Семинары для ЭТ, ЭК(б) / Семинар 5 / Мизун Ю.В, Мизун Ю.Г._ Тайны русского раскола (Тайны Земли Русской)

бовь между собой имущи. И приходящая святые посты прилежно и честно с постом и молитвами и со многим воздержанием провожати и держати честно. И по вся дни ко святым божиим церквам и по всякому соборному пению приходили бы. И стояли на молитве со благоговением и со страхом божиим. И брегли бы о всем благоговейнстве церковном, чтобы по всем церквам соборным и несоборным церковный чин о всем шел по уставу и по преданию святых апостол и святых отец».

Царь Иван IV откликнулся на призыв святых отцов применить насильственные меры и через год после Стоглава издал Указ, который гласил: «…не велено священническому и иноческому чину, по священным правилам и по Соборному Уложению, в корчмы входити, ни в пьянство упиватися, ни празднословити, ни лаяти и им того бречи накрепко по всей Москвы. И которые священники, и диаконы, и иноки, забыв страх божий и презрев священныя правила, и царскую заповедь и Соборное Уложение, учнут по кормчам ходити и учнут в пияньство упиватись и по дворам и по улице скитатись ипане, или учнут сквернословити, или матерны лаяти кому, на соблази мирскым человеком, или ипани учнут битись и дратись: и им такых безчинников, попов и дьяконов и черньцов имати да и заповедь на них царьскую имати, по земскому обычаю, якоже и с простых людей безчинников и бражников заповедь емкость; да отсылают тех черньцов в монастыри, к архимандритом и игуменом, и они их смиряют по монастырскому чину, а попов и диаконов отсылают к поповским старостам, и они о тех безчинниках Святителем возвещаюти святители их справляют по священным правилам». Из архиерейского поучения духовенству и мирянам следует, что пьянство духовных лиц было обычным явлением. Там сказано: «А который священник на вечеру был пьян, тот бы назавтрее обедни не служил».

Священники отстаивали свои права. Протопоп Великого Новгорода бил челом царю Федору Ивановичу и просил пожаловать его правом «про себя и про гостей питье держати, и пьяных у него имати не велети, для того что приходят к Пречистой Богородицы его духовные многие, люди добрые молитися и к нему де они приходят за гость, и ему ден без того быти нельзя».

Псковские священники жаловались царю Алексею Михайловичу (1647) на кабацких откупщиков, которые не позволяли им безъявочно держать питья для своего обихода. В челобитной царю было ска-

зано: «...а у кого ден у них лучится взять к праздником или к родинам или ко крестинам и к свадьбам и про детей духовных и про гость какова или дети духовные ими дадут, и псковские кабацкие откупщики к ним в домы их приходят дня выемку человек по 20 и больши, их безчестят и продают и волочат напрасно». Царь разрешил держать питье «про детей духовных и про гостей».

Такая же негативная информация содержится о грамоте царя Михаила Федоровича, которую он послал 23 июня 1636 года в Вологодский уезд в Павлов монастырь старцу Феоктисту Колединскому с братией. В грамоте сказано, что «в Павлове монастыре многое нестроенье и пьянство и самовольство, в монастыре держат питье пьяное и табак, и близко монастыря поделали харчевни и бани, и брагу продают, а старцы в бани и в харчевни и в волости по крестьянам по пиром и по братчинам к пиву ходят безпрестанно, и бражничают, и безчинствуют…». Царь предлагал навести в Павловском монастыре порядок. Запрещалось бражничать и бесчинствовать. Монастырю запрещалось держать хмельное. Без ведома настоятеля старцам запрещалось уходить из монастыря и бражничать, ходить по пирам в вотчинах и пить на них хмельное. Бани и харчевни вблизи монастыря предписывалось тотчас сломать или же отнести их подальше. Это был монастырский бизнес. Настоятель монастыря обязывался следить за тем, чтобы старцы в бани и в харчевни не ходили и не плутали. Что касается крестьян, то настоятельно предписывалось следить за тем, чтобы они варили пиво только в то время, когда пашни не пашут. И то понемногу, чтобы мужики не гуляли и не пропивались. Непослушных, «самовольщиков и безчинников» царь требовал унимать и чинить им наказание без пощады. Это входило в обязанность наставника монастыря.

