Семинары для ЭТ, ЭК(б) / Семинар 5 / Мизун Ю.В, Мизун Ю.Г._ Тайны русского раскола (Тайны Земли Русской)

174 Ю.В. Мизун, Ю.Г. Мизун

одного стакана. Когда мед кончался, они публично целовались. После этого повторялось торжественное рукобитье родителей. Затем дружка звонил в колокол и провозглашал начало свадьбы.

На свадьбу приходить могли все (не только приглашенные). Говорили по этому поводу: «и комар и муха вали!». На следующий день, в день свадьбы, утром дружки везли дары невесте и ее родным. Мужчинам дарили рукавицы, а женщинам чулки. После венчания в доме жениха дружки плетью снимали с невесты платок, закрывавший ее лицо. В свадебной обрядности, как мы уже говорили, плеть играла очень важную роль. На плети, в частности, подавали дары, которые привезли от молодой. Плетью крест-накрест секли подушки, на которых во время пира сидели молодые. Секли плетью и постель новобрачных.

Свадьбы справляли главным образом весной, после Пасхи (на «Красную горку»). Но не все хотели лишаться работницы в страдную пору. Поэтому в южных регионах предпочитали справлять свадьбу осенью: с Семена дня (1 сентября) до Гурия (15 ноября). Справляли свадьбы и зимой: с Крещенья до Масленой.

Большую роль в жизни русской деревни играла магия. Подробно на этом вопросе мы останавливаться не будем, скажем только, что молодым под одежду надевали рыболовную сеть и прикалывали крест-накрест иголки к подолу платья колдуна (во избежание неприятностей). Чтобы к молодым не пристала никакая порча, рыболовную сеть в некоторых губерниях надевали на живот под рубаху.

Церковь держала под контролем всю личную жизнь каждого человека. Этот контроль сопровождал человека от рождения до его смерти и похорон. Семейная жизнь, включая браки и разводы, была под пристальным оком церкви. Очень рьяно церковь боролась с гражданскими браками. Примером может служить грамота Новгородского архиепископа Макария (1534 год). В грамоте сказано, что в Чюди, в Ижоре и в Вошках многие прихожане живут, оставив своих жен, «законопреступно с жонками и с девками» без венчания. Говорилось о том, что их собственные жены живут с другими людьми без венчания и молитвы. Другие не женаты. Они живут по любви с женщинами и девками. Так же поступают вдовцы с вдовицами. Им предписывалось оформить брак по церковным нормам. Для этого всем им следовало получить предварительное благословение духовника. Грамота призывала принудить виновных к покаянию. Тех, кто не желал

раскаиваться, предписывалось «извергать из лона церкви». Подлежали «извержению из лона церкви» и те члены клира, которые покрывали грешников.

Но эта грамота не достигла своей цели. Новому новгородскому архиепископу Феодосию спустя 13 лет пришлось издать новую грамоту с теми же задачами. В новой грамоте констатировалось, что за прошедшие 13 лет дело не улучшилось. В грамоте Феодосия сказано, что иные христиане берут себе для житья девок и вдовиц и держат их при себе от недели до полугода, то есть состоят в пробных браках. Далее констатировалось, что если девка или вдова полюбится мирянину, то он венчается с ней или принимает молитву (с вдовой). Если мирянин не доволен женщиной, то он отсылает ее и берет новую. Архиепископ принял практические меры — всех нарушителей брачных норм следовало ловить и отсылать в Великий Новгород.

Усилия церкви не прекратили существования гражданских браков. Так, на Дону у казаков в XVII—XVIII века был распространен обычай гражданского «венчания». Жених и невеста, желающие вступить в брак, приходили на площадь (майдан) в круг. Они молились и кланялись на все четыре стороны. Жених громко и внятно называя невесту по имени, говорил: «Ты будь мне жена». Жена в ответ кланялась будущему мужу в ноги и говорила: «Будь мне муж». После этого жених и невеста целовали друг друга. Все дружно их поздравляли. Для брака больше ничего не требовалось, тогда как по церковным правилам требовалось очень многое: и немалые деньги, и терпение при прохождении инстанций, и ограничения во времени, и многое другое, в частности ограничения по духовному родству, которые по церковным правилам были бесчеловечно жестокие. Об этом мы еще поговорим.

Крестьяне в своих действиях исходили из условий реальной (нелегкой) жизни. В их бюджет ничего не поступало со стороны. Каждую копейку надо было заработать. Без этого нельзя было бы жить. Семью также надо было заводить, так же как сеять и жать. Делать это посредством церкви было очень дорого и сложно. Поэтому многие крестьяне решали эту проблему, следуя здравому смыслу. Часто браки совершались и без венчания, и без свадьбы. Составлялся договор, согласно которому выходящая замуж женщина вступала в дом хозяина на правах жены и хозяйки. Она оставалась таковой и в том случае, если бы вернулась ушедшая от крестьянина венчанная жена.

