5.2. Культурная самоидентичность

11чентичность Понятия «идентичность», «самоидентичность», (самоидентич- «идентификация» и «самоидентификация» пришли Кость) в психоло- ^в культурологию из психологии и социологии. гни и социологии «Идентификация» происходит от лат. identifico, что можно перевести как «отождествляю». В совре- менном русском языке «идентификация» и «самоидентификация» юбычно используются как синонимы. ч

В психологической литературе под идентификацией подразуме­вается сложный процесс эмоционально-психологического и иного самоотождествления индивида с другими людьми, группой, идеаль­ным образом, художественным персонажем.

Понятие «идентификация» было введено 3. Фрейдом и прочно пошло в практику психоанализа. В психоаналитической традиции процесс идентификации трактуется как необходимый этап взросле­ния, а также как важнейший механизм, обеспечивающий способ­ность Я (Эго) к самореализации. Ребенок (или просто слабый, неса­мостоятельный человек) имитирует слова и поступки родителя (ро­дителей, избранного кумира), пытается воспроизвести в своей жизни «то эмоционально-психологические стереотипы. Такие действия — (непустое и непраздное занятие, они выполняют очень важную функ­цию защиты от окружающего мира, позволяют преодолевать страх и подавленность. Благодаря многократному уподоблению своего Эго кумиру формируется инстанция Супер-Эго (Сверх-Я), которая в последующем будет выступать одновременно и цензором поступ­ков человека, доставляющим ему подчас немалые хлопоты, и щи-fcM от невзгод жизни. -

Французский ученый, считавший себя верным последовате­лем идей 3. Фрейда, Ж. Лакан более подробно описал этапы и механизмы процесса самоидентификации как необходимого ус­ловия вхождения в социально-культурное пространство. По мне­нию ученого, человек проходит в своем развитии три стадии — «воображаемого», «символического» и «реального». На первой, ранней, стадии становления субъекта Я жаждет слиться с тем, кто мспринимается как Другой. Ребенок, ранее воспринимав­ший собственное отражение как другое живое существо, начина­ет отождествлять себя с ним. Этот воображаемый образ самого кебя, которым обладает каждый человек, — его личная самотож-•ественность. Стадию «вообража-емого», или, как ее еще называ­ет Ж. Лакан, стадию «зеркала», все мы переживаем от 6 до 18 лет. Определение Я через Другого приводит к пониманию соци| ального как такового. Обычно Другим выступает мать, с которо" у субъекта завязываются непосредственные отношения. На вг<& ром этапе — стадии «символического» — центром притяжени выступает отец, в фигуре которого персонифицируются соци¹ альные запреты и ограничения. Самоотождествление с Други (отцом) знаменует встречу с культурой как институтом. Имени на этой стадии происходит интеграция в социально-культурны' контекст, эмоционально-психологическое единение с определе^-ной традицией. И, наконец, третья стадия — стадия «реального» может считаться «просто историей», т.е. конкретной индивидуал ной практикой объективации человеком собственного Эго в р альном социальном контексте, в процессе которой удовлетвор ются (или не удовлетворяются) его потребности. Заключител ный этап позволяет человеку осознать как его тождественность-единым социально-культурным организмом, так и отличие от нег^А (индивидуальность), тем самым определяется место человека окружающем мире. Насколько адекватно представление индив да о себе, о том, чем является его Я, зависит от множества обсто тельств. Ни одна стадия процесса идентификации не проходит бе болезненно.

В социологии при помощи термина «идентификация» описыв ются механизмы и практики вхождения человека в социально пространство, помогающие ему овладевать различными видами с^л1 циальной деятельности, усваивать и адекватно воспринимать с циальные нормы и ценности, воспроизводить определенные рол: вые установки. Усвоение тех или иных видов социальной прдктй; ки происходит в результате того, что идентификация протекает ;^! разнообразных формах. Различаются три основных формы идеи; тификации:

• непосредственно эмоциональное отождествление себя с ре альными или вымышленными людьми (с родителями, героями ромд| нов и кинофильмов и пр.), итогом чего становится в первую оч редь копирование внешних признаков деятельности;

• причисление себя к номинальной социальной группе, что при водит к усвоению важных социально-поведенческих стереотипов;:

• отождествление себя с реальной социальной группой, че" обусловливается стойкая убежденность в своей полной сопричаст? ности нормам и требованиям данной социальной общности. В про цессе идентификации человек обретает идентичность ^Л— ощущение принадлежности к какому-либо сообществу, чувство того, что он н

5.2 Культургая самвднпянхть

93

один и что его неповторимая индивидуальность защищена от хаоса одиночества определенной традицией.

