Семинары для ЭТ, ЭК(б) / Семинар 5 / Мизун Ю.В, Мизун Ю.Г._ Тайны русского раскола (Тайны Земли Русской)

164 Ю.В. Мизун, Ю.Г. Мизун

Венчать запрещалось во время постов: Рождественского, Великого, Петровского и Успенского. Кто из церковнослужителей нарушал этот запрет — лишался своего сана. Но церковь этим не ограничилась. Она хотела дать почувствовать, «кто в доме хозяин». В XIX веке ограничения на венчания выглядели так. Нельзя было венчать в период от недели мясопустной до Фоминого воскресенья, то есть первого воскресенья после Пасхи. В Петров пост — от первого воскресенья после Троицы до 29 июня. В Успенский пост — от 1 до 15 августа. В Рождественский пост — с 14 ноября по 6 января. Не разрешалось венчать в однодневные посты, то есть в новечерия среды и пятницы, в субботу, в воскресенье и в праздничные дни — в новечерия праздников, которые посвящены Христу и Богородице. Запрещалось венчать накануне дня «отсечения головы» Иоанна Крестителя, а также в самый день этого праздника. Нельзя было венчать и в дни праздников Иоанна Богослова и Николая Чудотворца. Кроме того, запрещалось венчать в канун храмовых и приходских (местных) праздников, а также накануне дней коронации и восшествия на престол российского императора. Если все запретные для венчания дни аккуратно подсчитать, то окажется, что можно было венчать только в течение одной трети года.

Вступающие в брак должны были знать «Символ веры», основные молитвы (Отче наш, Богородице дево) и десятисловие. Не знающих Закона Божьего венчать запрещалось. Даже во второй половине XIX века часто священник отказывал в венчании тем, кто не знал основных молитв.

Церковь делала все для того, чтобы усложнить саму возможность венчания. Часть ограничений на венчание была описана выше. Но были и другие сложности, и немалые. Так, при соблюдении всех предписаний и запретов, молодые не могли быть обвенчаны их священником. Для того чтобы священник имел право совершить обряд венчания, молодожены должны были предъявить ему бумагу. Она называлась венечная память. Эта бумага представляла особый указ от архиерея на имя того священника, который должен был венчать жениха и невесту. Зачем было введено такое требование? Затем, что за каждую такую бумагу — венечную память надо было платить. За второй брак платили больше, чем за первый, а за третий больше, чем за второй.

Первое толкование этому прибыльному предприятию дал Стоглавый собор. В 46 главе Стоглава сказано, что митрополия, архиеписко-

пии и епископии получают в виде венечной пошлины «многие деньги». И получают они эти «многие деньги» вполне законно, по мнению Стоглава. Эта законность обосновывается текстами Священного Писания. Что касается размеров платы за венчание (за разрешение на венчание), то Стоглав устанавливал их в соответствии с традицией, которая существовала при отце и деде Ивана Грозного. С первого брака брали один алтын, со второго — два алтына, а с третьего брака — четыре алтына.

Дать разрешение на венчание (за деньги) мог не только архиерей, но и доверенные им лица. Это управляющие духовными делами, поповские старосты и другие должностные лица. Сбором денег занимались непосредственно священники из числа «старост поповских», а также из числа десятских. Рядовых священников проверяли и перепроверяли. Они обязаны были сообщать без утайки о числе совершенных браков, а также о полученных с них венечных пошлин. Если же священника обличали в том, что он скрыл определенную сумму, то он был обязан уплатить в церковную казну внушительный штраф (два рубля, четыре алтына и полторы деньги за скрытие одного венчания).

Без уплаты пошлины за венчание категорически запрещалось венчать. Патриарх Филарет в грамоте 1622 года требовал от архиепископа Киприана запретить белому и черному духовенству венчать «без венечной памяти не по христьянскому закону». Вопрос укрывательства всегда был актуальным. Так, патриарх Никон в 1657 году выражал сожаление в том, что священники не выносят установленных венечных пошлин. Он предписывал костромскому воеводе содействовать взысканию венечных пошлин. Архиепископ Маркел был озабочен тем же. В своей грамоте от 1658 года он требовал от протопопа Авраамия собирать и ведать архиепископской венечной пошлиной с приходских церквей. Чем брак был более предосудительным, тем больше была пошлина. Архиепископ предписывал брать «с первого браку с отрока и с отроковицы по пяти алтын и по две деньги, а со второго браку со вдовца и со вдовы против того вдвое, по десяти алтын и по четыре деньги, с третьего браку со вдовца и со вдовы против того втрое, 16 алтын…». Строго предписывалось вести во всех приходах розыск крестьян, которые «живут не по правилам святых апостолов и святых отцов, а держат у себя наложницы без молитвы…» (это означало, что живут в гражданском браке, без венчания). О найденных следовало доносить наверх.

