4. Экономическая политика коммунистов

Экономическая система России до октября 1917 г. включала в себя: государственные, акционерные и кооперативные предприятия. Распределение осуществлялось через рынок средств производства, товаров и труда. Стремясь к власти, марксисты так и не создали модели новой экономики. Утверждения о загнивании ведущих индустриальных государств, о скорой социалистической революции выдавали желаемое за действительное. Резко осуждая паразитизм западных монополий, В. Ульянов надеялся, что государство коммунистов сможет устранить недостатки монополизма. При этом особую роль вождь отводил использованию такого немецкого опыта как всеобщая трудовая повинность и нормированное снабжение продовольствием.

Оказавшись у власти, коммунисты вынуждены были экспериментировать на ходу. Строить новый экономический порядок они пытались от противного: ликвидировать частную собственность, внедрить плановое развитие вместо свободного рынка. Ульянову, Преображенскому, Пятакову, Бронштейну, Бухарину и другим очень хотелось совершить скачок в коммунизм. Главным средством для достижения этой цели было избрано тотальное огосударствление. Государство объявило себя собственником всех земель, заводов, банков, бань, родильных домов, театров, музеев, тканей, кожаной одежды, аптек, спиртных напитков, изобретений, моргов, кладбищ и так далее.

Коммунистическое государство отняло предприятия не только у частных лиц, но и у общественных организаций: Всероссийского союза городов, Всероссийского земского союза, у Российского общества Красного Креста. Государство присвоило себе также акционерные предприятия. Захватив все это, коммунисты долго не могли наладить ни эффективного производства, ни справедливого распределения. Экономическая заинтересованность заменялась внеэкономическим принуждением. Резко возросло количество чиновников-контролеров. Следуя путем внеэкономического принуждения, коммунисты неизбежно пришли к системе государственных повинностей и наказаний за их невыполнение. Специальные продовольственные армии взымали с крестьян зерно, масло, мясо, мясо птицы, мед, кожи и тому подобное. Крестьянам запретили продавать свою продукцию на рынке. Веками существовавшей торговле приклеили ярлык «спекуляции». Печально знаменитый «Декрет о спекуляции» от 22 июля 1918 г. фактически запрещал всякую негосударственную торговлю, устанавливал так называемые «твердые цены»¹¹⁰. То есть такие цены, которые не давали прибыли и не покрывали издержек производства.

С целью оправдать грабеж крестьян, В. Ульянов пустил в оборот термины: «излишки», «кулак», «мироед». Зерно, скот, деньги не могут быть лишними. «Излишки» появляются лишь тогда, когда власть произвольно устанавливает норму питания, размера хозяйства, накопления. Кличкой «кулак» называли рачительного хозяина, труженика, семьянина, верующего. Подобная дискредитация как бы оправдывала последующие репрессии «спекулянтов» и «кулаков».

Указом от 3 февраля 1920 г. вводилась всеобщая трудовая повинность по: заготовке топлива, уборке урожая, строительству государственных объектов, ремонту дорог, очистке железных дорог от снега, перевозке государственных грузов. Насильно мобилизованные люди уклонялись от бесплатной работы. 27 апреля 1920 г. СНК вводил следующие наказания за прогулы: денежные вычеты из жалования, сокращение пайка, заключение в концлагерь.

В конце 1920 г. кремлевские вожди предприняли новую попытку скачка к коммунизму. Был взят курс на милитаризацию труда, ликвидацию товарно-денежных отношений. Развал финансовой системы коммунисты ставили себе в заслугу. Бывшие имения помещиков передали совхозам. Надежды крестьян получить в награду за разгром «белых» земли помещиков лопнули. Более того, с декабря 1920 г. крестьян стали насильственно объединять в коммуны. Комиссары пытались обобществить семенное зерно для будущего коллективного весеннего сева. Крестьяне восстали. Восстала и Кронштадтская крепость. В. Ульянов был вынужден спешно менять политику чтобы удержаться у власти.

