Семинары для ЭТ, ЭК(б) / Семинар 5 / Мизун Ю.В, Мизун Ю.Г._ Тайны русского раскола (Тайны Земли Русской)

ности человеческой натуры, а также о необходимости искупления этой греховности победою над своими страстями. Аввакум старательно учится. В дальнейшем он не раз поражал своей начитанностью, отлично знал как русскую литературу, так и переводную. По совету матери он рано женился на кроткой и набожной женщине из его же села и остался очень довольным своим браком. Это и понятно: набожная жена стала ему верною «помощницею ко спасению». После смерти матери Аввакум переселился в село Лопатицы. Здесь в возрасте 21 года он был рукоположен в дьяконы. Через два года стал священником. Он был хорошим священником, который отзывался на все проблемы своих прихожан. Он один из немногих стремился к тому, чтобы прихожане вникали в смысл богослужения. Прошли сотни лет, и современные отцы церкви стремятся к обратному — богослужение во всех церквах ведется на непонятном никому из прихожан языке.

Аввакум был смелым борцом за справедливость, защитником обиженных и оскорбленных. При этом он не щадил и самого себя. В

исторических документах описан такой факт. Начальник отнял дочь у вдовы. За них заступился Аввакум. Но начальник натравил на него чернь, которая нещадно избила священника. Но этим дело не ограничилось. В конце концов у Аввакума отняли все имущество и затем изгнали из прихода.

После этого Аввакум с малолетним сыном и женою уехал в Москву искать правду. Здесь он понравился царскому духовному Стефану Вонифатьеву, а также протопопу Казанского собора Иоанну Неронову. Аввакум был восстановлен в прежней должности. Но через некоторое время по отношению к Аввакуму проявил самоуправство боярин Шереметев. Он проезжал селение Лопатицы и нанес побои священнику. Причиной послужило то, что Аввакум не одобрил манеру поведения юного московского франта — сына Шереметева.

Через какое-то время Аввакум был переведен на службу в Юрь- евец-Поволжский. Но здесь он не вписался в сложившуюся систему формального богослужения. И он снова приехал в Москву, где в конце концов оказался в кружке при царе Алексее Михайловиче. Душою кружка были Неронов и Вонифатьев, которых затем Никон сослал, как и Аввакума. В то время в кружок входили костромской протопоп Даниил, муромский — Логин, дьякон московского Благовещенского собора Федор, суздальский поп Никита. Никон тогда был митрополитом новгородским и в кружке был равным среди равных. Вместо того чтобы объединить и использовать интеллект кружка в интересах всего народа, Никон в угоду своему властолюбию практически всех репрессировал, а страну довел до ужасного состояния.

Будучи членом кружка, Аввакум близко познакомился с царем Алексеем Михайловичем. Царь симпатизировал Аввакуму, который, с одной стороны, был строг к себе, а с другой — был очень добр к другим.

При патриархе Иосифе Аввакум принимал участие в исправлении богослужебных книг. При Никоне от этого дела Аввакум был отстранен. Затем Неронов был сослан в вологодский Спасо-Каменс- кий монастырь. Аввакум, пока оставался на свободе, продолжал делать все для того, чтобы образумить Никона. Но вскоре Аввакума арестовали и закованного в кандалы отвезли в Андроньев монастырь. Состоялась личная встреча Никона и Аввакума. Никон не смог заставить Аввакума смирить дух и решил лишить его сана. Но за Аввакума заступился царь и не позволил этого сделать. Тем не менее Аввакум был сослан в Сибирь (в Тобольск).

Муки Аввакума в экспедиции воеводы длились целых шесть лет. Это была почти животная, бесправная, тяжелая жизнь. Ежечасно Аввакум рисковал погибнуть от рук грубого, жестокого воеводы, который всячески старался взять измором железного протопопа.

К счастью, положение изменилось к лучшему — Никон ушел в монастырь. Аввакум был возвращен в Москву. Но царь не пожелал отменять решение по исправлению богоугодных книг. Он не одобрил методов Никона, но считал, что дело надо довести до конца. Когда Аввакум это понял, то ему представилась его будущая жизнь одной беззаветной борьбою с иностранными нововведениями. Он даже пришел в отчаяние, когда осознал, что истинные страдания, мучения, истинная борьба только начинается. В минуту отчаяния он обратился к жене со словами: «Жена, что сотворю — зима еретическая на дворе: говорить ли мне или молчать? Связали вы меня!». На это его жена Настасия Марковна отвечала ему: «Господи поми-

луй! Что ты, Петрович, говоришь! Азъ тя и с детьми благословляю: дерзай проповедать слово Божие по-прежнему! А о нас не тужи: дондеже Бог изволит — живем вместе; а когда разлучат, тогда нас в молитвах своих не забывай! Силен Христос, и нас не покинет. Поди, поди в церковь, Петрович, обличай блудни еретическую».