Заключенный договор подтверждали отец и двое родных дядей как жениха, так и невесты. Договор подписывали и другие свидетели. При составлении договора присутствовал и сельский староста. Он утверждал договор печатью.

Отметим еще один момент — в какое положение попадал молодой вдовец (по предписаниям) церкви. Он оказался практически на обочине жизни. Судите сами. Если у молодого женатого человека через полгода после свадьбы вдруг умирала жена, то ему по предписания церкви не полагалось иметь никаких сношений не только с девушками, но и со вдовами. Оставалась одна возможность — тайные любовные связи. Молодой вдовец мог взять себе какую-нибудь девушку-сироту, у которой не было иного приданого, кроме своего «шубного лоскутка».

Русская православная церковь контролировала не только браки. Она пристально следила за межличностными отношениями в семье и за интимным миром ее членов. Церковь разработала Устав для супругов, который регламентировал их интимную жизнь. В субботу и воскресенье супруги должны были воздерживаться от интимной близости. Затем к этим дням присоединилась и пятница, а в XIV—XV века прибавили и среду. Прошло некоторое время, и Русская православная церковь прибавила сюда и понедельник. Следовало: муж и жена не могут жить интимной жизнью в понедельник, среду, пятницу, субботу и воскресенье. Но и это не все. Церковь запрещала супругам иметь интимные отношения в праздники, а также в течение четырех главных постов, ссылаясь на то, что предписание воздержания во время Великого поста содержалось в уставе Иоанна Постника. Что касается трех малых постов, то требования церкви менялись. То церковь позволяла в это время (кроме понедельника, среды, пятницы, субботы и воскресенья) иметь супругам интимные отношения, то (в XIV— XVII века) запрещала их категорически.

Святой отец не просто вникал в интимные стороны отношений мужа и жены. Он определял их соответствие уровню благочестия. Церковь под угрозой епитимьи запрещала иметь интимные отношения после родов и в период менструаций. Документы содержат сведения о том, что церковь строго наказывала за следующие грехи: прихожанин причастился, но не стерпел и осквернился до завершения периода говения; прихожанин осквернился после причастия в ту же ночь.

Церковь строго предписывала остерегаться телесной скверны во время подготовки и участии в таинствах. Это особенно касалось женщин, которые изготовляли просфоры. В XII веке епископ Нифонт предписывал печь просфоры женщине, которая бы «не бляла», была бы «чиста», а если «будет нечиста, тогда да не печет». В XVI веке предписания по этому вопросу ужесточились. В принципе не разрешалось печь просфоры женщинам, которые дважды или трижды выходили замуж. Идеальной считалась вдова, у которой был один муж. Церковь разработала подробные предписания мирянам относительно полового поведения в период, который предшествует причащению. Мы их не приводим.

В регулировании интимных супружеских отношений церковь была очень находчивой. Так, разрешение на интимную близость она поставила в зависимость от церковного статуса супругов или просто от участия их в богослужении. Новгородский епископ Нифонт упрекал тех, кто причащался «блядоуче». На мужа, изменявшего жене, церковь в XV веке накладывала пятнадцатилетнюю епитимью.

Церковь регламентировала в интимных отношениях супругов все. Например, обсуждался вопрос, можно ли давать причащение человеку, который женился в мясоед, а в Великий пост осквернил его брачными отношениями. Такому человеку запрещалось давать причастия в течение года. Виновному предписывалось исправиться милостыней и постом. Но церковь проявляла и милосердие. Так, если человек имел интимную связь с женой, а затем неожиданно почувствовал себя плохо, то церковь милостиво разрешала давать причащение виноватому в интимной связи с собственной женой, но только перед его смертью. Правда, предварительно следовало вымыть виновного и одновременно умирающего, переменить на нем одежду. Все это надо было делать потому, что виновный осквернился.

Ограничения церкви на интимную связь между супругами со временем менялись, но не существенно. Так, в XVII веке супружеская связь допускалась в понедельник, вторник и четверг и только в тех случаях, если они не совпадали с праздниками. Таким образом, в среду, пятницу, субботу и воскресенье церковь предписывала хранить целомудрие. Быть целомудренным предписывалось во все церковные праздники, в Великий пост и пасхальную неделю.

