Глава II религиозный период

Постепенный переход эллинско-римской философии от этической точки зрения к религиозной имел свои внутренние основания в самой философии, а поводом послужили повелительные требования времени. Чем теснее становилось соприкосновение между системами, тем яснее обнаруживалось, насколько мало философия была в состоянии раз­решить задачу, поставленную ею же самой: воспитать человека при помощи верного познания к добродетели, к счастью и внутренней независимости от мира. Если уже все более и более распространявшееся скептическое воззрение учило, что добродетель, в конце концов, скорее состоит в отказе от знания, чем в самом знании, то у стоиков все более и более укреплялся взгляд, что их столь ярко и точно нарисованный идеал мудреца полностью не осуществляется ни в одном человеке, и, таким образом, что собственными силами человек не может во всех отношениях добиться ни знания, ни добродетели, ни счастья.

Если, таким образом, уже и в самой философии возникло стремление, склонное к допущению для этических целей содействия свыше, то и теоретические учения заключали в себе значительное количество рели­гиозных моментов. Эпикурейцы, разумеется, намеренно исключали их, но тем охотнее допускали их стоики. Искать принцип нравственности в бо­жественной заповеди их побуждала не только метафизика, но и учение о пневме доставляло возможность придать мифическим образам философ­ское значение, которое потом можно было распространить и на все формы культа. Наконец, еще не исчезли из памяти монотеизм духа в учении Аристотеля и то идеальное стремление, которое побуждало Платона искать непреходящую сущность вещей в высшем мире сверхчувственного.

Но именно этот дуализм, противопоставлявший земной мир преходя­щего сверхчувственному миру божественного, оказался в конце концов истинным выражением того внутреннего разлада, который охватил всю жизнь стареющего греческого и римского мира. Старая страсть к наслаж­дениям, в опьянении силы и чувственности, все еще справляла свои оргии; но вместе с тем из пресыщения и отвращения возникало новое стремление к более чистым высшим радостям, а колоссальные контрасты,

179

характеризовавшие социальное состояние Римской империи, направляли взор всех тех миллионов, которые были исключены от пользования бла­гами земли, к иному, лучшему миру, Так возникла глубокая, страстная потребность в истинном спасении души (σωτήρια), жажда неземного, беспримерное религиозное увлечение.

Это живое религиозное движение проявилось прежде всего в той лег­кости, с которой воспринимались чуждые религиозные формы в римско-греческом мире, в смешении и слиянии восточных и западных религий, Но с уравниванием их противоположностей гораздо энергичнее загорелся между ними спор о господстве над душами, и, таким образом, почва античного культурного мира, принесшая плоды искусства и науки, прев­ратилась в место религиозной борьбы. Внутренние интересы человека на целые столетия переместились вследствие этого из земного мира в небес­ный: человек стал искать свое спасение вне чувственного мира.

Однако формы, в которых совершалась борьба религий, доказывают, какого духовного могущества достигла греческая наука. Ибо старый мир настолько был заражен преобладанием рефлексии, столь был полон стремлением к познанию_г что каждая религия стремилась удовлетворить не только чувство, но и рассудок и потому старалась превратить свою практику в учение. Это относится и к христианству и особенно к нему. Конечно, истинная сила христианской веры заключалась в том, что она вступила в этот отживший, усталый мир с юношеской силой чистого, высокого религиозного чувства и непреклонного убеждения; но она могла завоевать старый культурный мир только тем, что она восприняла его в себя и ассимилировала его. И точно так же, как она выработала в борьбе с ним свою организацию и приобрела вследствие этого такую силу, что могла завладеть Римским государством, в своей защите против старой философии она усвоила себе ее понятия и при помощи их построила свою догматическую систему.

Так встретились потребности науки и жизни: наука искала в религии решения проблемы, которую ей никак не удавалось разрешить, а религия требовала для своих религиозных стремлений или убеждений научной формулировки и обоснования. Поэтому, начиная с этого момента, история философии на долгое время сливается с историей догматики, и начинает­ся период религиозной метафизики. Мышление древности в течение сво­его своеобразного развития все более и более удалялось от религии; крайней противоположности к ней оно достигло в эпикуреизме - и затем постепенно опять приблизилось к ней.