Психосоциальная Понятие «психосоциальная идентичность» было идентичность введено американским психологом и психотера-. певтом, причисляемым к неофрейдистской тра­диции, Э. Г. Эриксоном. Под идентификацией личности Эриксон понимал субъективное чувство и в то же время объективно на­блюдаемое состояние самотождественности и целостности инди­видуального Я, сопряженное с уверенностью человека в тожде­ственности, истинности и целостности того или иного разделяемо­го с другими людьми образа мира и своего места в этом мире. Идентичность выступает фундаментом всякой личности и показа­телем ее психосоциального благополучия. По Эриксону, она вклю­чает в себя следующие моменты:

• внутреннее тождество субъекта при восприятии окружающе­го мира, ощущении времени и пространства;

• тождество личных и социально принятых мировоззренческих установок;

— чувство включенности Я-человека в какую-либо общность. Таким образом, идентичность включает несколько аспектов.

У всякого человека существует уверенность, что «Он есть», т.е. существует как автономная уникальная индивидуальность, в'опреки всем очевидным изменениям, которые происходят вокруг него и в нем самом. Не меньшее значение имеет нормативность индивиду­ального психического развития и душевного благополучия (личност­ная идентичность). Эта норма не обязательно выражается в имено­вании, своде отчетливо осознаваемых правил, озвученных поведен­ческих регламентов. Очень часто она ощущается интуитивно, на предсознательном уровне, действует как «непонятно кем спущен­ный императив». Признак принадлежности индивидуального бытия к некоторой социальной общности, определяемой конкретной исто­рической данностью (групповая или коллективная идентичность), выступает еще одной стороной идентичности. И наконец, послед­ний ее аспект — свидетельства обретения экстенциальной, т.е. фун-дамфтально-жизненной, устойчивости перед лицом угрозы несу­ществования-смерти.

Общим моментом перечисленных аспектов идентичности, а так­же главным условием их формирования, согласно Эриксону, высту­пает соотношение психологических и социокультурных параметров жизни человека. Они принимаются как соответствие (или, напротив, несоответствие) духовного содержания конкретно-истори­ческой эпохи, реализованного в пределах определенной группы лкъ дей, и внутренних — осознаваемых и неосознаваемых — запросов личности. Очень часто мы слышим сетования вроде: «Мне надо было родиться в другом времени или в другом месте» либо, напротив, торжествующее: «Я нахожусь именно там, где должен был находить­ся!». Они как раз и выражают крайние позиции различных вариаций идентификации. Первая фраза передает ощущение человеком своей* принадлежности иному социокультурному контексту, отличному от времени и места, в котором ему довелось родиться. Вторая указыва­ет на адекватное восприятие им окружающей действительности, аб-| солютное отождествление себя с реалиями жизни.

Личностная психосоциальная идентичность, таким образом, — это знание того, «кто я есть,в мире», ощущение факта своего конкретного бытия, встреча со своим «подлинным Я». Частое отсутствие уверен-³ ности в том, что его Я созвучно миру, побуждает человека к дей­ствию либо служит причиной страдания. Индивид оценивает себя, во-первых, на основе мнения о себе окружающих, руководствуясь со­циальными нормами, культурными установками, высказываниями дот гих людей, во-вторых опираясь на собственные критерии оценки себя; и окружающего мира. Благодаря непрерывному сравнению этих оце­нок возникает (или не возникает) тождество личностной и социо-f культурной идентичностей, что в свою очередь служит признаком³ адаптированности человека к среде обитания.

Идентичности принадлежит ведущая роль в обретении индивид дуумом психосоциального равновесия. В процессе идентификации огромное значение имеют культурные и этнические характеристик ки группы, в которую включен человек, ее обычаи и нравы, религи| озная практика, нравственные установки, особенности материально-экономической деятельности, способы организации труда и быта и пр. Из этих форм социальной и культурной деятельности — «ре-I зервуара коллективной целостности», как называет их Эриксон, -Ж человек черпает собственные социальные роли, лексические и фра-зиеологические шаблоны, регламенты поведения, а также их оце^Л| ночно-смысловое наполнение.

