5. Мифы об умирающем и воскресающем божестве.

В мифах разных народов есть идеи, типологически повторяющие друг друга, так называемые «вечные» сюжеты. Такие сюжеты, как правило, имеют смысл, выходящий далеко за рамки конкретной традиции. Они составляют некую общую модель  парадигму, лежащую в основании определённой мировоззренческой системы. К таким сюжетам принадлежит, в частности, миф об умирающем и воскресающем боге. Один из этих сюжетов представлен в шумерской мифологии; ниже мы приводим его образец.

Миф об Инанне и Думузи

Инанна, честолюбивая богиня плодородия, озабоченная тем, что глава богов Ан будто бы дал ей слишком мало власти, решила спуститься в подземный мир, Царство Мёртвых, «страну без возврата», где правила её родная сестра Эрешкигаль, и сделаться его владычицей. Перед тем, как отправиться в это опасное путешествие, она предупредила своего визиря: если три дня и три ночи она будет отсутствовать и не вернётся до этого срока, визирь должен совершить траурный обряд и обратиться за помощью к её высоким родственникам, богам Энлилю, Нанне или Энки (если первые двое откажутся ей помочь). Затем она облачилась в царский наряд и спустилась «страну без возврата». Чтобы попасть в лазуритовый храм Эрешкигаль, ей пришлось пройти через семь ворот, охраняемых огромными демонами. При проходе через каждые из них она вынуждена была, по их требованию, снимать с себя часть одежды. В конце концов, она осталась полностью обнажённой, а следовательно  беззащитной перед злыми чарами обитателей подземного царства.

Вот, наконец, она появляется в покоях богини подземного Царства и претерпевает последнее унижение: демоны ставят её на колени перед троном Эрешкигаль, которая, конечно, сразу поняла замысел Инанны и обращает на неё «взгляд смерти». Богиня плодородия падает замертво, её труп подвешивают на крюк, вбитый в стену. После этого все естественные процессы на земле и под землёй останавливаются: живая тварь не рожает, растения не приносят плодов… Богиня плодородия мертва!

Через три дня и три ночи, как и было условлено, старший слуга Инанны, понимая, что с нею стряслась беда, совершает торжественный траурный обряд и отправляется за помощью сначала к Энлилю, владыке ветра, затем к Нанне, богу луны. Ни тот, ни другой не решаются прийти на помощь: велика власть демонов «страны без возврата»! Но хитроумный Энки, к которому затем обращается визирь, находит выход из положения: из грязи, которую он наскрёб из-под ногтей, этот бог создал двух карликов. Затем он им дал «воду жизни» и траву жизни», приказав с помощью этих средств вернуть Инанну к жизни.

Юркие карлики незамеченными проскользнули сквозь семь ворот, и скоро очутились в покоях Эрешкигаль. Там они застали устрашающую картину: Эрешкигаль корчится в муках родов, не в силах родить (богиня плодородия мертва!). Карлики пообещали помочь несчастной Царице Мрака, но попросили выдать им сначала тело Инанны. Оживив эту богиню с помощью «воды жизни» и «травы жизни», они тем самым помогли возродить все естественные процессы в земной природе. Облегчение пришло и для Эрешкигаль, благополучно разрешившейся от бремени… Но отпустить Инанну обратно с миром ей никак нельзя: закон «страны без возврата» гласит, что никто не может живым возвратиться в наземный мир, если не представит себе равноценную замену. Инанне было дозволено подняться на поверхность земли, но  в сопровождении демонов, которым она должна указать того, кто должен занять её место.

Боги-покровители городов, и все их жители, которых она встречала на пути, падали перед нею ниц, демонстрируя смирение и радость по поводу её возвращения! У Инанны просто не поднялась рука указать на них своим отвратительным стражам... Но, когда она прибыла в свой родной город Урук, она увидела картину, наполнившую яростью её сердце: её муж Думузи, вместо того, чтобы оплакивать участь своей супруги, беспечно пировал в своём дворце… Именно его разгневанная Инанна и передала в руки безжалостных демонов.