При таких условиях легко понять, что то мировоззрение, которое обо­собляло сверхчувственное и чувственное; проводя границу между божес­твенным совершенством и земным ничтожеством, явилось общей почвой всего религиозно-философского движения. Это воззрение было установ­лено уже пифагорейцами (ср. § 5, п. 7) и затем было принято Аристотелем;

180

но самое яркое развитие оно получило, несомненно, в платоновской метафизике. Последняя послужила поэтому основой религиозного завер­шения античного мышления: религиозное развитие платонизма составляет главную особенность этого периода.

философским центром этого времени является город, который своей историей и по составу своего населения служил самым ярким выра­жением смешения племен и религий, Александрия. Здесь в сосредоточии всех сокровищ греческого образования, собранных деятельными усилиями Музеума, смешивались в сутолоке торгового центра все религии и формы поклонения, искавшие научного выяснения волновавших их чувств.

Первое направление александрийской философии составляет так на­зываемый неопифагореизм, - воззрение, которое, возникнув из религиоз­ной практики пифагорейских мистерий, лишь внешним образом применяло численную мистику старых пифагорейцев, по имени которых называется как оно само, так и его произведения; теоретическую основу для отшельничес­кой, религиозно-аскетической этики оно получает при помощи переработки платоновской метафизики, имевшей в последующее время глубокое влияние на разработку вопросов духа. Типическим представителем этой школы является основатель религии Аполлоний Тианский.

Не без влияния этой школы в эпоху империи энергично выдвинула религиозную сторону мировоззрения и стоическая школа, так что не только получил более рельефное выражение антропологический дуализм, но также и первоначальный пантеизм школы постепенно превратился в теистическое воззрение. В лице Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия стоическая философия вполне превратилась в философию искупления.

В религиозной форме в это время ожил даже кинизм в качестве грубой народной проповеди отречения. Известнейшим представителем его счита­ется Демонакс.

Трудно отличимы от неопифагорейцев в первых столетиях нашей эры эклектические платоники, вроде Плутарха из Херонеи и Апулея из Ма-давры; в последнуее время Нумений из Апамеи и Никомах из Герасы, которые уже находятся под еврейским и христианским влиянием, являют­ся свидетелями полного слияния обоих направлений.

Но тогда как во всех этих формах эллинский элемент все еще сохра­няет преобладание над восточным, последний гораздо сильнее проявляет­ся в еврейской философии религии, Как из соприкосновения неопифаго­реизма с еврейской религиозной жизнью, вероятно, образовалась секта ессеев, так многочисленные попытки ученых евреев приблизиться в изло­жении своих догм в греческой науке привели, в конце концов, к учению филона Александрийского, и сделанная им оригинальная обработка этих бродящих идейных масс в важнейших пунктах оказала влияние на формы дальнейшего развития.

181

В более крупном масштабе развернулась подобным же образом философия христианства, которую для этих первых столетий обыкновен­но обозначают именем патристики. Эта философская обработка Еван­гелия начинается у апологетов, которые, в целях защиты христианства в глазах образованного мира от презрения и преследования, пытались изобразить его религиозное вероучение в качестве единственно истинной философии и начали поэтому приспособлять содержание христианства к понятиям греческой науки; значительнейшие между ними Юстин и, Минуций Феликс.

Но и помимо этой полемической тенденции в христианских общинах возникла живая потребность превратить веру (π'ιστις) в знание (γνώσις). Однако первые попытки, предпринятые гностиками, создать для новой религии соответствующее представление о мире, исходили из фантастичес­кого бреда сирийского смешения религий и привели, несмотря на утилизацию греческих философов, к столь причудливым воззрениям, что усиливавшаяся и завершавшая свое мировоззрение церковь должна была отбросить их. Известнейшими среди них были Сатурнин, Василид и Валентин.

Под впечатлением подобных скороспелых продуктов религиозной фан­тастики в христианской литературе, у таких людей как Татиан, Тертул-лиан, Арнобий, временно появилась сильная антипатия ко всякой фило­софской обработке христианской веры и открытый антилогизм, который, впрочем, тоже оказался вынужденным воспользоваться родственными ему учениями греческой философии. Без этой односторонности в более тесном соприкосновении с первоначальными эллинизирующими апологе­тами гностицизм оспаривался Иринеем и его учеником Ипполитом.