Коммунистическая литература представляет политику военного коммунизма как временную меру, вынужденную войной. Это тавтология. Прежде всего, политика военного коммунизма оформилась в конце 1920 г., когда победа Красной армии была близка. В военном коммунизме преобладали доктринальные причины. Прямой продуктообмен рассматривался ленинцами как кратчайший путь к коммунизму. Реальная жизнь отвергла марксистские схемы. Миллионы россиян не желали жить по новым противоестественным декретам. Оказалось, что научный коммунизм Маркса и Ленина также утопичен как и его предшественники. Весь коммунизм утопичен и не может быть иным. Этот вывод достался нашей стране слишком большой ценой. Воплощение утопии возможно только насилием. Страшна не утопия сама по себе, а утопия у власти.

Самый большой миф советской историографиии – это гениальное ленинское учение о новой экономической политике. Историки коммунисты замалчивают, что прежний великий план коммунистического строительства, принятый в декабре 1920 г., лопнул уже через три месяца под напором крестьянских восстаний. В марте 1921 г. В. Ульянов спешно провозгласил так называемую новую экономическую политику. Правительство обещало снизить поборы с крестьян, разрешить торговлю, допустить частника в производство, сферу обслуживания. В. Ульянов разрешил аренду, концессии¹¹¹. Тем не менее, эти факты не позволяют утверждать о перемене воззрений вождя на социализм. В концепции новой экономической политики масса пробелов, недомолвок, позволяющих произвольно ее трактовать. Вначале утверждалось, что НЭП всерьез и надолго, а через год глава партии и правительства объявил отступление законченным. Конституция, программа партии остались прежними. В каждом выступлении В. Ульянов подчеркивал незыблемость диктатуры пролетариата. Силовые структуры государства постоянно укреплялись. Разумеется, налог лучше развертки¹¹². Однако право устанавливать налоги осталось у тех, кто им пользовался ранее. Кроме того, налог взымался взависимости от разрядов урожайности, которые определялись из центра. Завышая разряд урожайности, правительство увеличивало сумму налога. Чтобы облегчить свое положение крестьяне скрывали от чиновников подлинный размер посевных площадей. Иными словами произошло временное ослабление нажима, но политика военно-феодальной эксплуатации крестьянства продолжалась.

Налоги на нэпманов носили характер контрибуций. Вкладывать деньги в производство было невыгодно. Предприниматели устремились в сферу торговли, где капитал оборачивался быстрее. Концессии не получили должного развития, так как СНК выдвигал невыгодные условия для западных инвесторов. В 1923 г. правительство предприняло попытку совершить очередной скачок в накоплении средств. Резко подняли цены на продукцию промышленности. Диспропорция цен привела к затовариванию, к остановке многих заводов.

Значение новой экономической политики явно преувеличено, поскольку она изучается изолировано. Если рассматривать весь период советской истории России как господство коммунистической редистрибутивной (распределительной) экономики, то 1921-1927 гг. можно выделить как этап временного ослабления режима, частичную его либерализацию. Таким образом, НЭП — это кратковременная половинчатая реформа в экономике, которая не сопровождалась изменениями в политической системе. В этом причина довольно быстрого падения нэпа. Диктатура пролетариата и экономическая свобода несовместимы. Попытки повторить НЭП можно проследить на экономических реформах 70-х гг., а также в годы перестройки. Результат был прежним. Реформы в экономике и политике должны идти одновременно.

Переход к нэпу породил большие надежды у эмигрантов. В частности Н. Устрялов¹¹³писал, что советская власть как редиска: сверху красная, внутри – белая. Со временем национальные интересы возьмут верх над коммунистическими догматами. Ему вторил Н. Бердяев: «На поверхности все кажется новым в русской революции – новые выражения лиц, новые жесты, новые костюмы... Но попробуйте проникнуть за поверхностные покровы революционной России. Там узнаете вы старую Россию, встретите старые знакомые лица. Бессмертные образы Хлестакова, Петра Верховенского и Смердякова на каждом шагу встречаются в революционной России и играют в ней немалую роль, они подобрались к самым вершинам власти...»¹¹⁴. Не только В. Ленин, но и все его окружение было настроено против нэпа. В декабре 1925 г. глава ленинградских коммунистов С. Киров говорил: «... Хотя, посмотрев на рожу нэпмана, плюнуть хочется, но все-таки мы его горла из рук не выпускаем, мы не даем капитализму распухнуть»¹¹⁵.