Семинары для ЭТ, ЭК(б) / Семинар 5 / Мизун Ю.В, Мизун Ю.Г._ Тайны русского раскола (Тайны Земли Русской)

святыхъ отецъ, что и кроме церкве и кроме архиерея и иереевъ вся тайны церковныя и отъ простолюдиновъ непосвященныхъ могутъ совершатися и православная вера и безъ священства будетъ утверждатися».

Выговцы отвечали так:

«Якоже вера святая и православная не в стенахъ заключается, и не въ неразсудномъ сложении святыхъ богодуховновенныхъ писаний святоцерковнаго предания, тако и святая католическая церковь не стенами и столпами утверждается, но верою православною житиемъ благочестивымъ ограждающися сияетъ …Аще въ гонительныя случаи вернии мнози священников не имяху, аще при апостолех поместом священников не бяше, аще рукоположении по апостолу въ чинах церкви, во апостольстве, учительстве и пророчестве отъ Бога положишися. Убо во время нужды гонительныхъ случаевъ церковь и вера православная можетъ и кроме священства, кроме видимыхъ церквей быти. Темже иже древлецерковное благочестие лобызающии, и за гонение или иныхъ ради винъ благословныхъ не имуще рукотворенныхъ церквей, не имуще священниковъ, нуждныя случаи таинъ действуютъ (не гордости ради и кичения, но спасения ради душъ своихъ) не противятся словесемъ Христовымъ, и святым апостол и святых отец, но и зело соглашаются: яко таяжде действа, таяжде нуждныя случаи, яже отъ святыхъ апостолъ и святыхъ отецъ, и повеленная и действованная совершаютъ, и во время нуждное совершаютъ».

Выговцы высказали и свои взгляды на таинства.

«Аще во святой церкви и седмь таинъ исповедается, яже посредства вечнаго блаженства суть, обаче не единообразно, ниже вся кому, ова бо суть во спасение нуждныя, яко крещение и прочая, ова же ко спасению, яко миро, еже священникомъ крещающимъ прилично есть на крещении, яко печатствующее укрещение, кроме же священника или при священнице, по скудости крещения, тайна можетъ и безъ мира совершится, и спасение человеческое, по нужде можетъ и безъ миропомазания; твердо и известно есть.

Иныя по нужде заповеди, те же есте две: крещение и покаяние, ею же кроме несть летъ спасения получити… Аще и несть достойно кроме нужды диакономъ и чернецемъ и бельцемъ, и женамъ крещати, по смертной жажде или гладу нудящу, можетъ Давиду уподобься диаконъ или белецъ крещение сотворити, якоже и твориша нецыи въ первоначалие церкви: крестилъ Филиппъ диакон евнуха, крестил

Ананий Павла, крещаху и ученицы Христова, еже ему странствовавшу въ мире, не у бывше священницы… И простии, по нужде крещающии и согласно святымъ мужемъ и святымъ правиломъ творящии, не суть безбожнии и противнии Богу, но благочестивы и богобоязненны суть яко согласная и любезная Богу и святымъ творятъ и действуютъ.

Якоже телесныя недуги и согнития врачевати хотящии ищуть врача не сего, иже врачевскими ризами одевается, иже имя врачевское носить, но иже искусь врачевания знаетъ, иже врачевская былия имать, иже силу врачевания в действе показуетъ. Тако и душевная язва и согнития требуютъ врача добродетельми блистающа, искусь знающа святаго писания, ведуща борения и прелести бесовския, знающа коеждо язве подобное врачевание приносити, а не именемъ единымъ похваляющася, имже ничтоже можетъ пользовати исповедающагося.

Сего ради святыи отцы лучше искусному иноку, паче не искуснаго священника повелеша исповедати, якоже преднаписанная помоканона правила свидетельствуютъ».

«Где емлете святую евхаристию, — допытывался Неофит, — и бываете ли причастники тайне сей?».