Церковь разработала детальное руководство, как должна происходить супружеская связь. Прежде всего предписывалось снимать нательные кресты. Кроме того, обязательно надо было задернуть поло-

тенцем образа. В противном случае супруги обвинялись в осквернении святыни. На следующий день супруги должны были вымыться в бане, а потом явиться к священнику и получить отпущение совершенного ими накануне супружеского греха. Если супруги по какойто причине не успели получить у священника отпущение греха, вход в церковь им был заказан. Они должны были стоять у входа церкви, где они, естественно, подвергались насмешкам односельчан. Не явиться к церкви они не могли — за этот грех было предусмотрено немалое наказание. Павел Диакон в своих записках о России обратил внимание на то, что каждую субботу у входа в церковь собиралось множество молодых супругов. Они стыдливо ожидали священника, чтобы тот отпустил им супружеский грех. Грех был велик, поэтому священник читал над грешниками очистительные молитвы. Только после этого супруги могли войти в церковь.

Невероятно, но эти ограничения на интимные отношения между супругами распространялись не только на крестьян и высшее сословие, но и на царскую чету. Церковь наглядно демонстрировала, кто в доме хозяин. Так, в XVII веке на царских свадьбах протопоп совершал часть церемониала, которая называлась «Поучение новобрачным детям». Новобрачных царя и царицу протопоп поучал, что они должны поститься и соблюдать целомудрие в воскресенье, среду и пятницу, во все церковные праздники, а также в дни празднования апостолов, евангелистов и иных святых.

Даже в начале XX века в России еще придерживались календаря, выработанного Русской православной церковью много веков назад. Речь идет о демографическом календаре. За многие века граждане хорошо усвоили, что главным атрибутом поста является половое воздержание. Если во время поста супруги позволили себе интимную связь, то их осуждал не только священник, но и односельчане. Это был хороший повод посмеяться над себе подобными.

Главное орудие церкви для приведения паствы в состояние повиновения был страх, Страх Господний. Священники внушали прихожанам, что если ребенок будет зачат в неположенное время, то из него выйдет разбойник, большой грешник. Из-за греха при зачатии такой ребенок, по убеждению священников, мог родиться больным или тяжело заболеть потом. Средство (страх) было очень эффективным. Показательно, что время шло, а в этом вопросе ничего не менялось. В начале XX века все оставалось точно так, как это было при Аввакуме (XVII век). Протопоп Аввакум писал, что зачатое в недозволен-

ное время дитя «или бесно родится, или безумно, или инако развращенно и недостаточно».

Мы не будем вдаваться в научную оценку норм древнерусского (до начала XV века) церковного права. Это сделали специалисты. Приведем только одну обобщающую фразу очень авторитетного специалиста по данной проблеме. Он писал: «Нормы древнерусского церковного права формировались по образцам византийских церковноюридических сборников, копируя юридические казусы, не имевшие соответствия в древнерусской действительности». Крупнейший авторитет в каноническом правоведении показал на примере церковного устава князя Владимира, что почти все его содержание имело источником ветхозаветную традицию (законы Моисея). Специалист пишет так: «За церковным законодательством в Древней Руси (которое сохранилось до начала ХХ века) стояли аскетические взгляды на половую нравственность мирян, на их брачно-семейные отношения как на неизбежное зло, с которым необходимо мириться, но которое нуждается в повсеместном, повседневном контроле со стороны церкви». Нам же представляется, что все объясняется значительно проще — церковь делала все так, чтобы иметь неограниченную власть над обществом (включая царя), а значит и неограниченные доходы.

Русская православная церковь контролировала все стороны жизни каждого гражданина России. Она располагала мощным принудительным аппаратом, поэтому ее решения касались судеб каждого человека. По решению церкви пытали, кидали в ямы, морили голодом, изводили дымом, лишали одежды и пытали холодом и наконец сжигали. Старались сжигать публично. Рабство было двойным. С одной стороны, помещик, который обращался с крепостными хуже чем со скотиной. Помещик даже присвоил себе, с благословения церкви (которая также имела крепостных), право брачной ночи или даже недели. Он случал крепостных как животных «в целях выведения улучшенной породы». Историк пишет: «Церковь занималась продажей и покупкой крестьян и разлучала при необходимости их семьи — мужей и жен, матерей и детей».