Богиня растительности Гештинанна, родная сестра Думузи, пыталась спасти брата от преследования демонов, но безуспешно. Она была готова пожертвовать собою ради Думузи и вместо него уйти в царство мёртвых, но Инанна изрекает окончательный приговор: «Полгода ты, полгода она!». С этих пор Гештинанна половину года (вероятно, летнее время, когда в Месопотамии не было дождей и солнце выжигало всю растительность) обретается в Царстве Мёртвых, а осенью, с наступлением освежающих ливней и влажных ветров, она приходит снова на землю.

В чём значение этого мифа? Несомненно, он связан с природными земледельческими циклами, с угасающей на какой-то период года и вновь воскресающей живой природой. Аналогичный смысл мы видим в знаменитом древнегреческом мифе о Деметре и Персефоне. Но дело не только в сезонных циклах, связанных с земледельческими работами. Воскресение бога это торжествующая победа над смертью, возобновление жизни, утверждающее бытие действие Высших сил! Позднее этот мотив найдёт совершенно особое выражение в христианской религии.

* * *

Нам остаётся ещё сказать о некоторых общих для древних религий идеях, унаследованных от первобытных времён, и особенным образом воплотившихся в городском язычестве.

В первую очередь это  идея жертвы. Дар божеству (или природному духу) со стороны человека, ожидающего помощи этого божества, был повсеместным ритуальным правилом для всех архаических племён. Но в городском язычестве усиливается акцент на принесение кровавых жертв, причём во многих случаях такой жертвой оказывался человек. В некоторых государствах, таких как Древний Китай, человеческие жертвы были массовыми. С ритуальными целями убивали, в основном, пленников. В некоторых случаях китайские правители затевали войны специально с целью набрать побольше «человеческого материала» для жертвенного алтаря. Человеческие жертвы с культовыми целями были систематической практикой в Карфагенском царстве. На культовых пирамидах доколумбовой Америки кровь лилась рекой: на заклание приводили юношей и девушек, умерщвляемых мучительным способом: верховный жрец обсидиановым ножом вспарывал грудную клетку жертвы и вырывал сердце. Человеческие жертвы систематически приносились ближневосточному божеству Ваалу. Древние славяне также не чурались этого обычая: известно, например, что идолу Перуна, поставленному князем Владимиром Святославичем на берегу Днепра, принесли в жертву двоих мужчин,  варяга и его сына. С введением христианства, разумеется, эта практика была прекращена.

Другой традицией была духовная практика, опыт которой постепенно накапливался как бы на «периферии» языческих религиозных систем.

С уходом в прошлое шаманских практик, в городской культуре мистическая традиция не прекратилась, но лишь перешла в другое русло: она стала практиковаться в специальных сообществах, под руководством опытных наставников. В индийской традиции это были лесные аскеты, культивирующие технику созерцания. В Древней Греции  братства орфиков и пифагорейцев. В частности, в Элевсине, где проводились массовые радения, называвшиеся мистериями, ритуалами посвящения руководили жрецы, прошедшие специальную подготовку. В Древнем Китае в VI в. до н.э. нарождается оригинальнейшая практика даосов…

Все эти мистические школы возникли с единственной целью: трансформировать человека изнутри, добиться высших, над-обыденных состояний сознания. Так возникает особая мистическая психотехника, которой затем суждено сыграть немаловажную роль в практике мировых религий.

* * *

Городское язычество, за четыре тысячелетия своего существования, прошло определённую эволюцию.