В ответъ поморцы отвечали:

«Христосъ Спаситель нашъ пречистыми устами своими глаголетъ, ядай мою плоть, и пияй мою кровь, во мне пребываетъ, и азъ въ немъ.

Сия словеса Христа Бога нашего, елико всякаго достоверства и благоговейнаго почитания достойна суть, толико и прилежнаго во тщании исполнения требовательна, во еже всякому всегда причастнику быти животворящия плоти и крове Господни во освящение души и тела, въ наследие живота вечнаго, о чесом вси верующии Христу и наипаче всемъ сердцемъ спастися ревнующии огнепальное желание являти усердствуютъ. Обаче во святей католической церкве, якоже причащающихся устроение, трегубо разделено обретается, тако и словеса святыхъ отецъ о семъ разсуждающая являются, еще же и новопечатная книги явственно сия определяютъ.

Первии суть, иже уста и серцемъ въ чистемъ совести приемлютъ животворящее тело и святую кровь Христову, по преданию св. отецъ и св. апостолъ, и се сугубно, овии во святей церкви на святей литургии причащаются, онии же отъ священника православнаго вземше часть животворящихъ таинъ у себе держать и егда восхотятъ прича-

щаются, ибо дотоле сие таинство цело есть, доколе видъ хлеба и вина цело пребываетъ. Таковы быша въ скитахъ и пустыняхъ отцы, во Александрии же и Египте простии людие, на мнози имуще причащение въ дому своемъ каждо и егда хотяху причащахуся собою, яко Василий Великий свидетельствуетъ.

Втории, иже благословныхъ ради винъ не имущии где причаститися, еже устами вкусити животворящихъ и пречистыхъ Таинъ обаче веру теплую и усердное жалание о семъ показуютъ, добродетель-

ми свое житие украшающе, таковии чрезъ веру и усердие духовне причащаются плоти и крови Христови. Такова бяше преподобная Мария Египетская мз летъ в пустыни живущи, и святыхъ Таинъ не причащающися, чрезъ добрыя дела присно благодать Божия причащащеся, и Христа внутрь себя имяше… Сице мнози святии пустынницы (следуетъ перечень именъ) далече отъ вселенныя живуще, церкви и священниковъ не имуще, устами святыхъ Таинъ причаститися не имуще, обаче верою и желаниемъ и, житиемъ добродетельнымъ присно оныхъ благодать въ себе имяху…

Вся собрания и службы, праздницы, и причащения и жертвы, сего ради быши, яко да очистится человек отъ грехъ своихъ, и вселится Богъ въ онъ. Отстоитъ душа богоносная отъ всякия любве церквей зданныхъ и жертвъ видимыхъ, и соборъ множества и праздникъ человеческихъ и ниже въ горе сей, ни въ Иерусалимехъ желаетъ поклонитися Богу, внутрь бо имать въ себя Бога, внутрь Духъ истинный огнь, внутрь жертвенникъ чисту совесть, внутрь очистилище грехомъ духовную слезу, внутрь вышний Иерусалимъ радостную слезу, прочее яко духовенъ духовными очами духовныя жертвы приноситъ.

Третии суть едиными токмо устами причащающиися, иже недостойны ко святому приходитъ, иже скверными грехи окаяны, иже въ смертныхъ грехахъ погрязшии и не очистившиися, котории не токмо не получают благодати Божия, но паче большее осуждение приимут. Приемлющии же действие Тайны святыя, си есть, приумножения благодати Божия безъ причащения, сии суть, иже имеютъ огнепальтное желание серца, желание причаститися, но не могутъ, или некоея ради тяжкия болезни, или иныхъ киихъ благословныхъ винъ, или не имеютъ на сие помощника себе, приемлютъ же точию действие тайны святыя на свое благоусердное желание и духовне сицевии причащатися глаголются. Не усомневайтеся, не изнемогайте умомъ ва-

шимъ благоговейнии и Бога любящии души, воистину веруйте, яко равную мзду и благодать и милость у Бога обретаете за сицевую ревность и намерение духовное, якобы воистину уже причастилися, и намерение бо сицевое неизреченне благоугодно есть Господеви, свидетельствующу о семъ учителю церкве иппонийския сими словесы: веруй, и вкусилъ еси и причастился еси».