Следует акцентировать внимание на том, что идентификация, равно как и социокультурная идентификация, это не «разовое-мероприятие» ; или некоторая стадия в развитии, заканчивающаяся при достижении • человеком определенного состояния, но непрерывный процесс приоб­ретения им новых психосоциальных и культурных характеристик, • также утраты старых. На каждом этапе жизни значимыми, доминант­ными для человека могут быть самые разные социокультурные уста-,

новки. По мере взросления, расширения жизненного опыта, внесения о орбиту внимания новых граней и полюсов действительности, обще­ния с другими людьми, он пересматривает свое мнение и о себе, и о мире. Формирование идентичности, ее изменения протекают в виде сменяющих друг друга нормативных психосоциальных кризисов. Под­ростковый кризис, горькое прощание с «иллюзиями молодости», кри­зис среднего возраста, разочарования в окружающих людях, в своей профессии, в себе самом вполне закономерны, каждый из людей так или иначе проходит эти рубежи.

Среди наиболее болезненных необходимо назвать юношеский кризис самоидентичности. Он знаменует собой время перехода из стадии «воображаемого», еще в значительной мере неадекватного отражения действительности, в стадию «символического», непос­редственного вхождения в культуру; пору первых реальных столк­новений с ее ограничительными механизмами, когда нормативные требования могут восприниматься исключительно как репрессив­ные, враждебные и ущемляющие свободу индивида. В этот период человек получает возможность осознанно обрести (или утратить) свое подлинное Я. Он вступает в мир и самым непосредственным образом соприкасается с реальностью времени и места, в которых ему предстоит жить. Поэтому столь «беспокойна» юность, столь много хлопот доставляет она и самому молодому человеку, и всему социальному порядку. Чрезвычайно важно, чтобы по окончании юно­шеского кризиса создалось гармоничное и адекватное возможнос­тям представление индивида о его личной сопричастности веду­щей культурно-исторической тенденции эпохи, что позволит ему в будущем сохранить полноту и целостность ощущения жизни во­преки всем изменениям. Чаще всего именно в этот период созда­стся (или не создается) представление о социально-исторической идентичности группы, с которой отождествляет себя индивид, как о единственно аутентичной, подлинно человеческой возможности ре­ализации собственного Я, приобщения к высшим реальностям, обре­тения морального бессмертия.

К концу юношеского возраста обычно закрепляются и социаль­но-культурные роли, которые в последующем будут определять жизненный путь человека. Эриксон различает негативные иден­тичности — «преступник», «проститутка», «сумасшедший», «изгой» и др. — и позитивные. Конкретный «набор» позитивных и негатив­ных ролей определяется культурными нормами, доминирующими в данное время, и может варьироваться.

Почему же идентичность, процесс идентификации, или обрете­ния идентичности, столь важны и в социологическом, и в психо­логическом, и в культурологическом отношениях? Прежде всего потому, что в них выражается одна из важнейших имманентных человеческих сущностей, реализуются экзистенциальные, т.е. фун­даментально-жизненные, потребности человека как такового.

Экзистенциаль- Потребности человека — одна из сквозных тем й ные потребности общественной мысли со времен Античности. Мыс­лители разных времен пытались дать свою интер-, претацию того, что «можно считать подлинно-человеческой, т.е. при-* сущей любому человеку от рождения вне зависимости от того, где и как он проживает свою жизнь, потребностью, а что — капризом эпсн хи или личной прихотью. Среди всего многообразия мнений очень удачной и убедительной считается типология экзистенциальных псы требностей человека, предложенная немецко-американским психо-' логом, психоаналитиком и философом, причисляемым к мощной тра­диции экзистенциализма, Э. Фроммом. Учение об экзистенциальных (уже в самом названии подчеркивается их фундаментальный харак­тер) потребностях является центром культурантропологической кон цепции мыслителя. Э. Фромм выделяет пять потребностей: в обще-, нии,трансценденции,«укорененности», самоидентичности и системе! ориентации. Они имманентны человеческой сущности и никогда не! удовлетворяются в полной мере, выступая стимулом прогрессивного развития. Осознание их неизбывности и недостижимости чрезвьи чайно важно, ибо способствует творческой активности.

Каждая из потребностей может быть удовлетворена как здоро4 вым, нормальным, естественным образом, так и нездоровым, невро­тическим, аномальным путем. В зависимости от того как — есте*: ственно или неестественно — удовлетворяются в том или ином;; обществе экзистенциальные потребности человека, формируются «здоровые», гуманистические, либо, напротив,«больные»,«садомазо-хистские» группы и типы людей.