Главным принципом морали, которую церковь вбивала в общество на протяжении многих веков (целого тысячелетия), был страх Божий. Церковь ставила знак равенства между Богом и собой. Непогрешимость церкви вытекала естественным образом из непогрешимости Бога. Вторым принципом, позволяющим держать в рабстве народ, был принцип греховности женщины, которая считалась источником нечис-

тоты и всех бед человечества. Мужской части общества разрешалось (предписывалось) не только презирать женщину (мать, жену, дочь, сестру), но и наказывать ее физически вплоть до увечья (официально символом этого выступала плетка). Поскольку женщина считалась причиной первородного греха человечества, причиной всех его страданий, то все, что она совершала, могло обернуться грехом. Бог, создав людей, сказал им: «Плодитесь, размножайтесь». Иначе жизнь прекратилась бы. Но поскольку первая женщина согрешила, то интимная близость мужа и жены с целью рождения ребенка считалась страшным грехом. Церковь считала грехом то, что люди исполняют закон Бога. И этот грех мог снять молитвами только священник. После каждой интимной близости мужа и жены (в дозволенные церковью дни) необходимо было избавляться от совершенного греха, и без священника этого сделать было невозможно.

Не только интимные отношения, но и беременность и роды контролировались церковью. Под давлением церкви в народе сформировалось соответствующее церковной морали отношение к женщине. Церковь признавала брак обязательным. Она проповедовала, что человек только тогда может помереть спокойно, когда он произвел подобного себе и непременно в законном браке. Сожительство церковь исключала как таковое. Если молодой человек терял способность к супружеской жизни, то прибегали к помощи шептунов. Шептуны брали свадебного пива, «скоблили немного бычьего рога, клали его в пиво и этим напитком поили молодого. При этом приговаривали: «Как у черного пороза из кости из мяса, сквозь кожи вон, стоял бы крепко у раба Божия (Ивана) х… Стоял бы крепко век по веки, от ныне до веку и до представления свету, «аминь». По причине неспособности мужа к супружеской жизни развод не разрешался. Полагали, что на мужа навели порчу. Были уверены, что порчу можно предотвратить, если иметь при себе рукопись «Сон Богородицы». Эту рукопись надо было хранить в течение 40 дней после венчания.

Тяжелое материальное положение и отношение к женщине, как к источнику всех несчастий, приводили к тому, что беременная женщина работала до самых родов. Часто роды заставали ее на работе. Женщина работала не только дома, на подворье, но и в поле. Она вязала на жнивье рожь и овес, сгребала сено, молотила и жала. В деревне женщина часто рожала, едва успев прийти с работы, а то и за самой работой. Это могло случиться на дворе, во время дойки коров, вот время молотьбы на огороде, на речке, во время стирки, на сенокосе, в

поле, под суслоном, в лесу, в дороге. Фабричные женщины часто рожали на фабрике.

Считалось, что чем больше народа узнает о беременности женщины и особенно о времени рождения ребенка, тем тяжелее будут роды. Поэтому сроки мог знать только муж и свекровь. От всех других домашних, как и от посторонних, сроки предполагаемых родов скрывали. В некоторых местностях роды скрывали даже от мужа. Когда наступало время родов, то беременная говорила об этом только свекрови. Свекровь втайне от всех принимала все необходимые меры. Мужу говорили только в том случае, если нужна была его конкретная помощь. Например, сходить по делу к соседу или в ближайшую деревню за бабкой (повитухой). Повитуху он старается пригласить скрытно, чтобы никто не догадался.

Существовало множество обрядов, чтобы защитить беременную и ребенка. Так, беременные должны были постоянно носить передник. Это защищало ребенка от «сглаза». Беременной не следовало брать от других крупы, гороха и тому подобных по форме предметов. Иначе на новорожденном могла появиться сыпь. Беременная должна была ложиться спать так, чтобы ее не освещала луна. В противном случае ребенок мог стать лунатиком. Не рекомендовалось беременным летом купаться в реках. В противном случае ребенок в утробе мог вырасти очень большим. Не рекомендовалось беременным много есть по той же причине. Беременной не следовало зашивать на себе одежду. Нельзя было даже пришивать пуговицу или крючок. Почему — понятно. Если в доме белорусского крестьянина была беременная, то в день Рождества Христова нельзя было ничего встряхивать. Иначе новорожденный мог заболеть «трясучкой» отдельных частей тела. Беременная опасалась даже случайно ударить ногой собаку, кошку или другое домашнее животное. От этого все тело новорожденного могло покрыться шерстью.

Были запреты, облегчающие жизнь беременной. У белорусов строго соблюдался запрет беременным работать во время всех праздников, особенно рождественских. Им нельзя было в это время ткать, прясть, вязать узлы и гнуть прутья, чтобы новорожденный не стал калекой, согнутым или кривым. В Белоруссии беременные не должны были работать по понедельникам и пятницам. По воскресеньям и четвергам они не должны были иметь с мужьями половых сношений. Беременным предписывалось избегать испуга, не смотреть на чтонибудь страшное и неестественное, а также избегать неприятных и

противных запахов. Нельзя было смотреть на калек, уродов, на припадки эпилепсии. Беременным нельзя было передразнивать косноязычных, глухих, немых.