Все это было при Петре. Но власть сменилась. На престол взошла ущербная Анна Иоанновна, которая преследовала всех, кто мог хотя бы подумать о том, что ей не подходит титул монархини. Вся ее команда («тайная канцелярия» Бирона) была занята поиском врагов. Страну заполонили доносы и подметные письма. Коснулись они и Выгоречья.

Императрица была обеспокоена тем, что в богослужениях выговских раскольников устранена молитва за государя, а точнее (в данном случае) за государыню. В 1739 году императрица послала в Выговскую федерацию раскольников комиссию во главе с чиновником Самариным. Андрея Денисова уже не было в живых. Его место занял младший брат Семен Денисов. Он поступил безусловно мудро и благоразумно: в выговские служебники было внесено моление за государыню. Выговцы объясняли отсутствие моления за государя в их служебниках следующим образом:

«О иноверныхъ властяхъ пот псалтирю въ прочихъ указанныхъ местахъ и о обращении ихъ молить. Моли убо прежде всехъ творити моления ха царя и проч. (слова Апостола). Но аще речеть кто, яко не за всехъ, но за вернихъ: егда глаголетъ за царей, не быша тогда благочестивии царие и пр. Ни яко же на небеси, никто же есть лукавь, тако ниже на земли да будетъ, но всехъ въ страхе свой провлецы, вся ангелы сотвори, аще и врази наши и супостаты. Сице намъ Божественнаго Писания повелеваютъ молиться о еллинахъ же еретикахъ, паче о вразехъ, да и тии въ разумъ истинный приидутъ и веру обратятся. Мы за его императорское величество Бога молимъ, по реченному Псалмопевцемъ; Господи, спаси царя, и услыши ны, и всякаго блага его благолюбивому величеству доброхотно желаемъ. Мы и прочихъ градоправителей и военачальниковъ должны не судить,

но честно почитати. Прежде бывшие наши отцы за иноверныхъ властей таковаго богомолия не употребляху, но на благочестивыя лица они солоняху».

Руководство выговских раскольников безусловно поступило правильно. Не было смысла лезть на рожон. Но не всем раскольникам это понравилось. Выг перестал быть знаменем раскольнического движения. Появились и другие проблемы. Раскольники отказались от официальных попов никонианской церкви, признавали только таинства крещения и покаяния. Что касается таинства брака, то они его отрицали. Отсюда автоматом следовала необходимость безбрачной жизни. Но жизнь есть жизнь. Ее остановить нельзя. Когда все ждали конца света, когда были убеждены, что явился антихрист и дни их сочтены, с браками и семейной жизнью можно было погодить. Но годы шли. Антихрист (Петр I) благополучно правил империей, конец света не наступал, и люди желали жить как всегда, семьями. Жизнь требовала отказаться от принципа безбрачия, который проповедовали раскольники. Кстати, Андрей Денисов сумел построить здоровую федерацию раскольников потому, что в его «Уложении» предусмотрена возможность решать вопрос семейной жизни или безбрачия каждому члену общины самостоятельно (за себя самого). Но раскольники всей России не пошли этим путем. Предлагались разные варианты решения этого вопроса. Один из таких вариантов был предложен общиной, которая обитала в Москве, на Преображенском кладбище.