Только в начале третьего века, после всех этих попыток, началось обоснование положительного христианского богословия, логически раз­работанной системы догматики; этим занялась александрийская школа катехетов в лице своих руководителей Климента и Оригена; последний является философски значительнейшим представителем христианства в этом периоде.

Но наряду с ним из александрийской философской школы вышел че­ловек, попытавшийся выразить религиозную тенденцию этого времени исключительно на эллинской почве. Это был Плотин, величайший мысли­тель этого, времени. Его попытка систематизировать с точки зрения религиозного принципа все главные учения как греческой, так и эллинско-римской философии, получила название неоплатонизма. Учение Плотина представляет собой законченнейшую и полнейшую систему науки, какую только произвела древность. Если, тем не менее, уже его ученик Порфирий оказался более склонным превратить это религиозное учение в религию, то Ямвлих, которого считают главой сирийского неоплатонизма, преобразовал его в догматику политеизма, при помощи которой политические враги христианства, подобно императору Юлиану, над-

182

еялись оживить разлагавшиеся формы языческих религий. Когда же эта попытка рушилась, афинская школа неоплатонизма, главами которой являются Плутарх Афинский, Прокл\лДамаский, ограничилась методичес­кой, схоластической разработкой плотиновской системы.

Таким образом, стремление эпохи эллинизма выработать путем науки новую религию в этой форме осталось безрезультатным: ученые не нашли прозелитов. Наоборот, потребность положительной религии укрепиться и завершиться в научной системе получила полное удовлетворение: религия создала свою догму. И течение истории при этом было таково, что гибнувший эллинизм в своей исполинской агонии сам создал те средства, при помощи которых новая религия преобразовалась в догму.

Тогда как пифагорейские мистерии продолжались в течение всей античной эпохи, научный пифагореизм со времени своего слияния с академией в качестве особой школы перестает существовать. Только начиная с первого столетия до н.э., снова появляются специфически пифагорейские учения; они оживают в пифаго­рейских сочинениях, которые, судя по словам Диогена Лаэртского (VIII, 24, 39), опирающегося на Александра Полигистора, возникли, главным образом, под стоическим влиянием, реставрируются ученым другом Цицерона, П.Нигидием фигулом (умер в 45 г. до н.э.) и встречают сочувствие у многих в Риме.

Но собственно неопифагореизм нашел литературное выражение в целом ряде работ, появившихся в начале нашей эры в Александрии под именами Пифагора или филолая, или Архита, или других древних пифагорейцев, отрывки которых столь затрудняют изучение истинного пифагореизма.

О представителях этой новой школы известно лишь очень немногое. Единст­венной ярко очерченной фигурой является Аполлоний Тианский, о жизни и стрем­лениях которого ритор филострат написал в начале третьего века романтическое повествование с целью изобразить идеал пифагорейской жизни. Из сочинений са­мого Аполлония, жившего в первом веке н.э., до нас дошли отрывки биографии Пифагора и сочинения о жертвоприношениях. Наряду с ним можно еще упомянуть о его современнике Модерате из Гадеса.

Неопифагорейские и стоические учения перемешиваются друг с другом у сто­ящего близко к Секстиям эклектика Сотиона из Александрии; учеником его был глава стоической философии эпохи империи Л.Анней Сенека из Кордубы (4-65), известный своей судьбой учитель Нерона, выразивший строгое жизнепонимание своей школы и в своих трагедиях. Из era сочинений, наряду с письмами, сохра­нилось значительное количество морально-философских исследований.

Рядом с ним, кроме Л.Аннея Корнута (фурнута), главного представителя стоического толкования мифов (περί της τώς βεών φύσεως, изд. Osann, 1844) сатирического поэта Персия и моралиста К.Музония Руфа, следует назвать осо­бенно Эпиктета (в эпоху Домициана), учения которого были изданы в двух сочинениях Аррианом: Διατριβαι и Έγχειρ'ιδνον (в новейш. время изданы с ком­ментарием Симплиция).

