9. Катастрофа освобождения

прогресса было бы катастрофой для утвердившегося

направления,- не просто количественной эволюцией

преобладающей (научной и технологической) рацио-

нальности, но скорее ее катастрофической трансфор-

мацией, возникновением новой идеи Разума как те-

оретического, так и практического.

Эта новая идея Разума выражена в суждении Уай-

тхеда: <Функция Разума заключается в содействии ис-

кусству жизни>*. С точки зрения такой цели Разум

является <направлением атаки на среду>, которая вы-

текает из <тройного стремления: (1) жить, (2) жить

хорошо, (3) жить лучше>2.

Суждения Уайтхеда, как нам кажется, описывают и

реальное развитие Разума, и его неудачи. Точнее они

ведут к мысли, что Разум все еще ожидает своего

исследования, познания и реализации, поскольку до

сих пор исторической функцией Разума было также

подавлять и даже разрушать стремление жить, жить

хорошо и жить лучше - или хотя бы отсрочивать осу-

ществление этого стремления, устанавливая для него

непомерно высокую цену.

В определении функции Разума Уайтхедом термин

<искусство> включает элемент решительного отрица-

ния. Разум в его применении к обществу был, таким

образом, резко противопоставляем искусству, в то время

как искусству была дарована привилегия быть несколь-

ко иррациональным - не подчиняться научному, техно-

логическому и операциональному Разуму. Рациональность

I A. N. Whitehead, The Function of Reason (Boston: Beacon Press, 1959),

P. 5.

2 Ibid., p. 8.

II' 299

III. Шанс альтернативы

господства разделила Разум науки и Разум искусства,

или нейтрализовала Разум искусства посредством инте-

грации искусства в универсум господства. Это было

действительное разделение, ибо вначале наука включала

и эстетический Разум, и свободную игру, и даже безум-

ство воображения и преображающую фантазию; иными

словами наука занималась рационализацией возмож-

ностей. Однако эта свободная игра сохраняла связь с

преобладающей несвободой, в которой была рождена и

от которой абстрагировалась; и сами возможности, с ко-

торыми играла наука, были также возможностями осво-

бождения - возможностями более высокой истины.

Здесь - изначальная связь (в пределах универсума

господства и нужды) между наукой, искусством и фило-

софией. Это осознание расхождения между действи-

тельным и возможным, между кажущейся и подлинной

истиной, и попытка познать это расхождение и овладеть

им. Одной из первоначальных форм его выражения

было различие между богами и людьми, конечностью

и бесконечным, изменением и постоянством'. Нечто из

этой мифологической взаимосвязи между действитель-

ным и возможным все же осталось в научном мыш-

лении, продолжая направлять его к более рациональной

и истинной действительности. Так, математика счита-

лась действительной и <хорошей> в том же смысле,

что и платоновские метафизические Идеи. Каким же

образом развитие первой впоследствии стало наукой,

тогда как развитие последних оставалось метафизикой?

Наиболее очевиден тот ответ, что научные абстракции

в значительной степени возникали и доказывали свою

' См. главу 5.

300