чем только это Говоря, что то, чтó будет, или что сущность (ведь сущность еще есть вне бытия и над ним) непосредственно есть могущее быть, мы не обязывались утверждать, что она

не должна быть большим, чем это. Но теперь возникает вопрос, чем же она могла бы быть помимо того; поговорим сейчас об этом!

Итак, primo loco8 мы положили ее как только могущее быть — в двояком смысле: как не-сущее и, кроме того, как только могущее перейти — как таковое она имеет непосредственное отношение к бытию. Но подобное непосредственное отношение нельзя положить вторично. Ее следующее отношение к бытию может быть уже лишь опосредованным. Если primo loco, т. е. в своем непосредственном, неопосредованном отношении к бытию, она есть могущее быть, то secundo loco9 ее можно будет определить только как немогущее быть. Однако этим не будет сказано ничего, если мы не определим ее даже как противоположность могущего быть. А противоположность могущего быть, кото-

рое постольку есть не-сущее, есть чисто сущее (das rein Seyende).

Чтобы уяснить это для себя в полной мере, обдумайте следующее.

Мы определили то, что есть до бытия, как могущее быть. Однако могущее быть обнаружилось как то, что невозможно удержать самим по себе, как подлинная natura anceps.10 Именно поэтому мы перешли ко второму определению. Смысл, или намерение, нашего перехода заключался, таким образом, в том, чтобы удержать могущее быть как могущее быть, защитить его от перехода в бытие. Мы хотим его как могущее быть — означает, что мы хотим, чтобы оно оставалось potentia pura, чистой возможностью, возможностью без бытия. Но таковым оно может оставаться, лишь если оно как бы взамен того бытия, в которое оно могло бы вступить, которое оно могло бы приобрести и которое, следовательно, было бы лишь приобретенным, если взамен этого случайного бытия Оно само уже в себе и до себя, т. е. без своего участия, есть чисто сущее. Как лишь могущее

270_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ_____________

быть оно перешло бы в бытие до всякого мышления (vor allem Denken), или, как это превосходно выражает немецкий язык, незапамятным образом (unvordenklicher Weise); значит, оно не может быть лишь могущим быть, или оно остается могущим быть лишь постольку, поскольку оно в этом оставании точно так же есть чисто сущее, т. е. бесконечное, не ограниченное никакой возможностью сущее. Таков, стало быть, новый пункт нашего изложения, причем я хочу вставить еще только то замечание о движении философии, что всякий его момент полностью понимаешь, лишь уходя от него, примерно так, как человек лучше постигает ка- кой-нибудь прошлый момент своей жизни, когда он оставил его и перешел к последующему, чем в тот самый момент, отчего именно в философии, где верная идея может быть порождена только последовательно, нужно ожидать целого, чтобы полностью понять частное.

Первой трудностью, которую вы, должно быть, найдете в этом переходе, бесспорно, будет следующая. Вы спросите меня: каким образом именно то, относительно чего мы допускаем, что оно есть до бытия и над ним, или каким образом именно то, о чем мы прежде говорили только как о мыслимом до бытия и над ним, тем не менее в то же время может быть определено как чисто сущее? На это я замечу следующее. Во-первых, мы вообще не могли быть намерены мыслить то, что мыслится до бытия и над ним, на этом основании как вообще не-сущее и никаким образом не-су- щее. Оно выступает как ничто только по сравнению с позднее появляющимся бытием, внутри же себя оно не есть ничто, оно Есть, только не в том смысле, как то, что будет потом. Уже только могущее быть именно потому, что оно таково, не есть ничто; оно есть не actu сущее, оно лишь не есть вне себя (außer sich) сущее, однако по этой причине еще не есть и внутри себя (in sich) не-сущее, оно, скорее, есть как раз только внутри себя, лишь в первоначальном