Здоровое удовлетворение потребности в общении реализуется в альтруистической любви, основанной на заботе и ответственно­сти за других; нездоровое же — посредством насилия, подчинения других себе. Материнская, отцовская, сыновья, братская, гетеросек-: суальная любовь, а также любовь к Богу и самому себе могут иметь' как здоровый, так и нездоровый оттенок. Подмена одного вида люб­ви другим приводит к «утрате аутентичности» (подлинности ЯШ становится причиной невроза.

Потребность в трансценденции, т.е. в выходе за физиологиче­ские границы собственного Я, также реализуется и в здоровых, и в нездоровых формах. Естественным путем она приводит к созида­тельному творчеству, к стремлению через полезный и социально зна­чимый труд «расширить» пределы своего бытия; неестественным — к агрессии, к жестам вандализма, деструктивным поступкам.

Чрезвычайно важна потребность в «укорененности», т.е. в со­циокультурной идентификации себя с той или иной формой обще­ственного устроения. В современных условиях при .достаточно сво­бодной миграции идей и людей в пределах человеческого сообще­ства эта потребность естественным образом удовлетворяется посредством добровольного и разумного избрания той исторической общности, конфессии или культуры, того объединения, к которым че­ловек чувствует наибольшую склонность. В невротических обще­ствах, где культивируется «садомазохистский» тип, где идеологичес­кое давление полностью, подчиняет человека, потребность в «укоре­ненности» удовлетворяется в результате освобождения архаических стадных влечений, путем «саморастворения» в родовой группе, на­ции. По мнению Э. Фромма, тоталитарные режимы XX в. — в осо­бенности гитлеровский фашизм и сталинский коммунизм — явили миру как раз такую форму реализации потребности в «укорененно­сти», стремления идентифицировать себя с тем или иным культур­ным сообществом. В справедливости фроммовских слов можно убе­диться, если посмотреть, например, знаменитые фильмы Л. Риффен-шталь, официального кинодокументалиста фашистской Германии, «Триумф воли» и «Олимпия».

Потребность в самоидентичности здоровым образом удов­летворяется через поиск внутреннего центра душевной жизни, са­мостоятельную выработку человеком мировоззрения и системы ценностей. Здравые взрослые люди не просто заимствуют из гото­вого арсенала культуры те или иные оценки явлений окружающей действительности, прежде чем что-либо из них принять или, напро­тив, отвергнуть, они взвешивают, «пропускают» их через себя, слича­ют с собственным опытом жизни. Невротики же, у которых само­сознание обычно слабо развито, руководствуются при удовлетворе­нии .данной потребности слепым подражанием, следуют расхожим общепринятым мнениям, бессознательно отождествляют себя с ге­роем, вождем, кумиром, идолом, тотемом, божеством. В межличност­ных отношениях внутри группы элемент взаимной идентификации присутствует постоянно и не свидетельствует о каких-либо психи­ческих отклонениях. Наоборот, он выступает признаком единства, монолитности, показателем способности входящих в него людей ощущать собственную «групповую индивидуальность» как принад­лежность к одному сверхличностному источнику. Потребность в самоидентичности неотделима от потребности в «укорененности».

I Культурология

Потребность в системе ориентации — стремление человека к познанию и освоению мира, к постижению смысла и логики раз­вития универсума. Вид и форму знания здоровый человек выбирает сам, убеждаясь на собственном опыте в верности той или иной познавательной программы. Ни одно. Из объяснений мировых про­цессов, по мнению Э. Фромма, не дает полной картины многообра­зия явлений действительности. Поэтому как рационально-научная, так и религиозно-мистическая модели, взятые изолированно друг от друга, не способны адекватно объяснить мир. Невротик упорствует в своем нежелании прислушаться к иным мнениям, что неминуемо приводит к дезориентации, неспособности правильно оценить ре-альность^Л

Этнокультурная Итак, культурная идентификация — это самоощу-идентичность щения человека внутри конкретной культуры. Она характеризуется субъективным чувством индиви­дуальной самотождественности, т.е. отождествлением себя с теми или иными типологическими формами культурного устроения, прежде всего с конкретной культурной традицией. Когда индивид приходит в мир, он «погружается» в определенную культурную «наследствен­ность», которую усваивает от окружающих его людей. Ведущую, но далеко не всегда определяющую роль играет при этом националь­но-этнический аспект.