Выговская общность людей, процветавшая более ста лет, уникальна. Уникальна по принципам, на которых была организована жизнь, по состоянию духа выговцев и по многим другим показателям. Эта золотая страница нашей истории, которая свидетельствует о том, что даже в условиях жесточайшего церковного и царского гнета наш человек умел наладить духовную, интеллектуальную и действительно христианскую жизнь. Трудились не только ради куска хлеба для себя. Трудились для того, чтобы помочь всем нуждающимся. Трудились не за высокую зарплату, а по велению души. Трудились, как должны трудиться люди с большой буквы. И при этом смотрели вперед, давали своим детям нормальное воспитание и образование. Несмотря на удвоенные налоги и многие ограничения они были кузницей кадров для всей России. И не замыкались в своем кругу, не занимались бесконечными молитвами, а ловили рыбу, охотились, строили металлургические заводы, торговали и многое другое. Европе в то время ничего подобного по духу и не снилось. Религиозные общины, создаваемые в Европе в разное время, всегда были фанатическими, ущерб-

ными, однобокими и поэтому недолговечными. Очень жаль, что мы забываем свой собственный опыт и только смотрим в рот просвещенной Европе и Америке, которые на полет духа явно неспособны.

Старообрядчество в Москве

Все в нашей жизни решают, в конце концов, личности. Мы все — тесто, алчность из этого теста выпекает хлеб. Какова личность, таков

ихлеб, таков и результат. Дэн Сяопин совершил перестройку в Китае на свой лад, а Горбачев изменил жизнь в нашей стране по своему пониманию. Если бы на месте Горбачева оказалась личность, многие из погибших остались бы жить. Но история распорядилась по-иному,

имы имеем то, что имеем.

Что касается раскольников, то после личностей Аввакума и Андрея Денисова такой личностью был купец Илья Ковылин. Благодаря его таланту, его стараниям многие годы старообрядцы в Москве играли первую скрипку. Кто такой был Илья Ковылин? Исторический документ дает такое описание личности и жизни Ильи Ковылина: «Московский купец, славный член феодосиянской церкви сей столицы, редкий буквалист и твердой памяти. Муж даровитый, смелый, предприимчивый и примерный ревности благочестия, не раз торжественно пораждавший лжемудрие никониазма в глазах вельмож и обожателей его, не раз побеждал явныя заблуждения старообрядцев и слепоту нетовщины. Он был общий и отличный покровитель всех церквей староверства от владык мира и насилия иерархий его, тщательный строитель великолепнаго и огромнаго здания в Москве на Преображенском кладбище, пожертвовавший оному своим имуществом на вечное его существование до трех сот тысяч рублей. А при сих важных отличиях был редкий собиратель священных предметов древности и предков своих творений, соборов и мышлений догматизма и преданий. Милость его к страждущим за благовестие Православия и угнетаемым бедствиями мира озаряла все пути его и возносила до небес. Отличная его слава за доблести гремела по всей Москве и раздавался звук ея в Петрополе, Риге, Астрахани, Нижнем и прочих странах благочестия. Он жил в мире не для себя, а для церкви и ближних. Словом, это был единственный человек ради церкви и ея

созданий. Разительное его красноречие, живая память, ясный и приятный тон в убеждении истин, пленяли каждаго в послушание ему и обращали на него глубокое внимание. Впрочем, при всех таковых доблестях, он был, к общему сожалению, отличный бракоборец и чтитель постыднаго галилейства, любитель пышной жизни и другой ненравственности по предмету удовлетворения тела. Он имел важный и сановитый вид, рост его был высокий, корпус красивый, лицо белое, продолговатое, взор веселый и пронзительный, брада окладистая, долгая и кругловатая, украшенная сединами; на лбу и верху главы его время изгладило все власы у него. При первом на него взоре каждый замечал, что он, есть человек отличный на него взоре каждый замечал, что он есть человек отличный и редкий в церкви патриарх, а в мире владыка мира. Он скончался в Москве благочестно и погребен славно, 1809 года в августе, от рождения своего 78 лет».

Хронологически события развивались следующим образом. В Москве в 1771 году буйствовала моровая чума. Умершим не было счету. Столица враз опустела. Была реальная опасность того, что чуму разнесут по всей России. Карантина не было. Полиция бездействовала.