В лице благородного Марка Аврелия Антонина стоическая школа завладела престолом Римской империи (161-180). Его размышления та έις αυτόν пред­ставляют характерный памятник этого эклектически-религиозного стоицизма.

183

Уже в древнегреческую эпоху из среды кинической школы выделилась столь оригинальная фигура, как странствующий проповедник Телес; в эпоху империи это уродливое течение часто служило объектом подражания и преувеличивалось до смешного. К числу подобных фигур принадлежат Дементий Эномай из Гадары, Де-монакс и известный из Лукиана Перегрин Протей.

Из представителей религиозного платонизма, не увлекавшихся теорией чисел, назовем эклектических комментаторов Эвдора и Арея Дидима, издателя сочинений Платона и Демокрита Трасилла, в особенности же Плутарха Херонейского (около 100 г. н.э.), из сочинений которого, наряду со знаменитыми жизнеописаниями, до нас дошло значительное количество других произведений, в особенности - фило­софские исследования догматического и полемического содержания Moralia; далее - Максима Тирского, жившего в эпоху Антонинов; его современника Апулея из Мадавры, который является представителем этого воззрения не только в своих философских сочинениях, но и в своем аллегорическо-сатирическом романе "Зо­лотой Осел", противника христианства Кельса, произвдение которого άληδής λόγος (около 180 г.) известно лишь из возражений Оригена (χατά Κέλσου); на­конец, врача Клавдия Галена (умер около 200 г.), который, благодаря своему не­разборчивому эклектизму, может одинаково считаться перипатетиком и стоиком. Из этого круга представлений исходят и сочинения, циркулирующие под именем Гермеса Трисмегиста, принадлежащие уже третьему веку.

Под сильным влиянием неопифагореизма из числа платоников второго века находятся Никомах из Герасы в Аравии, из сочинений которого мы имеем арифмети­ческие учебники и (сделанное фотием) сокращенное изложение работы 'Αριθμητικά &εολογούμενα, и Нумений из Апамеи, о котором мы знаем из Эвсебия.

Проникновение греческой философии в иудейскую теологию можно заметить с середины второго века до н.э., когда оно обнаруживается в толковании писания Аристобулом. Затем оно проявляется в уже более близкой к александрийским идеям форме, в псевдосоломоновской "Книге мудрости". Однако все это лишь сла­бые предшественники крупного творения филона Александрийского, о жизни кото­рого известно только то, что в 39 г., уже в преклонном возрасте, он входил в состав посольства, отправленного его родиной к императору Калигуле. Его многочислен­ные сочинения, в число которых попало много ложно ему приписываемых, издал Th.Mangey.

Среди христианских апологетов, сочинения которых собраны в изданном Otto Corpus Apologetarum Christianorum secundi saeculi, наиболее выдающимся являет­ся Флавий Юстин Мартир из Зихема, живший в середине второго века. Из написанных им произведений до нас дошли две работы в защиту христианства и диалог с евреем Трифоном. К числу дальнейших апологетов с эллинским образо­ванием принадлежал Аристид (речи которого, найденные на армянском языке, отпечатаны вместе с латинским переводом в Венеции в 1878 г.), Афинагор из Афин (πρεσβεία περί Χριστιανών, в 476 г. поднесено Марку Аврелию), Теофил Антиохийский (письмо к Автолику около 180 г.), Мелитон Сардесский, Аполлинарис из Гиерополиса и др. Латинскую литературу приводит, главным образом, Минуций Феликс, диалог которого "Октавий" (в Corpus scriptorum ecclesiasticorum latinorum изд. C.Halm, 1867) написан около 200 г. Следует упомянуть также о риторе фирмиане Лактанции (около 300 г.); его главное произведение - Institutiones Divinae.

184

О гностиках мы знаем, главным образом, по отзывам их противников Иринея (140-200, его произведение "Ελεγχος χαι ανατροπή της ψευδωνύμου γνώ­σεως), Ипполита (Κατά πασών άιρέσεον έλεγχος), Тертуллиана (Adversus Va-lentinianos) etc. Из гностических произведений осталось лишь одно, принадлежа­щее неизвестному автору: Πιστις σοφ'ια. Главными представителями этого учения в первой половине второго века были Сатурнин из Антиохии, сириец Васшвд и Карпократ в Александрии; в середине столетия - Валентин (умер в 160 г.); в конце - Бардесан из Месопотамии.