Национально-этническое сознание предполагает идентификацию человека с определенным историческим прошлым его нации, этно­са. Мировоззрение этнического сообщества выражается не только через констатацию «общей крови» или наличие общих психофизи­ологических признаков, но главным образом через выработку це­лой системы отличительных символов (эмблем, знаков, святынь, мифов, легенд, историй). Этническая уникальность — категория от­носительная, лишенная всякого смысла вне системы культурно-ис­торических отношений. Этнос не обязательно характеризуется един­ством территорий или кровным родством. Он шире кровнородствен­ных отношений. Представители одной и той же этнической группы могут быть отделены друг от друга, подвергнуться рассеянию и миграции, коллективному изгнанию, проживать долгое время в ок­ружении других народов, даже утратить такой, казалось бы, безус­ловный признак общности, как язык, и при этом все равно сохра­нять ярко выраженную этнокультурную определенность. Принци­пиальное значение имеет как раз характер культурной идентичности. Она может сохраняться веками или, напротив, утрачиваться доста­точно быстро.

Крайним выражением причастности всей культуре, всему чело­вечеству может служить установка на космополитизм. Но, как по­казал еще О. Шпенглер, подобная культурно-идентификационная ориентация по сути дела равнозначна отсутствию подлинной иден­тичности. Она обрекает человека на бесприютность и.одиночество, оторванность от корней и традиций, от источника вдохновения и творчества. То же можно сказать и о сегодняшних тенденциях гло­бализации. Превратное толкование, замена многообразия субкуль­турных образований и вариативных форм культурной идетичности чреваты унификацией и стандартизацией.

В современных условиях культурная идентификация претерпе­вает большие изменения. Контекст рождения, на протяжении мно­гих веков предопределявший характер и форму культурной иден­тификации, ныне уже не довлеет над индивидом. Безусловно, мы по-прежнему приходим в мир как члены определенных семей и расовых групп, воспитываемся в конкретной культурно-историче­ской традиции, но выбор культурной идентичности с усилением процессов глобализации становится все более широкой практикой. Повсеместной нормой выступает сегодня возникновение новых куль­турно-идентификационных групп, которые будут функционировать в качестве субкультурных образований. Ускорение темпов соци­ального развития существенно влияет на процессы культурной иден­тификации. Формы культурной идентичности становятся все более кратковременными, мобильными, ситуационными, гораздо в мень­шей степени предопределяя последующую жизнь человека. Хоро­шо это или плохо — покажет время. Но одно можно утверждать с абсолютной уверенностью: вне зависимости от того, какие конкрет­ные формк будет приобретать культурная идентичность, по каким основаниям будет проходить культурное размежевание тех или иных социальных групп, сам принцип идентификации как реализации эк­зистенциальной потребности сохранится.

Утрата Несмотря на то что' потребность в идентификации

идентичности экзистенциальна, культурная идентичность может и не быть всегда с человеком в любых обстоятель­ствах его жизни. Возможна утрата индивидом идентичности, аутен­тичности или подлинности. Моменты ощущения своей абсолютной чуждости окружающему миру вообще и каждому его проявлению в частности переживал любой человек. Такие ситуации-бывают связа­ны либо с возрастными психологическими кризисами, либо с быстры­ми изменениями в социокультурной среде, когда индивид не успевает в полной мере воспринять, оценить и интегрировать происходящие с

ним и с миром метаморфозы. Утрата идентичности находит выраже­ние в таких болезненных явлениях, как отчуждение, ощущение «ра­зорванности бытия», деперсонализация, маргинализация, психологичес­кая патология, асоциальное поведение и пр. В подобном состоянии человек не может отыскать тот «культурный источник», который ода­ривал бы его жизненными силами, везде ощущает себя инородным и¹' чуждым. В периоды быстрых социокультурных изменений кризис иден­тичности может принимать массовый характер; порождая «времена безвременья», периоды «разброда и шатания», целые «потерянные го> коления». Наша страна в недавнем прошлом также пережила такой период: кризис культурной идентичности воспринимался многими как утрата смысла жизни. Однако быстрые смены эпох могут иметь И] позитивные последствия, облегчая закрепление достижений техничес­кого прогресса, способствуя интеграции новых традиций, социальных опытов, норм и образцов, структурных изменений в пределах моно­литного, долгое время остававшегося герметично закрытым культур­ного образования, тем самым в конечном счете расширяя спектр адап­тационных способностей человека.