А. Общность

1. Семейная жизнь = единодушие. Объемлет человека со всеми его настроениями. Подлинным ее субъектом является народ.

* Цит. по: Теннис Ф. Общность и общество. / Пер. с нем. Д.В. Скляднева. СПб., 2002. С. 378—385. Цитируемый текст иллюстрирует содержание раздела 3 базового пособия учебного комплекса по общей социологии.

2. Деревенская жизнь = обычай. Объемлет человека со всем его нравом. Ее подлинным субъектом является интегральное существо.

3. Городская жизнь = религия. Объемлет человека вместе с его совестью. Подлинным субъектом тут выступает церковь.

В. Общество

1. Крупногородская жизнь = конвенция. Полагает человека со всеми его стремлениями. Подлинным ее субъектом является общество как таковое.

2. Национальная жизнь = политика. Полагает человека со всей его расчетливостью. Подлинным субъектом такой жизни является государство.

3. Космополитическая жизнь = публичное мнение. Полагает человека со всей его сознательностью. Здесь подлинным субъектом является республика ученых.

С каждой из этих категорий связывается, далее, преобладаю­щий род занятий и обусловленная ими основная направленность духа. Их взаимная соотнесенность может быть представлена сле­дующим образом:

А

1. Домохозяйство: основано на расположенности, а именно на склонности и любви ко всякому порождению, созиданию, сохранению. Нормы его задаются взаимопониманием.

2. Земледелие: основано на привычке, а именно на регулярно повторяющемся труде. Мера и направление совместного труда указываются обыкновением.

3. Искусство: основано на памяти, а именно на полученной выуч­ке, усвоенных правилах и собственных идеях. Воля искусных людей скрепляется их верой в свою миссию и свое дело.

В

1. Торговля: основана на осмотрительности, а именно на вни­мании, сравнении, расчете, составляющих основное условие всякой сделки. Торговля [Handel] есть чистое (т.е. произволь­ное) действие [Handlung]. А контракт есть торговое обыкно­вение и предмет веры в торговле.

2. Промышленность: основана на принятии решений, а именно на разумном и эффективном применении капитала и на про­даже рабочей силы. На фабрике все подчиняется уставу.

328

329

3. Наука: основана на понятиях, что очевидно само по себе. В форме ученых мнений она устанавливает для себя свои собственные законы и выражает свои истины и воззрения, которые затем проникают в литературу, в прессу и тем самым в общественное мнение.

Подразделение на эпохи

В более раннюю эру основной тон задает семейная жизнь и до­мохозяйство, в более позднюю — торговля и крупногородская жизнь. Но если мы ближе рассмотрим эру общности, то сможем обнаружить в ней несколько эпох. Все ее развитие направлено на приближение к обществу, в то время как общность, с другой стороны, сохраняет свою — пусть и убывающую — силу и остается реалией социальной жизни также и на всем протяжении общественной эры. Но первая эпоха формируется под воздействием нового базиса совместной жизни, возникающего с началом возделывания земли и почвы, т.е. под влиянием соседства, действующего наряду с древним и по-прежнему сохраняющимся базисом кровного родства, под влиянием деревенской общины наряду с родовой. Вторая эпоха начинается, когда деревни развиваются в города. Общим для тех и других является пространственный принцип совместной жизни, в противополож­ность временному принципу семьи (племени, народа). Ведь если последняя возводит свое происхождение к общим предкам, то ее невидимые, метафизические корни как бы скрываются под землей. Ныне живущих связывает здесь последовательность предшествую­щих и последующих поколений, прошлое и будущее. В первом же случае наиболее прочные связи и отношения обусловлены дей­ствительной, физической почвой, постоянным местом обитания, видимой, реальной землей. Однако в течение общностной эры действенность этого более молодого, пространственного принципа сдерживается более старым, временным. С началом общественной эры он вырывается на передний план и вызывает к бытию феномен крупного города. Последний, как показывает уже само его имя, в то же время представляет собой крайнее, избыточное проявление пространственного принципа в его городской форме, которая, благодаря такой возможности и ее действительному воплощению, оказывается решительно противоположна сельской форме того же самого принципа, деревенскому поселению, которое существенным и даже необходимым образом пребывает в состоянии скованности. Отсюда становится ясно, в каком смысле весь ход развития можно

понимать как прогрессирующую тенденцию городской жизни и сущности. «Можно сказать, что вся экономическая история обще­ства (т.е. история современных наций) резюмируется в движении противоположности между городом и селом» {Marx К. Das Kapital. Bd.I. S.364¹). Говоря точнее: существует определенная точка, начи­ная с которой города, если их оценивать по универсальной действен­ности и значению, в масштабах совокупного населения получают перевес надлежащей в их основе земельно-сельской организацией, так что отныне последней приходится расходовать на пропитание и развитие первых большее количество своих собственных сил, чем то, которым она может пожертвовать без ущерба для собственного воспроизводства. Это означает, что она близится к своему распаду, за которым неминуемо последует распад вышеупомянутых обуслов­ленных ею органов и видов деятельности.