Во второй половине беременности следовало прекратить половые сношения с мужем, поскольку в это время «ангел приносит младенческую душу и вкладывает ее в зародившегося ребенка».

Церковная идеология делала свое дело — в народе на беременную смотрели как на опасное существо, которое способно нанести ущерб здоровью и имуществу окружающих. Поэтому одно присутствие беременной влекло за собой ряд запретов для окружающих. Например, в рождественские праздники не разрешалось гнуть дуги, полозья, ободья и обручи, если в доме имелась беременная. Опасались, чтобы беременная не перешла дорогу. В противном случае могут «напасть» чирьи. Если беременная переступит через седло или хомут, то лошади станет очень тяжело. Беременной не разрешалось присутствовать при чистке колодца, чтобы вода не стала от ее присутствия «дурной».

По церковным представлениям, беременная была сосудом греха. Ее всегда остерегались и боялись. Если она что-либо попросила, то лучше было дать. В противном случае у хозяина мыши что-нибудь съедят, например одежду. Многие в отместку вслед беременной бросали что-нибудь негодное. Это могли быть щепки, угли, песок, глина и т.д. Делали со злым умыслом, считая, что родившееся дитя будет есть эти предметы. Поэтому беременным приходилось быть всегда на чеку и следить, чтобы вслед им ничего не бросили.

Бесплодие лечили с помощью мощей святых. Состоятельные женщины совершали путешествия к святым местам, чтобы там «подержаться за гробик» какого-нибудь святого.

В Белоруссии полагали, что беременная должна как можно чаще ходить в церковь. Она должна была становиться впереди, чтобы не молиться в спины и затылки других. В противном случае дитя будет вечно в последышах. Беременная не должна была становиться под хоругвями, а также вблизи их. В противном случае дитя могло заболеть падучей.

Крестьяне умели предсказывать пол ребенка, который должен родиться. Если у беременной живот острый, то родится мальчик. Если живот круглый, то родится девочка. Если у беременной лицо красное, то родится девочка. Если плод лежит более на левом боку, то родится мальчик.

У беременных встречались и выкидыши. Церковь приписывала

их прегрешениям матери. Это: несоблюдение постов, нерадивость к молитвам, неверность мужу, половое сношение с мужем под праздник. По мнению церкви, большую роль играло то, как часто женщина причащается во время беременности. Беременной, как существу опасному, церковь запрещала быть кумой или крестной матерью. Более того, беременных женщин не приглашали на крестины. В противном случае могла наступить смерть крестника или новорожденного вместе с крестной матерью. Беременным предписывалось всячески избегать лечения. Считалось, что это вредно и для матери и для младенца.

Существовала и проблема прерывания беременности. Пили ртуть или разведенный в воде порох. Ходили босиком по снегу и пили настой «неродихи» и «медвежьей лапы». Знали, что для избежания беременности надо есть подсолнечник, а также груши и яблоки вместе с семенами.

В период родов действовали правила, которые базировались на церковном представлении о изначальной нечистоте и греховности женщины. Поэтому на период родов, когда эта греховность выражалась наиболее явно, женщину удаляли из дома, чтобы его не осквернять. Это соблюдалось практически на всей территории и во все христианские времена вплоть до ХХ века. В жилой постройке совершать роды по церковным представлениям не разрешалось. Предписывалось, что рожать должны в банях или других хозяйственных нежилых помещениях. Родившую в бане в дом не пускали. Она уходила к своей маме и имела право вернуться в дом к мужу только спустя шесть недель. Именно шесть недель после родов женщина оставалась особенно «нечистой».

Рожали не только в бане, но и в «подизбице», «голбеце» (подполье), чулане. Летом рожали в сарае, катухе или клети, в амбаре, на гумне, в овине, на сеновале или же просто в каком-либо укромном месте во дворе. Исследователи утверждают, что «иногда место для родов выбиралось даже в закутках для скота, овчарнях, хлевах, конюшнях и подобных местах, казавшихся более безопасными от постороннего глаза». Так, в середине XIX века в Тверском уезде женщины рожали в овечьем хлеву. Роженице никто не помогал. Только после рождения ребенка к роженице допускали «бабку» (повитуху). Если роды были тяжелыми, то виновата в этом была только роженица. Она или мало молилась, или мало ходила в церковь, или же имела другие грехи. Такое отношение к роженице соответствовало церковным установкам. Неудивительно, что в Ярославской губернии при