Философский материализм Герцена и Огарева

В начале 40-х годов Герцен, а впоследствии и Огарев становятся на позиции философского материализ­ма и атеизма, начинают вести борь­бу с идеализмом и мистицизмом в философии и естест­вознании. В формировании материалистических и атеи­стических идей Герцена и Огарева большую роль сыгра­ли успехи естествознания, за которыми они внима­тельно следили и на которые опирались, а также кри­тическое усвоение ими материалистических идей пред­шествующих русских и западноевропейских мыслителей, и особенно работа Фейербаха «Сущность христиан­ства».

Развивая материалистическую традицию в России, Герцен и Огарев стремились к соединению философии с социализмом, осуждали существовавший разрыв ме­жду ними, ибо главной проблемой философии XIX в., ее Центральной революционной идеей они считали социа­лизм. «Нам же, напротив, дуализм противен. Социализм нам представляется самым естественным философским силлогизмом, приложением логики к государству» (А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, т. VII. М., 1956, стр. 252). Ис­ходя из этого принципа, они ставили вопрос о роли и значении философии и науки вообще в поступательном Движении человеческого общества. В этом отношении осо­бый интерес представляет работа Герцена «Дилетан­тизм в науке» (1842—1843), где дается принципиальная критика идеалистической философии, осуждается игно­рирование ею природы, общественной жизни.

Характеризуя идеалистов как праздношатающихся по плодородным полям науки, Герцен отстаивал мысль о необходимости исходить в науке не из априорных схем, а из фактического мира, не из надуманного «чи­стого разума», а из реальной действительности, которая и есть основа основ всякого знания, всякой науки. Наука, не опирающаяся на природу,— это «туманная наука дилетантов», проявление трансцендентализма или спиритизма. Бесплодность идеалистов в науке происхо­дит оттого, что они не чувствуют «потребности выхода в жизнь», пробавляются миражами, принимают тени от предметов за самые предметы. Развитие науки будет твердо обеспечено, если она разрушит кабинетную зам­кнутость и мощным потоком ринется в жизнь. Наука, философия не должны оставаться в сфере одной лишь отвлеченной мысли, а должны находить путь к практи­ческому применению. Герцен ополчился и против дог­матизма, или «буддизма», как явления, обрекающего науку на застой, изгоняющего из нее творческое начало, искание нового.

Истину Герцен трактовал не как нечто раз навсегда данное, застывшее, а как процесс, как восхождение от неполного знания к более полному и глубокому. При этом он подчеркивал диалектическое взаимоотношение сущности и явления, содержания и формы, причины и действия.

В «Письмах об изучении природы» (1844—1845), ко­торые получили высокую оценку В. И. Ленина, Герцен далее развил материалистическую философию и диалек­тику. Здесь он прямо ставит коренной вопрос филосо­фии об отношении мышления к бытию, сознания к ма­терии и подвергает критике идеализм за то, что он во­преки фактам реального мира, вопреки действитель­ности рассматривает «природу и историю как приклад­ную логику, а не логику как отвлеченную разумность природы и истории». Реальное бытие идеалисты выво­дят из небытия или «чистого бытия», т. е. из

«абсолют­ного разума», из идеи. Но учение о «чистом бытии», т.е. «абсолютном разуме» является вымыслом, ибо «не только небытия вовсе нет, но и чистого бытия вовсе нет, а есть бытие, определяющееся, совершающееся в вечно деятельном процессе» (А. И. Герцен. Избранные философские произведения, т. I. M., 1946, стр. 148.). Не логическое развитие идеи предшествует реальному развитию природы, как ут­верждают идеалисты, а, наоборот, логическое немысли­мо без природы и до природы, «логическое развитие идеи идет теми же фазами, как развитие природы и ис­тории; оно, как аберрация звезд на небе, повторяет дви­жение земной планеты» (Там же, стр. 126).

Идеалистическому положению о том, что объектив­ный мир лишь отблеск абсолютной идеи, чистого разума или вечного бога, Герцен противопоставляет материа­лизм («реализм»), убежденный в объективной реаль­ности отдельных предметов и природы в целом, в том, что природа предшествует человеку. Человек с его чув­ствами, эмоциями, сознанием появляется в результате длительного развития органической материи от наипро­стейших ее форм до самой высшей. Отсюда следует, что сознание существует не вечно, оно продукт материи, мозга.

Герцен и Огарев ставили вопрос о единстве бытия и мышления, подчеркивая активную, действенную сто­рону мышления; это было серьезным вкладом в разви­тие философского материализма. Так же как Герцен, Огарев восстал против немецкой идеалистической фило­софии, против пиетизма и религиозно-мистических тео­рий, отстаивая материалистические воззрения на окру­жающий нас мир.

Огарев утверждал, что мир веществен, беспределен и находится в вечном и неугасимом движении, измене­нии и развитии, что количество материи и движения («силы») в природе остается одним и тем же и что «са­мый общий признак видимого мира — это его существо­вание в пространстве» (Н. П. Огарев, Избранные социально-политические и философ­ские произведения, т II. М.. 1956, стр. 155). Мыслитель отметал учение о свободе воли. Хотя он не сумел разобраться в диалек­тике абсолютной и относительной истин, тем не менее он отвергал агностицизм Канта и его последователей. Теория познания Герцена и Огарева носит материа­листический характер. Исходным началом познания они считали органы чувств человека, находящиеся во взаимодействии с внешними предметами. Впечатления, получаемые от внешних предметов, человеческий разум перерабатывает в понятия и идеи. Из того, что источник знания — опыт, чувственные восприятия, вовсе не сле­дует, что наш разум пассивен. В процессе познания ак­тивную роль играют и эмпирический, и рациональный моменты познания, чувства и разум, анализ и синтез. «Опыт и умозрение,— писал Герцен,— две необходимые, истинные, действительные степени одного и того же зна­ния; спекуляция — больше ничего, как высшая, разви­тая эмпирия; взятые в противоположности, исключи­тельно и отвлеченно, они так же не приведут к делу, как анализ без синтеза или синтез без анализа. Правильно развиваясь, эмпирия непременно должна перейти в спе­куляцию, и только то умозрение не будет пустым идеа­лизмом, которое основано на опыте» (А. И. Герцен. Избранные философские произведения, т. I. стр. 95).

В качестве критерия истины Герцен и Огарев вы­двигали то разум, то бытие и мышление. Однако они все более склонялись к тому, что поскольку человек не только мыслящее, но и действующее существо, то его «деяние есть живое единство теории и практики» (А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, т. III. М., 1954, стр. 71.).

Герцен и Огарев считали, что для успешного разви­тия философии и естествознания большое значение имеет тесный союз, взаимосвязь между ними. Фило­софия, заявил Герцен, без естествознания погрязает в голых абстракциях, естествознание без философии те­ряется в фактах, превращается в описательную морфо­логию.

В своем литературном творчестве Герцен и Огарев развивали революционно-демократические и материали­стические эстетические идеи, отстаивали в борьбе с идеалистическими теориями «чистого искусства» прин­ципы идейности, реализма и народности. Подчеркивая огромное значение литературы, Герцен писал: «У наро­да, лишенного общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести» (А. И, Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, т. VII, Н. П. Огарев, Избранные социально-политические и философ­ские произведения, т II. М.. 1956, стр. 155).