Сохранилось свидетельство иностранца Олеария, который посетил Россию в составе посольства (1533—1634): «Во все время святой Пасхи русские не только ходят в гости к друзьям своим, по домам, но все как духовные, так и светские люди, мужчины и женщины, ревностно посещают питейные дома, и другие лавочки с продажею пива, меда и водки. Причем они так напиваются, что валяются по улицам, и уж тут родственники таких напившихся хлопочут, чтобы свезти их на телеге, или санях домой, потому, что при таких случаях нередко бывает, что на другой день находят на улицах много убитых и ограбленных донага. Такой беспорядок и безобразие в посещении

кабаков, впрочем, в настоящее время насильно уменьшились по настояниям патриарха». Далее иноземец пишет: «Женщины также вовсе не считают за стыд напиваться и валяться пьяными на дороге подле мужей своих».

А еще Олеарий сообщает, что в Новгороде в день большого богомолья «корчмарь или целовальник, с купленного дозволения митрополита, разбивает перед кабаком несколько палаток, в которых чуть только занимается заря, собираются. Как сторонние, так и местные, богомольцы и богомолки, выпивают там еще до богослужения по нескольку чарок водки, а некоторые остаются там и на целый день и утопляют в вине свои кабачные помышления».

В августе 1677 года крестьянин Кирилл Григорьев послал челобитную царю Федору Алексеевичу на священника Пезщанской волости. В ней сказано, что священник «за горло давил» истца при свидетелях. Он бил до крови бобыля Иовку Васильева. На свадьбе поп избил до крови Лазарьку Михайлова. Он венчал из другого прихода без веночной памяти (разрешения на венчание. — Авт.). В челобитной приведено много фактов: «Да он же поп, по многия годы, как придет Великий пост, святая четыредесятница, и он поп в те поры съезжает из нашмя волости на кабаки вино курить, и на кабаках у него попа проходит много время, а в те поры церковь Божия без причастия, и родильницы живут без молитвы многое время. Да он же поп, как который бедной человек не может на него попа обеда состроить, и он не ходит к таковым младенцев крестить». «Да у него же попа в его приходе многие боли мрут без покаяния и без причастия, а младенцы такожде мрут без крещения и без причастия. Да к ему же попу в его приходе приходят дети духовныя на дух, а он поп теми делами им в яве укаряет».

Борьба с алкоголизмом велась и в то время. Тогда алкоголизм назывался бражничанием. Журнал «Домашняя беседа» приводил такие данные. Уложением 1649 года запрещалось продавать вино во время постов, по воскресеньям, средам и пятницам. В остальные дни продажа вина разрешалась после обедни, с третьего часа дня. Летом продажа вина должна была прекращаться «за час до вечера», а зимой — «в отдачу часов данных». Было издано несколько указов по борьбе с бражничанием. Так, Указ от 22 ноября 1698 года повелевал не допускать людей к пьянству. Излишне взятое у них в пьяном виде

предписывалось возвращать назад. Но при этом «лишних денег в государеву казну не класть».

Питейными домами кабаки начали называть при Екатерине II. Слово «кабак» сильно себя замарало. В указе говорилось, что «от пришедших злоупотреблений название кабак сделалось весьма подло и бесчестно, хоть в самом деле бесчестно токмо худое питья «употребление».

В 1803 году департамент уделов жаловался Сенату, что в удельных селениях откупщики самовольно завели питейные дома и выставки. От этого крестьяне привыкают к пьянству, не радеют о хозяйстве, приходят в бедность, усугубляют на себе недоимки и едва имеют со своими семействами пропитание. Сенат постановил ликвидировать все питейные заведения, которые были открыты без разрешения департамента. Был создан специальный комитет во главе с министром финансов. Его задачей было «ограничить» размножение кабаков и в то же время сохранить доходы казны от откупов. Но и более чем через шестьдесят лет с бражничеством справиться не удалось. «Домашняя беседа» писала, что «народ наш не только не избавился от пагубной наклонности к пьянству, а прогрессивно втягивается в разврат и нищету».

Митрополит Дмитрий Ростовский о нравах духовенства писал так: «Попы на вчерашнем пьянствовании, не протрезвившиеся, не приготовившиеся к служению, дерзают литургисати еже людям есть на соблазн, а самим таким иереям на погибель. Другими же злонравии священницы в церкви и в святом олтаре сквернословят, матерно браняшеся, и творят дом божий вертепом разбойников».

Обер-прокурор Синода принимал меры для наведения порядка в духовном ведомстве. В 1742 году он объявил московской дикастерии, что «многие священнослужители трех горах и прочих толку подобных местах, имеют с мирскими людьми смотрение ристания и пьянственное пребывание, от чего в священном чину происходит неблагочиние, правилам святым противное, а мирским людям в том их неприличестве зазрение и предосуждение, кроме того они, священного чина люди, ездят с бабами на роспусках на извозчиках».

