1 Моисеев н.Н. Универсум. Информация. Общество. М., 200!. С. 72—75.

зался безоружным перед лицом если не враждебной, то равнодуш­ной к нему природы. По совершенно справедливому замечанию этнологов и классиков современной философской антропологии, например А. Гелена, человек пришел в мир своеобразным «пасын­ком природы», неприспособленным к существованию и обреченным на вымирание.

В большинстве' случаев поиск эффективного — культурного — способа выживания, по-видимому, оказывался неудачным. Популя­ции гоминид вымирали; не находя выхода к новому — внебиологи-ческому и более сложному, чем биогенетический, — способу орга­низации своего бытия, который позволил бы людям противостоять природе и подчинять ее потребностям своего существования. Спа­сительным путем явилось создание людьми искусственных орга­нов, способных преодолеть природную слабость органов естествен­ных (благодаря многократному умножению физической силы руки, интеллектуального потенциала мозга и коммуникативной энергии средств общения) и одновременное «изобретение» искусственного способа передачи из поколения в поколение поведенческих про­грамм, компенсирующего утрату генетически-инстинктивного спо­соба их кодирования и трансляции. Нельзя не согласиться с лауре­атом Нобелевской премии биологом Дж. С. Экклесом, что «исто­рия эволюции гоминид, превратившихся в Homo sapiens sapiens, — это самая чудесная история изо всех нам известных». Какова, же конкретная «системно-синергетическая логика» рождения новой, сверхприродной формы бытия?

Выживали те группы предлюдей, которые не ограничивались удов­летворением сиюминутных потребностей средствами собиратель­ства и несложной охоты на мелких животных, а шли по наиболее трудному пути — занимались облавной охотой на крупного зверя, поскольку именно она требовала от людей тех качеств, которые не были даны им генетически, а именно применения искусственных орудий и «технологий» (дубин, факелов, ям-ловушек, загонов) и кол­лективных согласованных действий (достаточных для того, чтобы противостоять мощи мамонта, бизона,.медведя). Для всего этого нужна была неизвестная животному миру особенность психики —'способ­ность проектировать результаты и способы данных неинстинктив­ных действий, опирающаяся на познающее реальность мышление и творческое воображение, попросту говоря, смекалка.

Это стало возможным благодаря сформировавшейся у человека функциональной асимметрии мозга. Неизвестное психике живот­ных левополушарное абстрактное мышление оказалось способным познавать законы бытия с помощью такого великого изобретения культуры, как слово (греч. «логос» означало одновременно и «мысль»,

и «слово»). Воображение, оперирующее правополушарными чувствен­ными образами, позволило проектировать еще не существующее, или мыслимое существующее (в мифах). Синтез двух новорожден­ных способностей психики — абстрактного мышления и воображе­ния — определил строение культуры — соединение материально-преобразующей природу практики со сверхприродной, специфичес­ки человеческой, т.е. культурной, духовной энергией. Она порождает культурную по ее происхождению и функциям деятельность со­знания, которую можно называть проективной, предвосхищающей или предвидящей. Дж. С. Экклес пишет о ней так: «Чтобы создать хотя бы самый примитивный топор, нужно иметь предварительно представление о конечном продукте. Поэтому можно заключить, что уже homo habilis обладал, по крайней мере, до известной степе­ни этой способностью предвосхищения». П.К. Анохин назвал эту способность психики «опережающим отражением», а другой выда­ющийся отечественный физиолог Н.А. Бернштейн —• созданием «моделей потребного будущего». Известно рассуждение К. Маркса в «Капитале», четко охарактеризовавшего качественное отличие двух типов созидания — чисто природного и культурного: соглас­но Марксу, чисто природный тип порождается генетически тран­слируемым Инстинктом (созидание пчелу или паука), а культур­ный выражается в том, что человек, прежде чем что-либо создать практически, делает это «в своей голове», и потому «в конце про­цесса труда получается результат, который уже в начале этого про­цесса имелся в представлении человека, т.е. идеально»; этот иде­альный прообраз предмета, т.е. его проект, создаваемый воображе­нием, порождается «сознательной целью» человека, «которая, как закон, определяет характер и способ его действий»¹.