В Москве Аввакум встретился с царем. Сам Аввакум так описы-

вает эту встречу. «Государь меня тотчас к руке поставить велел, и слова милостивые говорил; здорово ли-де протопоп, живешь? Еще-де видется Бог велел. И я сопротив руку его поцеловал и пожал, а сам говоря: жив Господь, жива душа моя, царь-государь, а впредь, что изволит Бог. Он же, миленький, вздохнул, да и пошел, куда надоти ему. И иное кое-что было, да что много говорить. Прошло уже то.

Повелел меня поставить на монастырском подворье в Кремле, и в походе мимо двора моего ходя, кланялся, часто со мною низенько-таки,

асам говорит: благослови-де меня и помолись обо мне. И шапку в иную пору мурманку, снимая с головы, уронил едучи верхом. А из кареты высунется бывало ко мне. Как мне царя того не жалеть?» Аввакум в Москве не бездействовал. Он выпустил целый ряд обличительных посланий. В них он доказывал, что попы «во многих церквах Божиих поют песни, а не божественное пение, по латыни, и законы и уставы у них латинские, руками машут, и главами кивают и ногами топчут, как-де обикло у латинников по органам». В своих посланиях Аввакум дал оценку и никоновским справщикам богослужебных книг. Он писал, что справщики «попирают стадо христово злым учением и образы песенно носят отступнические, а не природные наши словенского языка, и они же не церковные чада, диавола, родилися ново, от Никонова учения, понеже не веруют во Христа вочелеовечешася, и еще же исповедают и не воскресша и царя несовершенна на небеси со Отцем быти, и Духа Святого не истинна глаголят быти».

Но призывы Аввакума не были услышаны. Царь, его окружение,

атакже часть духовенства были настроены довести реформу до конца. Тогда Аввакум решился на крайнюю меру. Он подал царю челобитную (через довереннейшего ученика своего юродивого Федора). В своей челобитной Аввакум умолял царя «взыскать старое благочестие и на престол патриарший пастыря православного учинить, вместо волка и отступника Никона, злодея и еретика».

Царь не был склонен к крайностям, и позиция Аввакума для него была неприемлемой. Сам Аввакум был плохим дипломатом. Вместо того чтобы выждать и оценить создавшуюся обстановку, он подал царю второе прошение. Тон этого прошения был непозволительно резкий и грубый. В прошении Аввакум громил все московское духовенство. По словам Аввакума, оно было рассадником ереси. Царь понял, что в интересах спокойствия Аввакума следует изолировать. Авваку-

му было послано краткое оповещение: «власти на тебя жалуются: церкви ты де запустошил; поедь в ссылку опять».

Свободная жизнь Аввакума в Москве длилась всего полгода. 29 августа 1664 года Аввакум вместе с семьей направляется в новую ссылку в Пустозерск. Путь был нелегким. Аввакум решился написать царю. В частности, он писал следующее: «Христолюбивому государю, царю и великому князю Алексею Михайловичу бьет челом богомолец твой, в Даурех мученой протопоп Аввакум Петров. Прогневал, грешной, благоутробие твое от болезни сердца неудержанием моим, а иные тебе, свет государь, и солгали тебе не меня, им же да не вменит Господь Бог в грех. Помилуй, равноапостольный государь-царь, робятишек ради моих умилосердия ко мне. С великою стужею доволокся до Холмогор; а в Пустозерский острог до Христова Рождества стало невозможно ехать, потому что путь нужной, на оленях ездят. И смущаюся, грешник, чтоб робятишки на пути не примерзли в стужи…» Ходатайствовал за Аввакума перед царем и Неронов, который стал монахом. Царь разрешил Аввакуму остаться в Мезени. Здесь жизнь Аввакума, как утверждают историки, была достаточно сносной. Так полтора года в ссылке Аввакум занимался прежним своим делом — боролся с новым церковным течением.

С уходом Никона проблема не исчезла. Было решено созвать очередной Собор, с тем чтобы он рассудил все запутанные дела государства. В феврале 1666 года в Москву на Собор съехались со всей Руси представители белого и черного духовенства, пригласили и патриархов из Антиохии и из Александрии. Был доставлен и «блядославный» Аввакум. Были собраны и его единомышленники. Все они решили твердо стоять за «правое дело».