__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ ВТОРАЯ КНИГА_______ 271

состоянии (urstandlich), а не предметно (gegenstandlich) су-

щее. Оно Есть, как есть воля, которая еще не проявила себя, которая, следовательно, вовне также равна нулю, о которой поэтому никто не знает, которая ни для кого не предметна, стало быть, оно Есть, как есть воля в первоначальном состоянии, до своего проявления. Мы могли бы для этого вида бытия, чтобы значительно облегчить понимание, воспользоваться собственным словом вместо применяемого сейчас ко всем видам бытия promiscue11 слова «бытие», если бы, к сожалению, в немецком языке старый глагол «Wesen» не вышел из употребления (он встречается еще только в прошедшем времени — в форме «gewesen»), мы могли бы назвать то непредметное бытие, которое оттого еще не есть совершенное небытие, а есть именно только еще лишь в первоначальном состоянии находящееся бытие, «das rein Wesende». И, таким образом, тогда бытие того, что мы называем «das rein Seyende», по сравнению с этим было бы «das rein seyende Seyn».12 Но как (и это — второй пункт моего разъяснения), подобно тому как или точно так же, как лишь могущее быть, насколько оно таково, по сравнению с действительным бытием выступает как ничто, и чисто сущее, в том смысле, в каком мы его понимаем, по сравнению с actu сущим выступает как ничто, ведь actu сущее не есть чисто сущее, потому что оно перешло а potentia ad actum. Значит, оно имеет в потенции отрицание в себе — оно не есть чисто позитивное, ибо потенция, которая ему предшествовала, есть отрицание бытия, которым оно сейчас обладает, от этого же отрицания оно избавиться не может, оно всегда остается ставшим позитивным из негативного, т. е. оно имеет негативное в качестве своей вечной предпосылки. Чисто сущее (в нашем смысле), напротив, есть позитивно сущее, в котором нет совершенно ничего от какого-либо отрицания. Если actu сущее не есть чисто сущее, то отсюда следует, что, наобо-

272_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЧЕФ ШЕЛЛИНГ_____________

рот, чисто сущее не есть actu сущее — и что к actu сущему оно, скорее, относится равным образом как ничто, именно так, как лишь могущее быть.

Так как важно, чтобы данное понятие чисто сущего было как бы полностью прозрачным, то я изложу его дополнительно с другой стороны.

Ранее лишь могущее быть мы сравнили с еще бездействующей, т. е. неволящей, волей. Воля, которая не хочет, разумеется, выступает как ничто; постольку всякое воление, всякое желание возникает, будто из ничто. Если в нас возникает какое-то желание, то вдруг имеется какое-то бытие там, где прежде ничего не было. Из-за этого мы чувствуем себя стесненными желанием, ведь оно занимает пространство, которое раньше было свободным, в котором мы чувствовали себя свободными, и мы как бы облегченно вздыхаем, когда вновь освобождаемся от этого желания. В могущем быть находится зародыш желания, воления. Могущее быть есть могущая хотеть воля; как лишь могущая хотеть она, таким образом, выступает как ничто. Если еще не вопящая, но могущая хотеть воля выступает как ничто, то кемогущая хотеть воля должна быть еще больше равна ничто. Именно таково соотношение между могущим быть и чисто сущим. Могущее быть = могущей хотеть воле, чисто сущее = полностью лишенной воли и желания, абсолютно невозмутимой воле, ибо ему не надо хотеть бытия, потому что оно есть само собой, т. е. в себе и до себя, как бы без самого себя, сущее. Таким образом, чисто сущее от действительного бытия отстоит даже еще дальше, чем могущее быть, которое находится будто непосредственно на пороге (Opportunität) актуального бытия (если воспользоваться выражением врачей); поэтому мы и говорили сначала о могущем быть и только затем о чисто сущем, ведь вся эта последовательность определяет себя в соответствии с близостью или удаленностью от действитель-

__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______ 273

ного бытия. Могущее же быть есть ближайшее, чисто сущее — более удаленное от бытия. Ибо так как в последнем нет никакой потенции, то легко осознать, что оно сначала должно было бы быть положено in statum potentiae,13 чтобы перейти а potentia ad actum. Значит, чтобы actu быть, оно предполагает нечто, чем оно полагается in statum potentiae, т. е. чем оно отрицается в своем бытии. Следовательно, оно также не есть непосредственно могущее быть, а именно actu быть, само же могущее быть, чтобы actu быть, не предполагает ничего, потому что оно само есть потенция. С таким же успехом мы могли бы дедуцировать и, наоборот, понятие чисто сущего из понятия лишь опосредованно могущего быть. То, что будет, естественно, должно, во-первых, или сначала, быть непосредственно могущим быть. Однако если оно не есть лишь могущее быть, то тогда оно в следующем определении не может быть опять-та- ки непосредственно могущим быть, а может быть только лишь опосредованно могущим быть. Но что же есть это только опосредованно могущее быть? То, в чем нет никакой возможности, никакой потенции, что, следовательно,

есть purus actus.14 Оно, чтобы перейти а potentia ad actum,

таким образом, чтобы действительно быть, сначала должно быть положено in potentiam,15 так как само собой оно не является потенцией.

В связи с данным определением может, однако, возникнуть вопрос, на который хотя и нельзя прямо сейчас ответить полностью, но который я все-таки не стал бы отклонять, потому что он кого-нибудь мог бы навести на раздумья.

Итак, можно было бы спросить: каким образом возможно мыслить то, что будет, на второй ступени как чисто, бесконечно, как бы без воли водящее? Трудность заключается в следующем. Всякое воление, в котором водящее хочет самого себя, ео ipso16 уже невозможно помыслить без перехо-