Бражничание делилось на ритуальное и бытовое. Имелось много обрядов с потреблением водки, связанных с производственным процессом. Так, в начале ХХ века в деревне неукоснительно соблюдались многие обряды и обычаи. Например, в четверг на масляной неделе, который

148 Ю.В. Мизун, Ю.Г. Мизун

назывался «Волосье» (Белорусия), женщины в изобилии готовили мясную закуску, а мужчины запасались водкой. В этот день все приглашали друг друга в гости. Затем навеселе бродили по селу. Это делалось для того, чтобы плодилась скотина и родился волокнистый лен.

На Витебщине был такой обычай. В понедельник первой недели Великого поста как мужчины, так и женщины должны были пить водку вне дома. Пили в корчме или просто на дороге под открытым небом. Это делалось для того, чтобы в наступающем полевом сезоне был хороший урожай. Перед тем как засевать лен, женщины прямо в поле должны были выпить водки.

Был распространен и обычай «полоскания зубов». В понедельник первой недели Великого поста мужчины, женщины, а иногда и подростки толкались у винной лавки. Толпа кричала, пела, ругалась, дралась. Всех заботило то, что мясо может остаться в зубах, а это будет большим грехом.

Для того, «чтоб у хозяина жито было рослое и густое, как волны», женщины прямо в поле в весенний Юрьев день пили водку, срывали друг у друга платки с головы, дергали друг друга за волосы.

Пили много водки на русальную неделю и радоницу. На десятую неделю после Пасхи (русальную неделю) крестьяне «русальничали» — гуляли и пили целую всесвятскую неделю до самого заговения. Радоница (радуница) — это вторник Фоминой недели. В этот день поминают близких. К концу поминания на кладбищах было много пьяных.

Чем значительнее был праздник, тем больше пили. Так, в день Рождества Христова пили много, и часто это заканчивалось драками. Один специалист по данной проблеме назвал то, что происходило, «разливанным морем и ненасытным разгулом». Во время праздника Пасхи отсутствовали и благопристойность, и чинность. Священник со свитой ходил по домам и совершал молебны. Они напивались к вечеру до такой степени, что валялись где-нибудь в сенях, на крыльце, а то и просто на улице. «С образами (иконами) они обращались без всякого почтения: хватали и несли без благословения, стучали образами как обыкновенной доской. Во время молебна, не дождавшись конца богослужения, вдруг поднимали по несколько икон сразу, складывали их одна на другую и несли по избе, распевая во всю глотку «Христос воскрес». Это написано в 1903 году.

С бражничанием связано много пословиц. Например, «Не посадишь душу в ад, так не будешь богат», «Ранняя рюмочка все равно, что ночная молитва: скоро доходит».

Русская православная церковь и семья

Брачно-семейные отношения в Древней христианской Руси регламентировались церковным уставом князя Ярослава. В Уставе говорится о предсвадебном сговоре и описывается обряд резания сыра. В нем содержались нормы вступления в брак и правила разрыва брака. Родителям запрещалось выдавать замуж насильно «отрока» или «девку». Категорически запрещались интимные отношения между близкими родственниками, а также свояками. По Уставу преследовался брак в форме умыкания. Было запрещено и двоеженство. Женщина не могла инициировать развод ни по каким причинам. Развод супругов по собственной воле запрещался. Нельзя было разводиться как венчанным, так и не венчанным. Нельзя было вступать в брак духовным родственникам.

В Византии церковь стремилась завладеть юридической сферой брачно-семейных отношений. Но ей противодействовало гражданское римское право. Поэтому церковное венчание в Византии не было обязательным. Оно могло совершаться по желанию новобрачных. И только. В византийских законах (Прохирон Василия Македонянина) IX века не содержалось никакого постановления относительно обязательного венчания. Что касается греческой церкви, то она не могла принимать самостоятельные решения ни в одном из вопросов семейного права. Она не имела решающего голоса даже в таких вопросах, как согласие лиц, вступающих в брак, степени родства и свойства, которые допускают вступление в брак, количество браков, допустимых для одного и того же лица.

Русская православная церковь стремилась подчинить себе брач- но-семейные отношения и добиться того, чтобы брак обязательно был церковным. Но ей для этого понадобилось почти семь веков. Только в XVII веке в Стоглав было включено требование, чтобы «венчание было бы по божественному уставу все сполна». Если после смотрин невесты жених отказывался жениться на ней, то он принуждался духовным судом к вступлению в брак. Если же он уже женился на другой, то должен был выплатить невесте определенную сумму за «бесчестье» (моральный ущерб).

