5. Развитие исторической науки. Творчество полибия

(Полибий, Всеобщая история I, 4)

Автор предлагает читателю обоснование необходимости всеобщей истории и роли судьбы в истории.

Особенность нашей истории и достойная удивления черта нашего времени состоят в следующем: почти все события мира судьба направила насильственно в одну сторону и подчинила одной и той же цели; согласно с этим и нам подобает представить читателям в едином обозрении те пути, какими судьба осуществила великое дело. Это обстоятельство больше всякого другого пробуждает и поощряет нас к нашему предприятию. К тому же никто на нашей памяти не брался за составление всеобщей истории; будь это, я принимался бы за свой труд с гораздо меньшим рвением. Теперь же я вижу, что весьма многие историки описали отдельные войны и некоторые сопровождавшие их события; но насколько по крайней мере нам известно, никто даже не пытался исследовать, когда и каким образом началось объединение и устроение всего мира, а равно и то, какими путями осуществилось это дело. … и в самом деле, изобретая много нового и непрестанно проявляя свою силу в жизни людей, судьба никогда еще по настоящее время не совершала ничего подобного и не давала такого свидетельства своей мощи. Но именно этого-то и нельзя постигнуть из отдельных историй. Неужели кто-нибудь, посетив один за другим знаменитейшие города или поглядев на разрозненные изображения их, может рассчитывать, что тут же получит представление и о виде всей обитаемой земли, об общем ее положении и устроении? Это совершенно невероятно. …Правда, по какой-нибудь части можно получить представление о целом, но невозможно точно познать целое и постигнуть его. Отсюда необходимо заключить, что история по частям дает лишь очень мало для точного уразумения целого; достичь этого можно не иначе, как посредством сцепления и сопоставления всех частей, то сходных между собой, то различных, только тогда и возможно узреть целое, а вместе с тем воспользоваться уроками истории и насладиться ею.

Перевод Ф. Г. Мищенко.

(Полибий, Всеобщая история, IX, 1, 4-5; 2, 3)

Перечислены виды исторических сочинений, известных Полибию. Полибий определяет задачи собственного исторического сочинения.

…большинство историков… вводят в историю всевозможные предметы и потому привлекают к своим сочинениям множество разнообразных читателей, именно: любитель легкого чтения увлекается генеалогической историей; человек, жаждущий сложных хитросплетений, - рассказами о колониях, об основании городов, о родстве племен, что имеется, например, у Эфора ; наконец повесть о судьбах народов, городов и их правителей пленяет государственного человека. Так как мы во всем нашем повествовании имеем в виду изложение событий без всяких прикрас, то можем угодить … одному только разряду читателей, потому что большинству чтение нашего труда не доставит никакого удовольствия. … мы оставили в стороне подобные предметы и избрали для себя тот вид истории, который занимается судьбами государств, во-первых, потому что события непрестанно меняются и требуют нового оповещения, ибо предкам не суждено было поведать о событиях последующих; во-вторых, потому что этот вид истории наиболее полезен; таким он был раньше, таков он особенно теперь, когда, благодаря достигнутым в наше время успехам в точных знаниях и искусствах, человек любознательный имеет возможность как бы подчинять все, что от времени до времени случается, определенным правилам. Вот почему, преследуя не столько забаву любителей чтения, сколько пользу серьезного читателя, мы оставили все прочее в стороне и отдались нашей задаче.

(Полибий, Всеобщая история, XII)

12b. …Необходимо изобличать и осмеивать привнесение в историю сновидений и чудес. Всякий, кто сам позволяет себе во множестве подобные побасенки, должен быть рад, если не подвергается упрекам…

25b. Голый рассказ о случившемся забавляет читателя, но пользы не приносит ему вовсе; чтение истории становится полезным, если в рассказе выяснены и причины событий. Сближая положения, сходные с теми, какие мы сами переживаем, мы получаем опору для предвосхищения и предвидения будущего, и можем или воздержаться от известных деяний из осторожности, или, напротив, по стопам предшественников смелее встретить опасность.

25g. …Невозможно описать правильно военные события, если не имеешь никакого понятия о военном деле, равно как не может писать о государственном устройстве человек, сам не участвовавший а государственной жизни и в государственных отношениях. Так как буковоеды не могут ни о чем писать умело и живо, то сочинения их бесполезны для читателей. Действительно, если изъять из истории то, что может научить нас, то от нее останется ничего не стоящее и совсем бесполезное. Непременно получится то же самое, если кто-нибудь, не имея нужных для того сведений, вздумает подробно описывать города и страны; многое достойное упоминания будет обойдено молчанием, и наоборот, многие неважные предметы будут описаны широковещательно.

25h. (О писателях, владеющих только книжной премудростью, но не имеющих личного опыта). … Им недостает наглядности изложения, которая приобретается только собственным опытом писателя. Вот почему не могут вызвать в читателях настоящего воодушевления те историки, которые сами не воспринимали события в действии. И предшественники наши точно так же требовали от исторических сочинений такой живости изображения, чтобы читатель, когда, например, речь идет о государственных делах, мог невольно воскликнуть, что пишущий посвящен был в государственные дела и был испытан в этой области; когда рассказывается о военных действиях, читателю должно представляться, что пишущий участвовал в походах и сражениях; когда речь идет о частных отношениях, должно испытывать такое чувство, будто пишущий воспитывал детей и жил с женщиной. То же применимо ко всякому разряду предметов. Такое достоинство изложения, наверное, можно встретить у тех только писателей, которые познали жизнь собственным опытом и которые избрали предметом повествования пережитое ими самими.