§ 3. Развитие диалектического материализма в экономических трудах к. Маркса 50—60-х годах

В послесловии ко второму изданию первого тома «Капитала» Маркс следующим образом характеризует противоположность своего метода идеалистической диа­лектике Гегеля: «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действи­тельного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 23, стр. 21.).

В этом положении Маркс формулирует, прежде всего, исходный пункт марксистской диалектики — материали­стическое решение основного вопроса философии. На место логического самодвижения понятий Маркс ставит объективный процесс развития материи. Что же каса­ется активности мышления, то она, по Марксу, заключа­ется в том, что мышление есть не пассивное отражение внешней реальности, а «преобразование», материально­го, т. е. его идеальный образ, не совпадающий с мате­риальным предметом, как он выступает на поверхности и отражается в чувственном восприятии. Марксистская диалектика предполагает, во-первых, более глубокое по­нимание материальной действительности — как обла­дающей внутренне присущими ей закономерностями развития. Марксистская диалектика означает, во-вторых, и более глубокое, чем у Гегеля, понимание процес­са познания — как сложного, противоречивого, опосредованного отражения материальных объектов в сознании познающего и практически преобразующего материальную действительность общественного человека.

В том же послесловии Маркс указывает, что в своем наиболее глубоком, рациональном виде диалектика не­совместима с классовыми интересами буржуазии: по­следние толкают буржуа на апологию существующего, в то время как научная, материалистическая диалекти­ка включает в позитивное понимание существующего понимание необходимости его отрицания. Материали­стическая диалектика рассматривает каждую форму действительности в ее движении, следовательно, и как нечто преходящее. Она, как говорит Маркс, «ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему кри­тична и революционна» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 22).

Диалектико-материалистическая постановка проблемы закона

Для Гегеля, сводившего движущие силы развития к познанию, к мышлению как деятельности некоего абсолютного субъекта — «абсолютной идеи», или бога, проблема закона развития фактически не существовала. Мало внимания он уделяет понятию закона в своей «Науке логики» и в других произведе­ниях. Для Маркса же диалектика есть наука о наиболее общих законах развития бытия и познания, ибо Маркс ставит на место «свободного» и якобы независимого от материи духа реальную связь, взаимообусловленность материальных явлений, которая и образует законы их развития.

Маркс согласился с рецензией русского экономиста Кауфмана, который писал, что для Маркса «важно только одно: найти закон тех явлений, исследова­нием которых он занимается». При этом наибольшую важность, с точки зрения Маркса, представляет иссле­дование закона изменяемости явлений, развития, пере­хода от одной формы к другой. Маркс рассматривает законы исторически, т. е. исходит из признания существования специфических закономерностей, свойственных различным историческим эпохам. Такое диалектико-материалистическое понимание категории закона, как и других философских категорий, сделало возможным исследование капитализма как исторически преходящей общественной формации.

В «Капитале» Маркс исследует действие закона стоимости — основного закона товарного производства, показывает, как действие этого закона приводит к развитию товарно-капиталистического производства, к превращению рабочей силы в товар, вследствие чего на основе закона стоимости возникает закон прибавочной стоимости. Прибавочная стоимость представлялась Д. Смиту и Д. Рикардо каким-то нарушением закона стоимости, предполагающего эквивалентный обмен то­варами соответственно количеству заключающегося в них труда. Маркс доказал, что прибавочная стоимость не отменяет действия закона стоимости, а представляет собой его дальнейшее развитие. Если даже предположить, что капиталист покупает рабочую силу по ее стои­мости (т. е. оплачивает стоимость средств ее воспроиз­водства), он все равно получает прибавочную стои­мость, ибо рабочий производит стоимость, которая превосходит стоимость рабочей силы. Рабочая сила обладает не только стоимостью, как всякий товар, но и потребительной стоимостью, которая в данном случае означает способность производить больше, чем стоит сама по себе рабочая сила. Это противоречие между стоимостью и потребительной стоимостью рабочей силы, не замеченное буржуазными экономистами, было впер­вые открыто Марксом и послужило научной основой для объяснения капиталистической эксплуатации как исто­рически закономерного процесса. Таким образом, Маркс гениально вскрыл противоречие, которое не могли объ­яснить крупнейшие буржуазные экономисты: он дока­зал, что это противоречие, обусловленное специфичес-кой потребительной стоимостью рабочей силы, возни­кает на базе развития товарного производства и может быть разрешено лишь путем революционного уничто­жения капиталистической формы общественного произ­водства.

Маркс выявил и другое противоречие, которое так же ставило в тупик буржуазных экономистов, поскольку они рассматривали это противоречие не как факт объективной действительности, а как присущее только мышлению, сбивающему с правильного пути. Фактически прибыль капиталистов в среднем пропорциональна величине капитала, вложенного в производство товаров. Между тем с точки зрения закона стоимости прибавочная стоимость, а из нее складывается прибыль, пропорциональна величине лишь той части капитала, которая затрачена на оплату рабочей силы, так как рабочие, а не здания, машины, сырье создают прибавочную стоимость. Буржуазные экономисты не могли объяснить, почему равные капиталы дают равную прибыль, несмотря на то, что части, затраченные на оп­лату рабочей силы (переменный капитал), у них далеко не равны. Дело заключается в том, разъясняет Маркс, что конкуренция между капиталистами и как следствие этого перелив капиталов из одной отрасли в другую приводят к выравниванию прибыли.

Буржуазные экономисты, не замечая этого факта стихийного перераспределения прибавочной стоимости приходили к выводу, что цены товаров складываются не на основе стоимости, а на базе цены производства, ко­торая равна сумме издержек производства плюс средняя прибыль на капитал. В противовес этим экономи­стам Маркс доказал, что закон цены производства пред­ставляет собой дальнейшее развитие и модификацию закона стоимости (следовательно, закона прибавочной стоимости) в условиях развитого капиталистического разделения общественного труда. Следовательно, все­общность закона стоимости (и всеобщность всякого за­кона вообще) осуществляется благодаря многообразию форм существования и проявления этого закона. Един­ство многообразия — такова диалектическая природа за­кона, без понимания которой нельзя уяснить и наиболее общие законы развития природы, общества и познания, изучаемые диалектическим материализмом.

Исследование природы закономерной связи явлений, образующей внутренне противоречивое единство много­образия, приводит Маркса к выявлению диалектическо­го противоречия между законами, с одной стороны, и частными модификациями — с другой. Так, согласно за­кону стоимости, цена товара есть денежное выражение его стоимости. Однако непосредственно цена товара представляет собой денежное выражение цены производства, которая отнюдь не равна стоимости.

Буржуазные и ревизионистские критики Маркса впоследствии утверждали, что у Маркса здесь получав неразрешимое противоречие: один и тот же товар имеет две различные цены, причем в одном случае цена определяется стоимостью, а в другом — ценой производства. Маркс, предвидя такого рода возражения, показал, в условиях капитализма сумма цен всех товаров равна сумме их стоимостей, цена же отдельного товара в силу перераспределения прибавочной стоимости не может совпадать с его стоимостью. Таким образом, непосред­ственно цена товара определяется ценой производства, в конечном итоге — стоимостью. Сама же цена произ- водства представляет собой преобразованную в процес­се конкуренции стоимость товара. Это значит, что про­тиворечие между законом и его частным выражением не есть отрицание закона, а, напротив, представляет собой диалектическое проявление его всеобщности. Это, как свидетельствуют данные современного естествознания, характерно не только для социальных закономерностей, но и для закономерностей природы