На Руси, как и в Византии, существовал обычай обручения. Петр I указом от 3 апреля 1702 года предписывал проводить обручение за

шесть недель до венчания. После обручения жениху разрешалось оставлять невесту. Невеста имела право оставить жениха. В указе было сказано: «…аще бы жених обручил себе невесту, не узревши ее прежде обручения и в самом обручении … мняши яко красне есть и благообразна не скорбна и здрава, по обручении же аще бы уведал, яко есть безобразна, скорбна и нездрава, может от нея быть свободен». Но этот указ действовал недолго — он не устраивал церковь. В 1744 году Елизавета Петровна издала указ, который запрещал самовольно оставлять друг друга. Указ предписывал Синоду наиболее важные дела о расторжении обучения представлять на царское усмотрение. А уже в 1775 году Синод постановил, что церковное обручение должно проводиться одновременно с венчанием.

После помолвки происходил брачный сговор (ряд). Договаривались о размерах приданого, а также о дне свадьбы. Брачный сговор (договор) четко прослеживается уже к концу XIII века. Сейчас исследователи располагают берестяной грамотой (№ 377), в которой сказано: «…от Микиты по Ульянице. Поиди за мене. Яз тебе хоцю, а ты мене. А на то послухо Игнато …». В XVI—XVII веках можно было вступать в брак в возрасте 13—14 лет. Нельзя было вступать

вбрак с иноверцами. Должны были соблюдаться условия социальной иерархии. Так, крестьянка и холопка могли быть только второй женой свободного человека. Ему предписывалось или разорвать отношения, или же самому перейти в холопы. Разрешалось вступать в брак не более двух раз. Нельзя было вступать в брак лицам, близким по крови, по свойству и по родству возможному или будущему. «Устав о брацех» запрещает близкородственные брачные отношения до шестого колена. Языческие браки в форме «умыкания» преследовались.

Любопытно, что соблюдение невинности для вступления в брак не требовалось. Что же касается будущих жен представителей клира, то от них церковный закон требовал девственности. Если же «замуж пошла нечиста» в миру, то надо было платить штраф. Это был еще один источник дохода для церкви.

Церковь регулировала семейную жизнь прихожан. Если бояре не выдали во время дочерей замуж, то они должны были выплатить церкви внушительный штраф. Владельцев холопов обязывали вовремя улаживать семейные дела своих рабов и рабынь.

Во время свадьбы невеста (неизвестная) должна была находиться

вхоромах отдельно от жениха. Перед поездкой к венцу невесту осы-

пали хмелем. Это делалось «к веселью». Затем вносили ритуальные предметы. Это были: к богатству — шуба, к легким родам — незашитые соломенные тюфяки и др.

Простые люди долгое время вступали в брак без участия церкви. Об этом, в частности, свидетельствуют и Канонические ответы митрополита Иоанна II (1080—1089). Простые люди вступали в брак без благословения и венчания. Венчаются только князья и бояре. Сказано буквально следующее: «…не бывает на простых людех благословенье и венчанье, но боляром токмо и князем венчатися; простым же людем… поймаютъ жены своя с плясаньем и гуденьем и плесканьем…», а также вне «…церкви и кроме благословенья творят свадбу, тайнопоимание наречится».

Русская православная церковь отличалась плохим отношением к женщине как таковой. Так, роженицу считали осквернившимся сосудом. Если мать родит дитя в храме, то запрещалось входить в храм в течение трех дней. За это время везде должны были помыть полы и прочитать соответствующую молитву. Во время церковных обрядов над новорожденным роженица, кормящая ребенка (или кормилица), не должна была есть до обеда. В противном случае ребенку причащения не давали. Роженице запрещалось есть во время обеда мясо и молоко в течение семи дней.

Церковники доходили до того, что запрещали кормить грудью новорожденного, поскольку в течение 40 дней роженица нечиста. Вопрос даже ставился так: кормить ребенка или дать ему погибнуть от голода. Митрополит Иоанн II отвечает, что «лучше бо оживити, нежели многим въздержанием погубити».

Но и это не все. Церковники считали супружеские отношения уступкой греховной природе человека, которая оскверняет Бога. Отсюда следовали ограничения и для священников. Если священник служил в церкви в воскресенье и во вторник, то в супружескую связь ему разрешалось вступать только между этими днями. Новгородский епископ Нифонт требовал от клириков: «Съ своею женою бывъ, томъ дни не лезетъ в олтарь». Считалось, что интимная близость оскверняет священника, поэтому он нуждается в очищении. Нифонт предписывал воздерживаться в пост от интимной близости.

Митрополит Максим негодовал, что вступают в брак без церковного благословения, и требовал принуждать молодых и старых венчаться в церкви.