Вопрос о пошлинах за венчание беспокоил церковь всегда. Это и понятно — доход от этого был немалым. Так, на Московском соборе 1666—1667 годов был принят итоговый документ «Деяния». В нем предписывалось «смотреть накрепко за тем, чтобы священники не венчали никого без венечных памятей». В грамоте от 1687 года митрополит приказывал взыскивать с приживших «беззаконно» (то есть в гражданском браке) детей штраф в размере 2 рублей 8 алтын и 2 денег. Таким образом, часть потерянных доходов возвращалась церкви. Нижегородский митрополит своим распоряжением устанавливал венечную пошлину с первого брака четыре алтына, со второго брака — по восемь алтын и две деньги, а с третьего брака — по десять алтын. Этим распоряжением был введен новый налог на создание семьи. Дополнительная пошлина (она называлась «пошлина со свадьбы») составляла «по шести денег с свадьбы».

За нарушение предписаний церковь брала штраф не только с жены, мужа и их детей, но и с попов, которые укрыли доход. Патриарх Андриан в Инструкции 1697 года предписывал «учинить накрепко», чтобы священники не венчали без венечных памятей. При обнаружении обратного с молодоженов полагалась двойная пошлина, а с попа 2 рубля 4 алтына и 2 деньги. Обязательно должны были работать «кассовые аппараты» — книга денежных сборов. В них «старосты поповские» обязаны были отмечать, с какого количества свадеб и каким именно священником получены деньги. Патриарх Адриан увеличил размер венчальной пошлины. С первого брака предписывалось взымать четыре алтына, со второго — шесть алтын, а с третьего брака взымали десять алтын. «Старосты поповские» обязаны были отсылать в патриархию в Москву списки свадеб «отроков и вдовиц», которых венчали вторым и третьим браком. В этих списках требовалось указать все сведения, в частности, что вступающие в брак не являются родственниками или свояками, не связаны крестным родством, не разведены и не беглые.

Работа с этими контрольными документами непрерывно совершенствовалась. Так, уже в 1703 году митрополит Стефан своим Указом обязывал приходских священников ежегодно после 1 сентября венечные памяти своего прихода представлять в Духовный приказ. Здесь содержащаяся в них информация сверялась с записными книгами Большого Успенского собора в Москве, чтобы выявить, все ли пошлины поступают в казну церкви. В ином случае заставляли платить штрафы и пени.

Там, где деньги, там и раздор. Церковь не исключение. Поскольку суммы денег за венчание были внушительными, то были частыми ожесточенные споры между влиятельными церковными группами. Так, в Москве имел право выдавать (продавать) венечные памяти Большой Успенский собор. Епархиальный архиерей Платон многократно, но безрезультатно пытался изменить ситуацию в пользу консистории. Этот спор длился десятки лет.

Из-за доходов спорили не только священнослужители между собой, но и церковные и светские власти. Примером такой борьбы за доходы может служить конфликт между рязанским митрополитом Стефаном и воеводами городов Ряжска, Касимова, Мурома и других. Воеводы своим распоряжением запретили отдавать венечные пошлины попам (и другие поборы). Они поручили сбор пошлин и церковных поборов своим людям, которые должны были все эти доходы передавать в губернские центры. Спор рассматривал Сенат (его решение никто никогда не отменял) и поставил все на свои места: все виды поборов должны были непременно идти в церковную казну. Самовольничание воевод было наказано: их обязали выплатить церкви значительные суммы.

Церковь старалась не упустить ни одного потенциального плательщика. Так, смоленских шляхтичей, которые женились по римскокатолическим правилам, обязали выплачивать венечные пошлины. Специалист, подробно анализирующий положение дел, приходит к выводу, что «брак в течение столетий является одним из твердых источников денежных доходов Русского православия». Далее ученый делает вполне обоснованное заключение: «Данное обстоятельство указывает также на вполне материальные, земные мотивы поведения церкви в практическом воплощении ее взглядов на таинство браков и социальные нормы».