В первую очередь это касается пантеона богов. На первых порах, сохраняя связь с древнейшими природными культами, они могли иметь зооморфный облик. В Древнем Египте почти каждое божество имело своего священного «представителя» в животном царстве: бог воды Себек был явлен в образе крокодила, бог солнца Гор  сокола, бог бальзамирования Анубис  чёрного шакала, богиня материнства Сохмет изображалась женщиной с головой львицы и т.д. В древнеязыческих мифах мы встречаем огромное количество фантастических зверей: дракон, гидра, цербер, пегас и т.д. В древнегреческой мифологии дети двух первых божеств, Геи и Урана, имели устрашающий облик одноглазых циклопов, сторуких великанов… Образы этих чудовищ народная фантазия вынесла из тьмы веков, из самых тёмных закоулков первобытного воображения.

С течением веков химеры и монстры уступают постепенно место антропоморфным (человекоподобным) божествам. Происходит очеловечивание языческого пантеона. В некоторых мифологиях эти новые, «цивилизованные» боги вынуждены вступать в смертельную схватку с прежними владыками мира. Борьба новых и древних богов получила в античной традиции название теомахии. В древнегреческой мифологии такую борьбу вёл Зевс с титанами. В вавилонской мифологии бог ремесла и мудрости Мардук завоевал победу в битве с драконоподобной богиней хаоса Тиамат.

Надо сказать, что антропомофизация языческих богов, в идейном плане, имела неоднозначный результат: «очеловечивание» культа, с одной стороны, как бы «приблизило» его к повседневным человеческим нуждам, но с другой  сделала богов слишком похожими на людей. В той же Греции (затем и в Древнем Риме) олимпийские боги не только обликом, но и характером копировали человека со всеми его слабостями и пороками: они могли быть такими же алчными, ревнивыми, жестокими, развратными, мстительными и т.п. Это прекрасно иллюстрируют античные мифы. Те же черты проглядывают и в месопотамской, и древнеиндийской, и древнеегипетской мифологиях. Этот факт, безусловно, сыграл свою роль в общей постепенной деградации городского язычества. К началу новой эры оно повсеместно вступает в полосу необратимого кризиса.

Главной причиной этому послужило всё большее подчинение религии (включая и мифологию, и пантеон, и саму обрядность) задачам государственной власти. Религиозные сюжеты теперь всё чаще по-своему «обыгрываются» жрецами и деятелями искусства. Мифы теряют свойство органичности, присущее им в первобытные времена. В Древней Греции, например, где мифология, в своём последовательном виде, впервые была изложена двумя великими поэтами, Гомером и Гесиодом, миф превращается, фактически, в жанр изящной словесности. В Египте он нередко становятся предметом жреческих спекуляций. Знаменитый миф об Озирисе и Изиде, где Озирис отказывается возвращаться из царства мёртвых, предназначив божественную власть в мире живых своему сыну Гору, красноречиво об этом свидетельствует. Ключевой смысл этого мифа в богословском оправдании божественности власти фараона. Миф указывает на то, что умерший фараон на самом деле продолжает быть богом,но теперь уже в царстве мёртвых, где он соединился в одно целое с Озирисом. И в то же самое время, с благословения отца, его наследник становится божественным царём в мире живых, соединяясь с Гором, солнцеликим предводителем богов.

Такое проникновение жреческих и поэтических фантазий в религиозный миф, разумеется, не способствовало крепости веры. Но, кроме того, представители светской власти, в своём необузданном тщеславии, стали претендовать на божественный статус! Так, месопотамские цари эпохи III династии Ура стали именовать себя богами. В Египте божественность власти фараона была изначальной традицией. В Древнем Риме многие императоры, в т.ч. такие кровавые деспоты как Нерон и Калигула, требовали воздавать себе божественные почести, отдавая распоряжения о строительстве храмов для обслуживания своего собственного культа. Первым таким храмом был храм, посвященный «гению» (личному богу) Октавиана Августа.

Необходимо сделать ещё одно замечание  о роли и месте человека в языческом космосе. Эта роль, кажется, нигде не была достаточно высокой. Чаще  весьма жалкой, по сравнению с великими богами. Вот один из примеров.