3. Историческое значение деятельности Александра

(Эсхин. Против Ктесифонта, о венке, 132–134)

(132) Итак, какие только самые непредвиденные и неожиданные события не произошли в наше время? Ведь мы прожили не обыкновенную человеческую жизнь, но родились для того, чтобы потомки наши могли рассказывать чудеса. Разве персидский царь, который прорыл канал через Афон, навел мост через Геллеспонт, требовал землю и воду у эллинов, осмеливался называть себя в письмах властелином всех людей от восхода до заката – разве теперь не сражается он уже не за господство над другими людьми, а за собственное спасение? И разве мы не видим, что великой славы и предводительства в войне против персидского царя удостоились те самые люди, которые освободили Дельфийский храм?³(133) А Фивы! Фивы, соседний с нами город, в течение одного дня был вырван из центра Эллады! Пусть наказание постигло их заслуженно, – ибо они принимали неверные решения по важнейшим вопросам, – но все же ослепление и безрассудство, овладевшие ими, были не от людей, а от божества. А несчастные лакедемоняне! Ведь они только соприкоснулись с этими делами, в самом начале в связи с захватом храма. Притязавшие некогда на гегемонию над эллинами, они теперь собираются в знак своего несчастья отправить к Александру заложников, готовые подчинить и самих себя, и свое отечество любому его решению, вверив свою судьбу милосердию ранее обиженного ими победителя. (134) А наш горд, прибежище всех эллинов, куда прежде прибывали посольства со всей Эллады и представители каждого государства искали у нас спасения! Теперь наш город борется уже не за гегемонию над эллинами, а за землю отечества.

Перевод Л. М. Глускиной.

(Плутарх. Об удаче и доблести Александра, I, 5)

Нас, знакомых с законами Платона, – единицы, а законами Александра пользовались и пользуются тысячи и тысячи людей. Те, которые были побеждены Александром, теперь гораздо счастливее тех, кто избежал этой участи, ибо никто не положил конец тяжелой жизни последних, тогда как первых Александр, победив их, сделал счастливыми… ведь они [кто был подчинен Александром] никогда бы не расцвели до такой степени, если бы не были покорены. У Египта не было бы Александрии, у Месопотамии – Селевкии, у Согдианы – Профтасии, у Индии – Букефалии, а у Кавказа – греческого города, благодаря основанию которых исчезла дикость и худшие установления постепенно были заменены лучшими¹.

Перевод Г. П. Чистякова, Э. Г. Юнца.

(Арриан, VII, 30, 1–3)

(1) Тот, кто бранит Александра, пусть не только бранит достойное брани, но охватит все его деяния и даст себе отчет в том, кто он сам и в какой доле живет. Он, ничтожное существо, утружденное ничтожными делами, с которыми, однако, он не в силах справиться, он бранит царя, ставшего таким великим, взошедшего на вершину человеческого счастья, бесспорно повелителя обоих материков, наполнившего мир славой своего имени. (2) Я думаю, что в то время не было ни народа, ни города, ни человека, до которого не дошло бы имя Александра. И я полагаю, что не без божественной воли родился этот человек, подобного которому не было… (3) Я сам в этой работе с порицанием отозвался о некоторых поступках Александра, но я не стыжусь того, что отношусь к Александру с восхищением. А дела его я бранил потому, что люблю правду, и потому, что хочу принести пользу людям: поэтому не без божьего изволения и взялся я за эту работу.

Перевод М. Е. Сергеенко.