Церковь сама спилила сук, на котором сидела. Она преступила все разумные пределы в поборах с тех, кто хотел создать семью. В 1765 году был издан царский Указ, который отменял поборы за венчание. Правда, церковь находилась в растерянности не очень долго. Кому-то пришло в голову, что потерянные доходы можно возместить за счет тех же венчаний. Для этого достаточно было найти какуюлибо провинность у тех, кто хотел вступить в брак. Процедуру выискивания такой провинности тогда называли «обыском». Этот термин был заимствован из древней судебной практики. Он означал не что

иное, как допрос «окольных людей» о подсудимом. Сейчас, в новых условиях, когда были отменены венечные пошлины, церковь предписывала приходскому священнику «розыскать» или «обыскать», то есть выяснить, не были ли вступающие в брак между собой в родстве, в кумовстве, в сватовстве и т.п. До отмены венечных пошлин этому вопросу не придавали такого важного значения. Не было и специальных обыскных книг. Но сейчас надо было найти эквивалентный утраченному источник дохода, и бюрократия раскрутилась в полную силу. Первым делом завели соответствующие бумаги (книги), в которых записывали «обыскные свидетельства». Они должны были содержать: возраст жениха и невесты, указание на добровольность брака, наличие согласия родителей, очередность брака (первый, второй, третий), степень кровного и духовного родства, принадлежность к религиозному исповеданию. Все эти сведения должны были быть подтверждены подписями поручителей. За недосмотр или ложные показания поручителям угрожали жестокие истязания.

С отменой венечных пошлин церковь не потеряла свои доходы. За любые несоответствия она взымала огромные пени-штрафы. О положении крестьян ученый писал так: «В сентябре—октябре или весной, вскоре после Пасхи, — в основные периоды приготовления к свадьбам у крестьян, их можно было увидеть простаивающими днями в сенях, передней, на лестнице или даже у консисторского дома. Пригорюнившись, они обменивались сведениями о том, сколько потеряно времени и денег на испрашивание разрешения на брак. Такой повсеместно была картина в России в конце XIX века. Церковный причт получал за свадьбу плату в два раза больше, чем при елеосвещении или погребении. Боясь проволочек и обременительного во всех отношениях хождения в консисторию, крестьяне соглашались на чрезмерные для них требования причта».

Насколько чрезмерные? Например, сибирским крестьянам Курганского округа Тобольской губернии необходимо было за получение метрической справки о возрасте невесты заплатить в пользу причта от 4 до 10 рублей. Это были очень большие деньги, особенно для крестьянина. За само венчание надо было уплатить 20 и больше рублей. Для причта крестьянские свадьбы были золотой жилой. Собственно, таким путем принудительно изымали средства из крестьянского сословия в пользу церкви. Кроме того, в течение года церковнослужители неоднократно обходили прихожан с настоянием жертвовать в пользу церкви. Эти поборы были немалыми.

Любопытно, что в народе венчание признавали обязательным (иначе были большие неприятности), но главным актом начала семьи считали гражданский акт — свадьбу («весилле»). Крестьяне всегда рассматривали брак как брачный договор. Свадебный обряд состоял из трех частей — сватанья, сговора и свадьбы. То же было в Белоруссии и на Украине.

Венчание не означало начала новой семьи. После венчания еще определенный срок (от нескольких дней до двух-трех недель) молодые жили порознь, в своих прежних семьях. Совместная жизнь молодых начиналась после свадьбы.

Что касается сватовства (сговора), то это был чисто гражданский акт. Сговор включал в себя осмотр лиц, вступающих в брак, договор об условиях осуществления дела и скрепление договора обрядами, от которых сговор получил название рукобитья, зарученья, пропоя и т.п.

Но такое положение дел церковь не устраивало. С середины XVI века церковь пытается контролировать (прежде всего финансово) и этот акт в процессе создания семьи. Стоглавый собор (1551 год) предписал совершать обручение по церковному чину — «а обручение бы и венчание было бы по божественному уставу все сполна…». По церковным правилам обручение обязывало жениться. Так в середине XVII века тот, кто отказывался жениться после смотрин невесты, к вступлению в брак духовным судом церкви принуждался насильственно. Пока в этот процесс не вмешивалась церковь, обручение или сговор рассматривались как гражданский договор о будущем вступлении в брак. Такой договор мог быть нарушен, если что-то было не так. При этом жених обязан был компенсировать нанесенный невесте материальный ущерб. Но никто его не мог заставить жениться, если он не хотел. Но церковь и тут установила свою власть.

Петр I Указом от 1702 года попытался все вернуть в нормальное (гражданское) русло. Церковь дождалась кончины Петра, и в 1744 году Елизавета под влиянием церкви издала Указ, который отвечал ее (церкви) интересам. Указ запрещал обрученным оставлять друг друга. Синоду предписывалось представлять наиболее важные дела (о расторжении обручения) на царское усмотрение. Так, церковь манипулировала царем (в данном случае царицей). Собственно, царские указы были в принципе не нужны. Решения Синода были обязательными для каждого гражданина. Так, в 1775 году Синод издал

указ, которым предписывал проводить церковное обручение одновременно с венчанием. Тем не менее светский, гражданский суд разрешал не вступать в брак после обручения. Церковный суд стоял на своем.