Решать проблему вызвался зажиточный купец Илья Ковылин. Он вместе со своими единомышленниками подал в администрацию Москвы заявление следующего содержания:

«Мы, нижеподписавшиеся, в означенном от нас против Преображенскаго в земляном валу месте для содержания больных больницу построим, с тем, что как для караула, и смотрения за больными, так равно и вывозу в оную заболевших из домов, людей надежных довольное число определим, и тех больных и помянутых определенным снабжать платьем, обувью, и довольною пищею содержать будем сами, а если сего исполнять не будем, то подвергаем себя, чему будем по закону достойны, в чем и подписуемся».

Администрация Москвы знала Ковылина как человека надежного и ответственного. Поэтому она не просто удовлетворила просьбу Ковылина, но и была рада его предложению. Ковылин был человеком дела. Соратники Ковылина установили карантин и занялись благотворительной деятельностью. Больных надо было лечить, кормить, дать им кров. Документы сообщают:

«Молва о прокормлении на ковылинских заставах живо облетела всю Москву; голодные и изнуренные страхом исполняли правила о семи поклонах перед трапезой и после нее, без чего никто к столу

не допускался, участвовали при служениях Ильи Ковылина, который в особенном шалаше пред древними иконами, отправлял молебствия, вечерни, всенощные, причем не оставлял поучать, что бедствие язвы и голода произошли от никоновской веры. «Вот как Бог ополчился против врагов своих, преступников православия, щепотников, и как их карает. Может ли на них сходить Дух Святой, когда их маковицы заросли волосами, бриты бороды, обезчещен образ Божий, тогда как царь Давид за бритие послов его воздвиг войну».

В трагические моменты истории раскольники оказались милосердными, рискуя жизнью спасали и лечили зараженных, а умерших хоронили по христианским обычаям. Официальная церковь старалась держаться в стороне от больных, боясь заразиться. Сам Ковылин и его соратники-старообрядцы общались с опасно больными, помогали им словом и делом.

Когда закончилась эпидемия, Ковылин и его помощники организовали специальное общежитие для тех, кого приютили. Это был своего рода монастырь раскольников. Здесь проповедовалось безбрачие. Логика была ясна: раз венчать некому, а без венчания жить семьей грешно, то лучше жить одному, без брака.

В монастыре Ковылина на Преображенском кладбище насчитывалось около трехсот монахов. По всей Москве сторонников Ковылина было не менее трех тысяч. Но Ковылин имел большие планы. Он в 1808 году падал императору прошение. В нем говорил, что «Московские старообрядцы, желая доставить призрение безпокровным, старым и бедным своего общества, приняли намерение соорудить богаделенный дом, и повергая план содержания их к престолу Его Императорского Величества, просят утвердить оный своим Высочайшим Именем». О себе Ковылин написал так: «Я почитаю себя счастливым в преклонности дней моих, которые Богу угодно было продлить, чтобы я ходатайствовал у Монарха-отца о деле, столь приятном его чадолюбивому сердцу и столь полезном для беспомощного человечества».

Главное в этом плане состояло в следующем. Ковылин просил освободить кладбище от зависимости синода и дать права людям Ковылина распоряжаться по собственному желанию завещанными ему различными лицами движимым и недвижимым имуществом.

Все просьбы не были удовлетворены, но московские раскольники получили существенные послабления. В книге «Сборник правительственных распоряжений о расколе», изданной в Лондоне В. Кел-

сиевым, говорится: «Кажется, нет сомнения, что Преображенское кладбище обязано своим существованием Ковылину. Рассматривая его действия, можно признать, что Ковылин, при ничтожном своем образовании, владел в высокой степени хитростию; не имея просвещения, не создав нового раскола, но извлекая таившийся до него из мрака, придав ему новую форму, своими стараниями представил его смелым

идерзким противником православной церкви. Из грубого по ремеслу кирпичного заводчика он достиг связей с вельможами своего века, проник в их слабости и умел пользоваться ими весьма благоразумно; не поставляет ли это его в ряду знаменитых европейских основателей расколов».