Самым радикальным противником греческой науки является Татиан Ассирия­нин, сочинение которого Προς "Ελληνας написано в 170 г.; позднее он сам впал в валентиниановский гностицизм. В противоречие с господствующей церковью пришел под конец (в секте монтанистов) и страстный апологет Кв.Септимий Фло­ренс Тертуллиан (160-220; некоторое время священник в Карфагене). К нему присоединяется в позднейшее время африканский ритор Арнобий, семь книг кото­рого Adversus gentes составлены около 300 г.

Из сочинений Климента Александрийского (умер в 217) дошло до нас 3: Λόγος προτρεπτικός προς "Ελληνας – Παιδαγογός – Strwmati^ . Из его школы вы­шел основатель христианского богословия Ориген (по прозвищу Адамантий). Пос­ледний родился в 180'г. в Александрии; вооруженный всем образованием своего времени, он рано выступил в качестве преподавателя. Его учения привели его в конфликт с синодом, который лишил его должности. Позже он жил в Цезарее и Тире; в последнем городе он и умер в 254 г. Из его сочинений, кроме вышеупомя­нутого сочинения против Кельса, имеет значение главным образом Περί άρχων, дошедшее до нас почти исключительно в латинском переводе Руфина.

Собрание сочинений всех церковных писателей этого времени издал Ж.П.Минэ, Patrologiae cursus completus Paris в 1840.

Основателем неоплатонизма по древнему преданию был некий Аммоний Сакк; однако мы не знаем ничего, что оправдывало бы эту информацию. К числу его учеников, кроме Платона, принадлежал также Ориген, далее ритор Лонгин (213– 273), которому приписывали сочинение περί ύψους, и другой Ориген.

Истинный основатель школы - Плотин (204-269). Он родился в египетском Ликополе и получил образование в Александрии; в целях религиозных занятий он принял участие в походе против персов; в 244 г. он выступил с огромным успехом в качестве преподавателя в Риме и умер в кампанском имении. Его, написанные в преклонном возрасте, исследования были группированы в 6 эннеад и изданы его учеником Порфирием.

К представителям александрийского неоплатонизма причисляются далее Гентилиан Амелий из Америи и Порфирий из Тира (около 230-300). Из числа сох­ранившихся его произведений, кро'ме биографий Плотина и Пифагора, следует упомянуть Άφορμαι προς τα νοητά, афористический очерк плотиновского учения; сочинение о воздержании (περί αποχής των έμφύχων, важно потому, что он пользовался сочинением Теофраста περί ευσέβειας) и из комментариев Εισαγωγή ε'ις τάς κατηγορίας.

Сирийский неоплатонизм основал Ямвлих из Халкиды в Койлесирии (умер в 330 г.), ученик Порфирия, комментировавший в своих сочинениях эллинскую и восточную теологию. Сохранились отчасти: περί τοΰ Πυ&αγορικοΰ β'ιου, Λόγος προτρεπτικός εις φιλοσοφιαν, Περί της κοινής μαθηματικής επιστήμης.

185

Из учеников этой школы Дексипп комментировал аристотелевские Категории, Саллюстий написал компендиум метафизики и Темистий (около 317-387) получил известность в качестве парафраста и комментатора аристотелевских сочинений. В среде той же школы возникло сочинение De mysteriis Aegyptiorum.

Присоединение к этой школе императора Юлиана, надеявшегося при ее помощи возобновить старую религию и вытеснить христианство, доставило ей временный политический успех.

Основателем афинского неоплатонизма был Плутарх из Афин (умер после 430) со своими учениками Сирианом и Гиероклом; все они, как и их последователи, были авторами комментариев платоновских и аристотелевских или пифагорейких сочинений. Большее значение имеет Прокл (411-485), из сочинений которого сле­дует Περί της χατά Πλάτωνα θεολογίας.

Последним руководителем платоновской академии был Дамаский.