3.5. Этнос

Клод Леви-Строс

Клод Леви-Строс (род. в 1908 г.) — французский этнолог, теоретик структурализма, создатель концепции структурной антропологии. Профессор университета в Сан-Паулу (1935—1938), советник по вопросам культуры французского посольства в США (1946—1947), заместитель директора Антропологического музея в Париже (1949—1950), профессор Коллеж де Франс (с 1959).

Углубившись в проблему соотношения бессознательных струк­тур и истории, Леви-Строс полагает, что смысл истории открывается лишь на структурном уровне. Он ориентирует гуманитарные науки на идеал естественнонаучной строгости. Вместе с тем он весьма расширительно включает в научное знание все известные формы знания.

Ниже помещена, с сокращениями, глава из книги Леви-Строса «Структурная антропология» (1958). Она иллюстрирует стремление автора максимально строго описать и объяснить противоречивую структуру мышления первобытных народов о своем социально-территориальном пространстве. Как отмечалось в базовом пособии учебного комплекса (глава 10), дуальная организация селения одно­го из индейских племен, описанная Леви-Стросом, по-видимому, свидетельствует не только о различии этнического и социального, но и о противоречивости самого социального.

Н.Л.

СУЩЕСТВУЮТ ЛИ ДУАЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ?*

Чествуемый нами ученый посвятил себя изучению Америки и Индонезии. Возможно, что подобное сочетание благоприятство­вало смелости и плодотворности теоретических взглядов проф. И.П.Б. де Йосселина де Йонга, поскольку намеченный им путь представляется мне многообещающим для всей этнологической теории. Она испытывает большие трудности при пользовании сравнительным методом. В одних случаях намеченные для срав­нения данные оказываются столь близкими в географическом и историческом отношениях, что постоянно возникают сомнения в том, имеем ли мы дело с одним лишь поверхностно видоизменяю­щимся явлением или с несколькими. В других случаях они слишком разнородны, чтобы их можно было сопоставлять.

Америка и Индонезия дают возможность избежать этой ди­леммы; этнолог, занимающийся исследованием верований и со­циальных установлений этих районов земного шара, проникается интуитивным убеждением в том, что это факты одного порядка. Некоторые попытались найти объяснение этому родству, предпо­лагая наличие общего субстрата; и я не собираюсь обсуждать здесь их несомненно интересные, но рискованные гипотезы.

Если исходить из занимаемой мною позиции, то можно пред­положить, что общества, выбравшие из явно ограниченного числа возможных установлений сходные между собой варианты, обладают структурным сходством. Объясняется ли эта аналогия общим про­исхождением или же она является следствием случайного сходства структурных принципов, управляющих повсюду социальной орга­низацией и религиозными верованиями, но так или иначе факт их близости несомненен. Я полагаю, что наилучшей данью уважения проф. И.П.Б. Йосселинуде Йонгу будет следование идее, выражен­ной им в его труде, т.е. выявление того, каким образом сравнитель­ный анализ некоторых форм установлений может пролить свет на основную проблему жизни общества. Известно, что организация, обычно называемая дуальной системой, имеет чрезвычайно широкое распространение. Я хочу высказать здесь несколько соображений по поводу именно этой системы, опираясь на примеры, почерпнутые у американских туземцев и индонезийцев.

* Цит. по: Леви-Строс К. Существуют ли дуальные организации? //Леви-Строс К. Структурная антропология. / Пер. с фр. под ред. Вяч.Вс. Иванова. М., 1983. С. 119—122. Цитируемый текст иллюстрирует содержание главы 10 базового пособия учебного комплекса по общей социологии.

359

Север

Моей отправной точкой будет замечание Поля Радина в его классической моногра­фии, посвященной племени, живущему в районе Великих озер, — виннебаго.

Рис. 8. План селения виннебаго по све­дениям информантов половины Верха (по Радину)

Известно, что когда-то виннебаго делились на две половины, соответственно называвшиеся wangeregi, или «людьми Верха», и manegi, или «людьми Земли» (в даль-нейшем для удобства мы будем их называть «людь­ми Низа»). Эти две полови­ны были экзогамными, они определяли также права и взаимные обязанности, при­чем каждая должна была при­нимать участие в торжественных похоронах члена противостоящей другой группы.

При изучении влияния дуального деления на структуру селения Радин отмечает любопытное разногласие между людьми преклон­ного возраста, служившими ему информантами. В большинстве случаев они описывают деревню в форме круга, теоретически поде­ленную по диаметру С.-В.-Ю.-З. надве половины (рис. 1). Однако многие информанты энергично оспаривают такое расположение и воспроизводят иное, при котором хижины вождей половин на­ходятся в центре, а не на периферии (рис. 2). По словам нашего автора, создается впечатление, что описание первого расположения давалось информантами половины Верха, а второго — информан­тами половины Низа.

Таким образом, для одних туземцев деревня имела форму круга, где хижины располагались по всему пространству окруж­ности, разделенной на две половины. Для других тоже привычно разделение деревни в форме круга, но здесь оно отличается от первого двумя существенными чертами: во-первых, две половины определяются не по диаметру, а меньший круг вписан в больший; во-вторых, вместо деления самой населенной деревни вписанный круг отделяет всю совокупность хижин от расчищенной земли, которая, в свою очередь, окаймлена лесом.