Церковным судам подлежали «игумены и игуменьи, попы и дьяконы, черньци и черници, роспуст (самовольный развод), оумыкание, пошибание (изнасилование), заставанье, промежью мужем и женою чьто будет речь о животе, ведовстве, зелье, оурекание бляднею и зельи, еретичьство, зубоежа, може отца и матерь бьеть сын или дча, братья или дети тяжються и задници (наследстве), церковная татба». Главную пользу из церковных судов извлекали служители церкви (клирошане), сами церкви и монастыри.

Отцы церкви не забывали и о язычниках. В XIII—XV веках церковь судила тех, кто отправлял языческие обряды, и тех, кто впадал в ересь, совершал преступления, связанные с нарушением благочестия: осквернение храмов, ограбление мертвых и т.п.

Но самих отцов церкви судить не разрешалось никому. В Стоглаве особо оговорены иммунитетные права церковного суда. Церкви приходилось прикладывать большие усилия, чтобы влиять на семей- но-брачные отношения среди богатых. Зато судьба крепостных была полностью в ее руках и в руках помещиков. Крепостные вступали в брак по прихоти помещика, хотя церковь на словах и проповедовала, что согласие вступающих в брак сторон — это таинство. Для крепостных существовал такой порядок оформления брачных отношений. Если помещик или вотчинник или их приказчики и старосты разрешали крестьянским дочерям, холопкам и вдовам выходить замуж за принадлежащих другому вотчиннику или помещику холопов или крестьян, то крестьянским дочерям, холопкам и вдовам полагалось давать отпускные за подписью владельца или священнослужителя. Это делалось для того, чтобы не возникали споры. Прежний владелец получал за крепостных выводные деньги по договору (вывод) с будущим владельцем.

Действия церкви свидетельствовали о том, что она не видела греха в продаже и перепродаже людей, в том числе и своих единоверцев. В 1667 году собор принял постановление, которое еще больше укрепляло реальную власть церкви. Действующий в то время монастырский приказ этим постановлением был аннулирован. По новому постановлению в ведение церкви теперь находились и такие вопросы, как споры между родителями и детьми, споры между супругами, дела о супружеской измене и изнасиловании, о незаконнорожденных детях, о браках в неразрешенных степенях родства и свойства и без разрешения родителей, о разводах, об усыновлении, о браках беглых

крестьян и т.д. и т.д. Только Петр I на весьма короткое время ограничил власть церкви. Сразу после его смерти она была восстановлена, и вплоть до принятия декретов советской власти вопросы семейного права, а также дела, связанные с отношением граждан к религии, находились в юрисдикции церкви.

На первом этапе христианство распространяли главным образом женщины. Это основывалось на истинном учении Христа, который высоко ценил роль женщины в обществе и в семье. Но отцы Русской православной церкви именно в женщине видели сосредоточение всего зла мира. Они ограничивали женщину во всем.

Согласно Уставу князя Владимира, в круг людей церковного ведомства входили монашествующие — игумен, игуменья, чернец, черница; приходское духовенство — священник, дьякон, их жены и дети («поповичева»), а также церковнослужители — пономарь, псаломщик, чтец и их дети («вси причитницы церковныи»). В этот состав могли быть включены и другие мирские лица, которые принимали то или иное участие в делах церкви, в частности просфорницы. Но их участие сильно ограничивалось. Митрополит Киприан в своем послании игумену Афанасию пишет, что просфорницей не должна быть женщина, вступившая во второй или третий брак: «А пономарю двоеженцу и троеженцу не достоит быти, такожде и проскурнице…»

Церковь внимательно следила за тем, чтобы все новорожденные вовремя крестились. Поэтому повивальные бабки (бабы) были у нее на особом учете. Простые люди, крестьяне действительно долгое время не крестили новорожденных — за все надо было платить и немало.

Церковь имела и своих крепостных и подневольных. Если крепостной был прощен — отпущен на волю своим барином («прощение»), то он тут же попадал под юрисдикцию церкви. Барин мог завещать своих крепостных церкви, что было нередко. Эти крепостные души назывались задушными. Специалисты пишут, что законы о «задушьи» обогатили церковное ведомство и особенно монастыри множеством населенных земель. Всех этих подневольных церкви крестьян впоследствии называли монастырскими и церковными.

Православная церковь считала женщину разрушительным, демоническим началом. Еще в Уставе князя Ярослава предписывалось преследовать тех жен, которых мужья уличили в чародействе, «наузничестве», волшебстве и «зелейничестве». Об ответственности мужей за такие же грехи в Уставе ничего не сказано. Летописец Нестор так