Какая была расстановка политических сил накануне Собора? Надо иметь в виду, что всю политику в стране делало духовенство. К защитникам старых обрядов (отсюда и их название — «старообрядцы») относились вятский епископ Александр, суздальский поп Никита, дьякон Благовещенского собора Федор Иванов, Романо-Борисполь- ский поп Лазарь, архимандрит Спиридон Потемкин. При дворе сконцентрировалась сильная партия сторонников старых обрядов. Главную роль здесь играла боярыня Феодосия Морозова. Она до самозабвения боролась за погибающее православие. Морозова действовала как словом, так и делом. Она довольно яркий пример другим. Боярыня Морозова находилась в родственных отношениях с царствующею ди-

220 Ю.В. Мизун, Ю.Г. Мизун

настией. Она вела аскетический образ жизни, свои обширные хоромы превратила в убежище для странников, нищих, юродивых и т.п. У Морозовой жил и Аввакум. Они вместе обсуждали планы спасения православной веры. У боярыни Морозовой собирались многие видные деятели высшего общества. Среди них были Иродион Строганов, Иван Воротынский, княгиня Евдокия Урусова и многие другие.

Пропаганда против никоновской реформы велась совершенно открыто. В нее была втянута значительная часть горожан. На улицах некоторые смельчаки бегали за царскою каретою и кричали: «Добробы, самодержавный царь, на древнее благочестие вступить».

Старообрядцев еще называли староверами, то есть сторонниками старой русской православной веры. Староверы действовали весьма слаженно. Они созвали свой Собор, на котором приняли стратегию и тактику своего движения. В частности, Собор староверов постановил: «Никонианское крещение не вменять за истинное, так как церкви осквернены мерзостию антихристовою».

В обстановке крайнего антагонизма реформаторов, поющих с голоса иноземцев, и сторонников истинной, старой русской православной веры на всей Руси создалась полная неразбериха. Священники на местах не знали, каких канонов придерживаться, и практически в каждой церкви служили по-своему. Простой народ боялся как духовного начальства, так и самого Бога. Духовное начальство раскололось, чтобы не впасть во грех, верующие вообще перестали ходить в церковь. В исторических источниках говорится, что верующие в своих сомнениях «отлучишася церковнаго входа и молитв и покаяния о гресех и принятия тела и крови Христова лишенная».

Такое положение длилось целых восемь лет после ухода Никона с политической (то есть духовной) арены. За это время общество раскололось на две части, на два лагеря. Одни были за свое, родное, русское, другие поддерживали иностранные нововведения. Острота ситуации объяснялась тем, что дело шло о самом главном для общества того времени, о вере, о служении единому Богу, о спасении души. Поэтому компромиссов быть не могло. Те и другие шли до конца. Только на стороне иноземных нововведений была царско-духовная власть и вся ее репрессивная система, а на стороне защитников старой веры была только вера, укреплявшая их дух.

Специально созванный в 1666 году Собор должен был, по замыслу высшего духовенства, решить проблему силой. Было ясно, что

никакие компромиссы невозможны. Святые отцы за всю историю христианства до тонкостей отработали методы борьбы со своими историческими противниками. Схема такой борьбы на уничтожение была следующей. Вначале вокруг жертвы создавалась паутина из вопросов и ответов, касающихся догматов веры, затем ответы жертвы находили противоречащими этим догматам. В этом и состоял приговор жертве. О милосердии и прощении, которому учил Христос, всегда забывали и жертву в прямом смысле уничтожали.

Такая схема сработала и в этот раз. Собственно, для этого и был созван Собор. Для защитников старой веры были заранее сформулированы и отшлифованы самые эффективные вопросы. Приведем часть из этих вопросов: «Святая и апостольская восточная церковь истинная ли есть и в ней совершаемые божественные тайны — тайны ли суть, и чины ея истинны ли суть, и великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Великия и Малыя и Белыя России самодержавец прославлен ли и благочестив ли, и святейшие вселенские патриархи: константинопольский, александрийский, антиохийский, иерусалимский, и великий господин святейший Иосиф патриарх Московский и всея Русии и приосвященные митрополиты и архиепископы и епископы, и весь преосвященный собор православной ли и благочестив ли, и пастырие ли и учителе ли суть всем православным христианам и новоизданные и исправленные книги со страх греческих и харатейных книг славянского языка святы ли честны и правы ли мнят быти, и о символе святыя ношея православныя веры, и о трегубой аллилуии и о сложении первых трех перст во изображении честнаго креста Господня и о четвероконечном кресте и о всем, еже исправлено и напечатано в новоисправленных печатных книгах, право ли мнит быти?»

Что касается Аввакума, которому также пришлось давать ответы на всю эту вереницу вопросов, то он заявил, что безусловно признает православие церкви. Но он четко и однозначно заявил, что все вновь введенное Никоном «не согласует». Каверзный вопрос о царе (все делалось с благословения царя!) Аввакум постарался дипломатично обойти. Он согласился с чистотою намерений царя, но, по мнению Аввакума, царь «простою своею душою принял от Никона, мнимого пастыря, внутреннего волка, книги, ч...я их православни, не рассмотря плевел еретических в книгах, внесенных ради браней, понял тому веры…» Аввакум высказал надежду, что царь еще может исправить свои

222 Ю.В. Мизун, Ю.Г. Мизун

ошибки. Он сказал: «праведник аще падет не разбиется, яко Господь подкрепляет его руку».