Видимо, неслучайно культура преобразовывала в аналогичном направлении и другие стороны телесного и духовного бытия чело­веческих предков. Асимметрия является более сложной формой организации, чем симметрия: она развилась в ходе антропогенеза в соотношении передних и задних конечностей, правой и левой руки, зрительного и слухового рецепторов, в соотношении «языков» человеческого общения. В самом деле, существеннейшее значение для процесса культурогенеза име.ло превращение четырех симмет­ричных лап звериного предка человека в асимметричную биокуль­турную систему «руки — ноги» — превращение это, анатомически закрепившееся в филогенезе и повторяющееся в развитии каждо­го ребенка как чисто культурный феномен, было порождено потреб­ностью освободить передние конечности от функций средств пе-

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 189.

редвижения, идентичных у животных функциям задних конечное-* тей, чтобы стало возможным необходимое для выживания человека рукомесло (это прекрасное русское слово объединяет в одном noJ нятии «руку» и «ремесло»). Другое выразительное слово — «приру­чить» — точно фиксирует роль руки в отношениях человека и природы: именно рукою человек овладевал природой, приручая н<1 только животных, но и дикорастущие злаки, становившиеся куль­турными растениями, камень, превращавшийся в орудие и оружие, огонь, делавшийся средством утепления, освещения, охоты и приго­товления пищи, обеспечивавшим первобытному человеку возмож­ность выживания и дальнейшего развития.

Функционально-деятельностная потребность формировавшейся, культуры определила асимметричное строение кисти руки челове­ка и его стопы: отстоявший большой палец кисти рук и остальные ее четыре длинных и гибких пальца отвечали необходимости дер­жать орудие труда (оружие), а строение стопы соответствовало ее культурной функции обеспечения устойчивости всего тела, необхо­димой для работы и удобства передвижения на двух ногах. Асим­метрия правой и левой рук была также явлением культуры, ибо она] была порождена перекрестной связью рук с работой правого и Ля вого полушарий мозга. Согласно данным антропологии, которые приводит М.Ф. Нестурх, большинство людей — правши, левшей насчитывается не более 5%, а «обезьяны бывают, как правило, амби-декстрами», т.е. пользуются в равной мере правой и левой передни­ми конечностями; и ребенок в первые полгода своей жизни явля­ется «обоеруким». О значении данной асимметрии говорит — и это особенно интересно с культурологической точки зрения — метафо­рическое перенесение пространственного положения рук на ценно­стное определение поведения в быту, в нравственной и познава­тельной деятельности: онтологическая противоположность «правое — левое» стала аксиологической в терминах «правда», «правильно», человек «прав» или «неправ», в юридическом понятии «право», в обозначении политических течений как «правых» и «левых».

Когда познававшее реальность мышление делало первые шаги в ходе активизации работы левого полушария, воображение слабо контролировалось мышлением и мощь фантазии оказывалась без­граничной; поэтому изначально мифология, а не наука стала господ­ствующей формой общественного сознания. Поскольку же эти пло­ды деятельности фантазии были эмоционально окрашены и обра­щены к переживанию, неотделимому от понимания, они становились художественными образами. В сущности, мифология есть не что иное как художественно-образный способ освоения действительно­сти, воспринимаемый, однако, как ее адекватное описание — по ве-

ликолепному определению К. Маркса, миф есть «бессознательно-художественное», т.е. неосознаваемое в своей фантастичности, ос­воение действительности народной фантазией. Примечательно, что и в данном отношении онтогенез повторяет филогенез — у ребен­ка художественно-образное мышление опережает развитие абст­рактного левополушарного, мифологическим же оно не становится только потому, что этому мешают разъяснения рационалистически мыслящих взрослых.

Таким образом, в результате длительнейшего — на протяжении нескольких миллионов лет — процесса развития в бесконечном пространстве природы и в конечном пространстве Земли на одном ее небольшом «участке» биологическая форма материального бытия преобразовалась в антропо-социо-культурную, т.е. в такую, в кото­рой новое живое существо, живущее не в стаде и не в стае, а в стихийно самоорганизовавшемся обществе, — Человек — создал для себя искусственную среду обитания — «вторую природу» — ив ходе этой творческой деятельности обрел необходимые для него ин­теллектуальные и духовные качества — наследственно непереда­ваемые, формируемые у каждого индивида прижизненно и потому не стабильные, как психические реакции животных, а меняющиеся по содержанию из поколения в поколение, постепенно все более раз­нообразные у разных представителей одного поколения. Совокуп­ность этих качеств, реализующихся в совместной созидательной де­ятельности и воплощающихся в ее предметных плодах, и является культурой в широком философском смысле этого понятия.

Отсюда следует неосновательность утверждения Ч. Дарвина, что человек отличается от своих животных родственников «степенью» развития тех же самых качеств, «а не сутью» — именно сутью, и суть эта есть культура.