7. Триумф позитивного мышления: одномерная философия

доктрины> об отношении тела и сознания следует пред-

варительная демонстрация его <абсурдности>, застав-

ляющая вспомнить Джона Доу, Ричарда Роу и то, что

они говорили о <Рядовом Налогоплательщике>.

Повсюду в работах представителей лингвистического

анализа мы видим эту фамильярность уличного про-

хожего, чья речь играет ведущую роль в лингвистичес-

кой философии. Непринужденность же необходима, по-

скольку она с самого начала исключает высокопарный

лексикон <метафизики>; не оставляя пространства для

интеллектуального нонконформизма, она высмеивает

тех, кто пытается мыслить. Язык Джона Доу и Ричарда

Роу - это язык человека с улицы, язык, выражающий

его поведение и, следовательно, символ конкретности.

Однако он также символ ложной конкретности. Язык,

который доставляет большую часть материала для ана-

лиза,- это очищенный язык, очищенный не только от

<неортодоксального> лексикона, но и от средств выра-

жения любого другого содержания, кроме того, которым

общество снабдило своих членов. Философ лингви-

стического направления застает этот язык как свер-

шившийся факт и, принимая его в таком обедненном

виде, изолирует его от того, что в нем не выражено,

хотя и входит в существующий универсум дискурса

как элемент и фактор значения.

Выказывая уважение к преобладающему разнообра-

зию значений и употреблений, к власти и здравому

смыслу повседневной речи, в то же самое время не до-

пуская (как посторонний материал) в анализ того, что

такая речь говорит об обществе, которому она принад-

лежит, лингвистическая философия еще раз подавляет

229

II. Одномерное мышление

то, что непрерывно подавляется в этом универсуме дис-

курса и поведения. Таким образом, лингвистический

анализ абстрагируется от того, .что обнаруживает узус

обыденного языка,- от калечения человека и природы.

Авторитет философии дает благословение силам, кото-

рые создают этот универсум.

Более того, слишком часто оказывается, что ана."из

направляется даже не обыденным языком, но скорее

раздутыми в их значении языковыми атомами, бес-

смысленными обрывками речи, которые звучат как раз-

говор ребенка, вроде <Сейчас это кажется мне похожим

на человека, который ест мак>, <Он видел малиновку>,

<У меня была шляпа>. Витгенштейн тратит массу про-

ницательности и места на анализ высказывания <Моя

метла стоит в углу>. Как характерный пример, я про-

цитирую изложение анализа из работы Дж. Остина

<Другие сознания>':

Можно различать два довольно отличающихся вида коле-

бания.

(а) Возьмем случай, где мы пробуем что-нибудь на вкус.

Мы можем сказать: <Я просто не знаю, что это: я никогда

раньше не пробовал ничего подобного... Нет, это беспо-

лезно: чем больше я думаю об этом, тем больше теряюсь:

это совершенно индивидуально и ни на что не похоже,

это абсолютно уникально для моего опыта!> Это ил-

люстрация случая, когда я не могу найти ничего в моем

прошлом опыте, с чем можно было бы сравнить данный

случай: я уверен, что не пробовал раньше ничего, что

^ Logic and Language, Second Series, ed. A. Flew (Oxford, Blackwell,

1959), p. 137 f. (примечания Остина опускаются). Здесь философия

также демонстрирует свою приверженность повседневному употреблению

путем использования разговорных сокращений обыденной речи типа:

<Don't...>, <isn't...>

230