Собственно, до крещения на Руси были нормальные народные обычаи, в частности касавшиеся создания семьи. Русская православная церковь ломала эти традиции и заменяла их византийскими нормами (законами) или иудейскими предписаниями Ветхого Завета. Согласно византийскому каноническому праву, семейные отношения разрешались только в случае церковного брака. Византийская церковь считала, что разрыв договора об обучении означал не что иное, как прелюбодеяние.

Надо сказать, что византийская церковь не имела такой власти над обществом, как Русская православная церковь. В Византии церковь встречала серьезное сопротивление гражданской власти, которая базировалась на римском праве. В России же еще в XIX веке брак имел юридическую силу только в случае венчания. В то же время в народе считали, что одного венчания недостаточно. Обязательно надо было совершить свадебный обряд.

Кстати, Синод не смог пройти мимо факта большой роли свадьбы. Синод для исправления положения издал в 1744 году специальный указ, который предписывал под страхом наложения епитимьи не отпускать из церкви повенчавшихся, пока они письменно не подтвердят, что сразу начнут жить семейной жизнью. Тех же, кто после венчания ждал свадьбу, следовало наказывать. Прежде всего надо было их обязать жить вместе семейной жизнью. Но этот указ проблемы не решил. В 1775 году Синод издал другой указ, нацеленный на предотвращение незаконных браков. Указ угрожал священникам, которые венчали браки, не соответствовавшие канонам, т.е. венчали людей, приходивших к ним из других местностей, и при этом не делали положенного предварительного оглашения о браке. Указ имел в виду тех священников, которые действовали под давлением помещиков и не бескорыстно.

Насаждаемое церковью негативное отношение к женщине давало свои печальные плоды: положение женщины в семье и в обществе было приниженным. Несколько примеров. У терских казаков женщине не разрешалось при встрече с мужчиной переходить дорогу. Ей предписывалось на некотором расстоянии остановиться и подождать, пока мужчина не пройдет и не удалится. Другой пример. У белорус-

ских крестьян женщины в семье должны были садиться только на том конце стола, который находился напротив божницы. Они должны были сидеть за подростками мужского пола. Если за столом не хватало мест, то они ели на лавке, у печки, на кровати. Еду они получали в последнюю очередь. И то не всегда и не любую еду. Так, если от лучших блюд ничего не оставалось, то женщины удовольствовались тем, что осталось после мужчин.

Слово «невеста» значит неведомая «весть». Имя невестки не разрешалось произносить в доме. Полагали, что духи родного очага могут оскорбиться, узнав о присутствии чужого им существа. Полагали, что изначальную отчужденность чужеродки можно было преодолеть, если она будет приобщена к очагу, который был священной частью жилища. Символом этого служил такой обычай. Невеста, а точнее новобрачная, вступая в дом мужа, должна была бросить свой пояс в огонь. Это символизировало то, что она безоговорочно вверяла знак супружеских уз — пояс защите домашнего очага. Проводили также очищение огнем. Когда молодые из церкви после венчания возвращались домой, то они должны были переезжать через разложенные в воротах горящие снопы соломы. На другой день после брака молодых заставляли прыгать через огонь. Еще в конце XIX века на Украине зажигали куль соломы при въезде новобрачной в дом родителей жениха. Существовала и такая модификация обряда в Киевской губернии. Если молодая оказалась целомудренной в девушках, то когда молодые выходили из спальни (коморы), замужние женщины разводили костер и, обнажившись до пояса, прыгали через него.

Скажем несколько слов о том, как проходило свадебное торжество. Накануне свадьбы у жениха и невесты устраивали вечеринки. Священника с причтом приглашали к жениху. Затем от жениха к невесте посылали дружку с поддружьем с подарками. Дружкой должен был быть молодой женатый родственник жениха, который хорошо знал все свадебные обряды. Поддружьем выбирали мальчика (юношу). Дружка должен был быть выносливым: ему подносили водку отец, затем мать, затем все гости (20—30 человек). Отказываться было нельзя, и все надо было выпить. Поддружье угощали не водкой, а медом и брагой. Дружку дарили подарками и провожали поклонами. После этого начиналась вечеринка. Невесту одевали в темное платье и темный платок.