Ковылин действовал в интересах московских раскольников. Скажем несколько слов об их позиции, поскольку в раскольническом движении было много течений. Ковылинские подопечные составили течение, вошедшее в историю под именем федосеевщины. Это течение (церковь) основал Феодосий Васильевич. О Феодосии сохранились такие записи:

«Феодосий Васильевич, бывший дьячок Новгородский губернии, Крестецкаго яма, основатель церкви, под названием своего имени, Федосеева, муж благочестивый, даровитый, твердой памяти и славный буквалист, торжественно поправший никониазм и мгновенно учинившийся пылким и разительным ревнителем благочестия. Он неустанно стараясь в подвигах веры, утвердил и просветил правоверием новгородскую страну, озарил сим Польшу и прочия страны в России, пожертвоваший за таковыя великия доблести своею жизнию Иову, митрополиту новгородскому. Он не раз состязался с Андреем (Денисовым) киновиархом о тайне брака, и везде его побеждал откровением

имудростию, паче же своей апологией, не раз боролся с буйным изуверством своей лжебратии, желая устроить единство своей и поморской церкви. Его ведение святого Писания, примерная жизнь и твердыя начала истин удостоили быть собеседником славных вельмож, другом знатных особ и громкой славы во всех концах России. Он был примерный муж в подвиге благочестия, твердаго духа и неустрашимый казней мира, редкий любитель церковнаго благочестия, чтитель кротости и попратель надмения. Неразумная ревность его учинила с Поморскою церковью раздор, а миролюбие его убедило паки оной попрать и быть ему не раз в Вигориции на заграждение того. Он скончался в Новгороде мученически от руки Иова митрополита

Новгородского 1711 года, июля 23, от рождения своего 50 лет. Он был росту средняго, худощав, лицом бел, и мало продолговат, или кругл, брада окладистая и большая, украшенная сединами, взор веселый и приятный, осененный смирением и набожностию.

Сего убо Феодосиева согласия начала наименование влечется от некоего Феодосия Васильева, бывшаго по внешнему состоянию, дьячка Крестецкаго Яма, области Новгородской подчиняющагося; в том убо сего рождение произведеся, в нем же при церковенновыхъ догмат бы исперва усердный служитель, потом позна от некиих христиан, тогда в тех странах кроющихся, лучи древняго благочестия и отвержеся ревностно новолюбних преданий, и бывает последователь древняго закона и несколько в оных краях пребысть и, за ради тогда подлежащаго гонения, уклонися с братом и чада своими в Польскую державу. Идеже, по тщанию своего учения, собра общежительство от стекшихся от Российскаго гонения христиан, в нем же пребывая, учаше благочестию и житию добродетельному своих последователей, точию за необысканием конечных, в некиих обычаех не покоряющихся правде, погретительнымъ являшеся, яже по священнически поручни при крещении имети, еже священническая молитва при рождении и исповеди, и погребении читати, еже настоятельствующих по нужде нуждными епископами нарицати, еже новолюбную тайну брачную оправдати, еже торжищное брашно скверним, против Апостольских гласов именовати, еже и титлу Никоно-латинскую на крестах имети и оправдати, еже аллилуйных поклонов в прочие посты не со-

держати, ти прочая многая несогласная чиносодержания, коя убо не соизвестившияся с священным Писанием и со оставшимся от древняго благочестия обычаем упорны содержаше. И тако жительствуя с своими в Польском Государстве, понужден быст от них, ово же и сам возжела, посетити, тогда возблиставшую Выгорецкую сию обитель, основанную на Соловецких выходцах и уставах, паче же на всем древнем предании, которую убо и посети тогда и много преудивися твердости тех, благочестию и жестокости жития, лепотному чиноукрашению, идеже он с Выгорецкими отцы много беседовав о благочестии мирно, такожде и обычаев содержании, при чем и о нелепотном своем действе, еже в поручнях тогда зазрен быст и исправити обещася,

и о ином глаголаша к пользе общества, а потом в мирном соиде паки

вПольские краи ко своей обители отьеха и там, собрав свою братию, предложи зазрение Выгорецких пустынножителей о сем неполезном