Таков всеобщий закон соотношения органической (раститель­ной) и животной (сенситивной) жизни, каким он неизменно видится при нормальном и вместе с тем по возможности наиболее благопри­ятном ходе развития животного, а у человека, поскольку животная жизнь и воля складываются у него в особую разновидность, в мен­тальную жизнь и воление, может помимо всеобщего приобрести еще и особенное значение. Ведь, следуя своему разуму, человек способен дойти до саморазрушения: как непосредственно, исходя из разума, так и опосредованно, поскольку, преследуя надлежащие цели, он способен сам определять свою судьбу и, таким образом, продлевать, но также и укорачивать свою жизнь; а также потому, что его разру­шение, как и вся его жизнь, может быть выражено в одной только ментальной сфере, помимо его животного бытия, а иногда продол­жается даже и за пределами последнего. Так что в той мере, в какой принимаются во внимание эти (ментальные) феномены, собственно животное существование остается как бы на полпути между ними и феноменами растительной жизни и с известными оговорками может быть причислено либо к первым, либо ко вторым.

Итак, если в нормальном ходе развития различается его вос­ходящая линия, где растительное преобладает над животным, и линия нисходящая, где это отношение меняется на обратное, то это развитие хотя и сохраняет свою всеобщую значимость, а следова­тельно, и значимость для человека, однако может здесь приобретать еще и особенное содержание, в котором животное, поскольку оно

¹ Ср.: Маркс К. Капитал. Т. 1. Гл. XII // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 3—5. — Прим. сост.

330

331

выражается в ментальном, проходит это развитие, и потому, со­размеренное с ним, все прочее животное совпадает с растительным и понимается в единстве с ним, насколько оно выражает послед­нее. Поэтому в восходящей линии, знаменуемой преобладанием растительно-животного, различаются три категории и ступени, в зависимости от того, как оно выражается: 1) в растительном как таковом, 2) в животном и 3) в ментальном. Соответствующая триада различается и в нисходящей линии, которая характеризуется пре­обладанием животно-ментального.

Согласно такой идее, в народной жизни растительно-животному соответствовала бы сельская, а животно-ментальному — городская сущность; первая — поскольку она сохраняет свою значимость и в городе и даже позволяет организму в целом достичь расцвета и наивысшей точки своего развития, вторая — поскольку в крупном городе она высвобождается и, отчасти способствуя созреванию плодов, отчасти их потребляя, существует будто бы за счет самой себя, но в то же время, мало-помалу подчиняя себе целое, отчасти пользуется имеющимися у него силами, отчасти же (и, пожалуй, именно поэтому) его разрушает.

О КОММУНИЗМЕ И СОЦИАЛИЗМЕ

Все движение в целом, в его первичном (и проходящем так­же сквозь все последующие) проявлении, может быть понято как движение от изначального (простого, семейного) коммунизма и от происходящего из него и на него опирающегося (деревенско-город-ского) индивидуализма — к независимому (крупногородскому и уни­версальному) индивидуализму и учреждаемому им (государственному и интернациональному) социализму. Последний подразумевается уже в самом понятии общества, хотя поначалу лишь в форме фак­тической сопряженности капитализма и всех его возможностей с государством, которое, словно его доверенное лицо, поддерживает и обеспечивает порядок сообщения и связей; но постепенно переходит к попыткам использовать государственный механизм для того, чтобы сосредоточить в единой инстанции управление этим сообщением и самим трудом, что, однако, привело бы к упразднению общества и общественной цивилизации в целом...

Такие противоположные начала, их развитие и противоборство свойственны двум культурным массивам и народным пластам, отно­сительно которых мы можем, по-видимому, располагать познаниями в астрономических масштабах: более раннему — южноевропейскому,

античному, — который в Афинах достигает расцвета, а в Риме нахо­дит свою смерть, и более позднему — североевропейскому, или со­временному, — который всюду следует непосредственно за первым, во многих отношениях порождается и поддерживается им...

— Опираясь на предложенные понятия и приобретенные зна­ния, мы надеемся понять те течения и противоборства, которые, зародившись в последние столетия, продолжаются в современную эпоху и распространяются за ее пределы. В виду этого мы мыслим германскую культуру, — выросшую на развалинах римской импе­рии и ставшую ее наследницей в условиях повсеместного перехода к исповеданию христианской религии и плодотворного влияния церковной власти, — как охваченную постоянным прогрессивным и в то же время регрессивным развитием, и именно в этом развитии порождающую те противоположности, которые легли в основу вы­шеизложенного воззрения.