360

Радин не подчеркивает это разногласие, он лишь сожалеет о неполноте своих сведений, не позволяющих высказаться в пользу того или иного рас­положения. Мне хотелось бы подчеркнуть, что здесь нет необ­ходимости в строгой альтернати-

ве: описанные формы совсем не обязательно обозначают оазные

расположения. Они могут также соответствовать двум разным способам описания организа­ции, слишком сложной для ее формального представления по­средством одной-единственной модели, так что члены каждой половины, возможно, имели

тенденцию рассматривать эту организацию то в виде первого пред­ставления, то в виде второго — в зависимости от своего положения в социальной структуре. Дело в том, что даже в такой симметричной (по крайней мере, по внешним признакам) социальной структуре, как дуальная организация, взаимоотношения между половинами никогда не бывают ни статичными, ни в такой мере взаимными, как это можно было бы себе представить.

Разногласия между информантами из племени виннебаго от­ражают тот достойный внимания факт, что обе описанные формы соответствуют реальному размещению жилищ. Нам известны деревни, которые действительно расположены (или стремятся к определенному расположению) согласно той или иной модели. Для упрощения изложения я буду с данного момента называть рас­положение на рис. 1 диаметральной структурой, а изображенное на рис. 2 — концентрической структурой.

Примеров диаметральной структуры вполне достаточно. Прежде всего, они встречаются в Северной Америке, где помимо виннебаго именно таким образом селились почти все сиу. В работах Курта Нимуендажу говорится о часто встречающихся деревнях с подобной структурой в Южной Америке у племен «же», к которым следует при­соединить по географическим, культурным и языковым признакам бороро с центрального Мато Гроссо, изучавшихся салезианцами П. Кольбачини и П. Альбисетти, а также автором данной статьи.

361

Возможно, что она существовала даже в Тиагуанако и в Куско. Эта структура встречается также в различных районах Меланезии. Наиболее разительным примером концентрической структуры может послужить опубликованный Малиновским план деревни Омаракана на Тробриандских островах. Кратко остановимся на нем (рис. 3), это как раз тот случай, когда равнодушие этого автора к проблемам морфологии вызывает наибольшее сожаление. Малинов­ский очень бегло упоминает о чрезвычайно важной структуре, более углубленный анализ которой обогатил бы нас ценными сведениями. Деревня Омаракана расположена в виде двух концентрических кру­гов. В центре находится площадь, место собраний и празднеств, во­круг нее размещаются хранилища со священным ямсом, на которые наложены самые различные табу. Эти хранилища окружены коль­цеобразным узким проходом, по внешней стороне которого стоят хижины супружеских пар. По словам Малиновского, этопрофанная (мирская) часть деревни. Однако существует противопоставление не только центрального и периферийного, сакрального и профанного. Оно распространяется и на другие стороны жизни: в хранилищах, расположенных во внутреннем круге, сохраняется сырая пища; там запрещено готовить: «Главное различие между двумя кругами — это табу на приготовление пищи» вследствие того, что «приготовление пищи враждебно хранимому ямсу»; готовить и потреблять пищу можно только неподалеку от семейных домов внешнего круга.

Север

Рис. 10. План деревни Омаракана (по Малиновскому)

Хранилища построены добротнее и украшены богаче, чем жилые дома. Во внутрен­нем круге могут жить только холостяки, а супружеские пары должны селиться по перифе­рии. Это напоминает одно обстоятельство, мимоходом упомянутое Радином относи­тельно виннебаго: «Принято, чтобы молодая пара строила свой дом на некотором рас­стоянии от своей деревни». Впрочем, это замечание еще более невразумительно, по­скольку, если в Омаракана во внутреннем круге деревни

может жить только вождь, а информанты-виннебаго, придержи­вающиеся концентрической структуры поселения, сводят его при описании к хижинам главных вождей, то где живут другие жители? Наконец, оба концентрических круга в Омаракана противопола­гаются друг другу по различию полов: «Не углубляясь в проблему, можно назвать центральную площадь мужской частью деревни, а улицу — женской». Малиновский неоднократно подчеркивает, что хранилища и дома для холостых мужчин могут рассматриваться как принадлежность или расширение сакральной площадки, в то время как семейные хижины связаны с кольцеобразным проходом.

На Тробриандских островах существует сложная система проти­вопоставлений между сакральным и профанным — мирским, между сырым и вареным, не состоящими и состоящими в браке, мужским и женским началами, между центральным и периферийным.

Роль, отведенная соответственно сырой и вареной пище в свадебных подарках (в свою очередь, подразделяемых по женско­му и мужскому признакам на протяжении всего Тихоокеанского побережья), могла бы подтвердить, если в этом будет необходи­мость, социальное значение и географическое распространение упомянутых концепций.

Л.М. Дробижева

Леокадия Михайловна Дробижева (род. в 1933 г.) — одна из создателей российской этносоциологии. Окончила МГУ (1956), доктор исторических наук (1982), профессор (1986), заслуженный деятель науки Российской Федерации. Зав. отд., зам. директора Института этнографии АН СССР (1969-2000), директор Института социологии РАН (2000-2005).

Л.М. Дробижева одна из первых начала изучать этническое самосознание на личностном уровне, анализировать механизмы динамики различных факторов его функционирования. В ее работах исследованы факторы межэтнических напряжений в разных соци­альных и демографических группах. Руководитель международного проекта «Социальное неравенство этнических групп и проблемы интеграции в Российской Федерации». Результаты исследований от­ражены в ее книгах: «Национализм и национальное самосознание» (1994), «Этносоциология» (соавт., 1998), «Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность» (отв. ред., 2002), «Социальные проблемы межнациональных отношений в постсо­ветской России» (2003) и др.

362

363

Ниже приведена, с сокращениями, написанная Л. М. Дробиже-вой глава из коллективного труда «Этносоциология» (1998). Онадает представление о взглядах современных российских этнологов и социологов о том, что такое народ, этнос. Это позволяет более вы­пукло представить современные проблемы этничности, изложенные в главе 10 базового пособия учебного комплекса.

Н.Л.