Что касается восточных патриархов, то Аввакум их сурово обличал. Он сказал, что у них «не крестятся, но обливаются по-римски», а потому их авторитет для нашего православного человека более чем сомнителен.

Допрашивали не только Аввакума, но и других староверов. Как и следовало ожидать, выявились сильные духом и те, кто под страхом отказался от своих прежних взглядов.

Собор принял решение по всем главным вопросам. Главный вопрос — это заблуждения сторонников старой веры. Они были сформулированы в специальном документе — «Наставлении», в котором были приведены все доводы против староверов.

Раскол русского общества стал фактом. Раскольниками до сих пор называют староверов. Но так ли это? Раскольником в любом деле считается тот, кто послужил причиной раскола. Староверы ничего нового не предпринимали. Они отстаивали только то, чему поклонялись русские люди в течение нескольких столетий. Причиной раскола стали реформы Никона и его последователей. Поэтому, без всяких сомнений, раскольниками являются именно они. По их воле примерно десять миллионов россиян подверглись впоследствии гонениям.

Собор собирался для решительных действий, и он их предпринял. Идейный лидер староверов Аввакум был расстрижен и заключен в монастырь Святого Николая. Отправили его туда под конвоем в секрете, опасаясь, как бы простой народ не отбил пострадавшего за веру.

Царю Алексею Михайловичу проявленная Собором строгость и нетерпимость были не по душе. Но балом правило духовенство, которому надо было показать свою абсолютную власть над каждым. Царь приезжал к Аввакуму в монастырь, но посетить своего бывшего друга не решился, только «около темницы походил, и постонав, опять пошел из монастыря». Не нашел сил, чтобы пойти против духовенства.

Режим содержания Аввакума в монастыре со временем стал менее строгим. Видимо, считались и с мнением царя. К Аввакуму стали пропускать тех, кто желал получить утешение от «Божьяго человека».

Слухов вокруг личности Аввакума распространялось множество. Утверждали, что Аввакуму в тюрьме явился Христос с Богородицею с тем, чтобы поддержать его дух. Власти были озабочены и пресека-

ли общение Аввакума с верующими. Его перевели в Панфутьев Боровский монастырь. Игумену этого монастыря были даны самые жесткие указания, как обращаться с арестантом: «Вы-б, его, Аввакума приняли и велели посадить в тюрьму и приказали его беречь накрепко с великим опасением, чтобы он с тюрьмы не ушел и дурна никакова-б над собой не учинил. И чернил и бумаги ему не давать, и никого к нему пускать не велеть».

Но тюремщики-монахи на свой риск и страх делали для Аввакума послабления. Они были потрясены духом этого человека, столько сносившего за веру православную. Об Аввакуме историк пишет так: «В крохотной, темной келье-каземате горело яркое пламя, далеко рассыпавшее искры по необъятной Руси».

Аввакума лишили всего: свободы, семьи, общества, возможности работать, открыто бороться. Надеялись таким образом сломить его дух. Но этот человек умел страдать гордо. Он ни разу не обнаружил даже намека на слабость. Сила его была в том, что он поступал по совести. Он знал, что делает дело, угодное Богу, что защищает веру, которая нужна людям. «Весь русский народ, со всеми его помыслами поместился в Аввакуме», — писал историк. И писал он правильно. Аввакум был знаменем народа, извечно страдавшего от всякой иностранщины, слугами которой были те, кто посадил Аввакума в тюрьму. Народ видел, чувствовал свет, надежду, веру, исходящие от Аввакума.

Это-то и не нравилось высшему духовенству. 17 июня 1667 года его поставили в Москве перед наехавшими восточными патриархами. Но Аввакума сломить было невозможно. Сам Аввакум так описал это допрос: «Бог отверз мне уста и посрамил их Христа. Последнее слово ко мне рекли: что-де упрям? вся-де наша Палестина — и Сербы и Албанцы, и Валахи, и Римляне и Ляхи, — все-де тремо персты крестятся, один-де ты стоишь в своем упорстве и крестися пятию персты! — так не подобает. И я им о Христе ответил сице: Вселенские учителие! Рим давно упал и лежит невсклонно, и ляхи с ним же погибли, до конца враги быша христианам. А и у вас православие пестро стало от насилия татарского Махмета. И впредь приезжайте к нам учитца: у нас, Божиею благодатию, самодержавство. До Никона отступника в нашей России у благочестивых князей и царей все было православие чисто и непорочно, и церковь не мятежна. Никон волк с дьяволом предали тремя персты креститца, а первые наши пастыри, якоже сами пятию персты крестились, такоже пятью персты