Невесту и жениха (каждого в своем доме) родители благословляли иконами и хлебом-солью. При этом невеста обращалась с причетом к родным и подругам. После этого невесту сажали за стол на войлок или кошму. Родственники жениха отправлялись к невесте. Впереди шел дружка с поддружьем. Затем колонной по два шли мужчины и священник с женихом. Это шествие замыкал всадник на коне. Это была сваха. Она держала в руках брагу и пряник. Этой брагой все угощались у невесты. Теперь жених с невестой вместе получали благословение. После этого все отправлялись в церковь. Невеста садилась к свахе на лошадь. Мать же невесты оставалась дома. Она должна была ждать дома, пока не получит известие о прибытии этой процессии в церковь. После получения этого известия она молилась

ираздавала стоявший на столе пирог нищим. Мать жениха делала то же самое в доме жениха. Жених, невеста и их родители до венчания не должны были ничего кушать.

Вцеркви справа от жениха вставал дружка, а с левой стороны — сваха. Мужчины — родственники жениха стояли справа от жениха, а женщины — слева. При венчании присутствовали и посторонние. Невесту привозили в церковь, покрытую большим платком. Закрывали лицо и всю голову. Невесту открывали только тогда, когда начиналась процедура венчания. Никто не должен был оскорбляться, если посторонние бабы в церкви судачили об одежде невесты, например, так: «Ой, бабоньки, глялыткося, никак у невесты платье-то старое. — Да сказывали не ее, а подружки. А що же разве своего нет? Есть, да хуже евтого, так что вишь стыдно и венчаться».

По возвращении из церкви молодоженов благословляли родители жениха. Затем все садились за стол. В это время свахи отводили новобрачную в отдельную комнату «крутить голову». Ей заплетали две косы, надевали кокуй и повойник. Сверху надевали шелковую косынку. Головной убор новобрачной священник окроплял святой водой. После всех этих хлопот молодых сажали на стул и закрывали сзади полотенцем. Они должны были посмотреть в зеркало, которое дарил жених. Сваха их спрашивала, кого они видят в зеркало. Они называли свои имена.

Вечером в доме молодого устраивали «гордый стол». Почетные места за столом занимали родственники новобрачной. Распределял места за столом ее отец. При этом он строго соблюдал местничество

ипорядок подачи блюд. Мать новобрачной приходила на свадебный

пир только на второй день. Приходила она в дом зятя непременно с пирожками. За столом молодые вначале съедали горбушку. Затем их одаривали деньгами, платками и др. Каждый, кто делал подарки, целовал молодых. Затем он целовал сваху молодой. После этого даритель заставлял молодых целоваться («горько»).

Свадебное торжество было в определенной мере театрализовано. Было что-то от маскарада. Так, на второй день после венчания родственники молодых одевались в шутовские одежды. Их обвешивали вениками. Лица их были измазаны сажей. В таком шутовском виде они ходили по домам и приглашали в гости к молодым. С родственниками непременно был и дружка. В каждом доме он брал по куриному яйцу. Когда гости приходили в дом молодых, их тоже вымазывали сажею. Из собранных яиц делали яичницу. Свадебный пир продолжался несколько дней. На третий и четвертый день собирали «гордый стол» у родителей молодой. Все завершалось обрядом ношения воды. Он состоял в том, что молодая доставала из колодца воду и обливала обильно всех дорогих гостей.

Отношения зятя и тещи выстраивались таким образом. Начиная с третьего дня после свадьбы и в продолжение года, полугода или нескольких месяцев теща ежедневно, каждое утро пекла персонально зятю гречневые блины, пирожки, оладьи. Чем богаче была семья молодой, тем дольше длилось это удовольствие для зятя. Завтрак зятю, приготовленный собственноручно, теща приносила или сама, или посылала с кем-либо из семьи. Но в день годовщины свадьбы теща обязательно приходила сама. Она не только приносила завтрак, но и благодарила зятя за то, что он не оставил ее дочь («за неоставление дочери!). Все это было возможно в течение длительного времени только в том случае, если зять и теща жили в одном селении.

В России существовало несколько видов свадебных обрядов. Один из них выглядел так.

Накануне свадьбы в доме невесты устраивалось торжество по случаю «рукобитья». Отец невесты клал полу своего кафтана в полу кафтана отца жениха, их дружек и близких родственников. После этого их всех сажали в передний «большой» угол и называли «свадебниками» и «поезжанами». Все они вместе составляли поезд. Женщин со стороны жениха называли «брюдгами». Крестная мать и наемная плакальница выводили невесту из заднего («малого») угла. Жениху и невесте подносили стакан меда. Они поочередно отхлебывали из