Мир как школа

с казывают, что он еще грудным младенцем «по средам и пятницам вкушал молоко по разу в день, да и то лишь вече­ром, следуя еще до вступления в детский возраст святому правилу и с самого начала показывая склонность к воздер­жанию» "². Вообще, идеал благонравного ребенка— тихий, рассудительный маленький старичок. Но, идя от этой «ста­рости в младенчестве», избранник может прийти к «мла­денчеству в старости», к чудесной невинности по ту сторо­ну житейского опыта, которая составляет предмет двадцать четвертой беседы Иоанна Лествичника, озаглавленной: «О кротости, простоте и незлобии, которые не от природы происходят, но тщанием приобретаются» "³. Из истока жизни младенчество превращается в цель жизни, достигае­мую сознательными усилиями. Авва Макарий в старости возражал на неодобрительные толки, вызванные младен­ческим «незлобием» его отношения к людям: «Двенадцать лет служил я Господу моему, чтобы Он дал мне этот дар, а теперь вы все советуете мне отказаться от него» "⁴.

Может показаться, что идеал совершенной простоты неизбежно связан с уходом от школьного идеала пожиз­ненного ученичества. Это не так. Отворачиваясь от челове­ческих наук, от человеческой школы, аскет сосредоточива­ется на иной науке, поступает в иную школу, в иную выуч­ку. Характерен рассказ об Арсении, блестящем и образо­ванном вельможе, ушедшем в пустыню. «Когда Авва Арсе­ний однажды советовался с неким египетским старцем о своих помыслах, другой, увидев его, спросил: "Авва Арсе­ний, как ты, обученный столь обширной римской и эллин­ской учености, советуешься о своих помыслах с этим му­жиком?" Тот ответил ему: "Да, римскую и эллинскую уче­ность я знаю, но из науки этого мужика я еще не вытвердил и алфавита"» "⁵. Аскетическое опрощение тоже имеет свой «алфавит», который надо вытверживать, как малолетний школьник, не отступая перед усилиями зубрежки. Дитя, по­ясняет Василий Кесарийский, тем и хорошо, что оно готово принимать влагаемые в него уроки ^П6.

Культ «младенчества» и «старчества», «старчества в младенчестве» и «младенчества в старости» определяет не

183

С. С. Аверинцев. Поэтика раннсвизантийской литературы

т олько темы ранневизантийской литературы, не только ее мотивы и топику; он оказывает определенное воздействие на ее эстетический строй и словесную ткань.

Тяга наследника позднеантичной культуры к ритори­ческим ухищрениям, отнюдь не исчезая, скорее даже уси­ливаясь, порой оказывалась уровновешена своей противо­положностью — пиететом перед детскостью, перед безыс­кусной простотой. Разумеется, были жанры, внутри кото­рых этот пиетет не мог получить никакой реализации (на­пример, антикизирующая эпиграмма). Но есть памятники, которые никогда не могли бы появиться без принципиаль­ной реабилитации наивного, выраженной хотя бы в словах Василия Кесарийского: «простое и чуждое ухищрений уче­ние Духа» ¹¹⁷. К числу таких памятников относятся, напри­мер, «Изречения отцов», «Лавсаик» Палладия и многое другое. Несомненно, что их неприглаженность выходит за пределы условной риторической «простоты», которая в свое время культивировалась литераторами вроде Элиана.

Язык ранневизантийской сакральной словесности, как и ее предшественников, начиная с Нового Завета, отмечен одной чертой, которую поистине можно назвать «детской», чуть ли не «ребячливой», и в то же время «старческой», только не «мужеской»: обилием уменьшительных форм. Христианский автор редко когда скажет «книга» fl$ipA,oq) — все чаще «книжка» (|JipA,iov), даже «книжечка» (|Ji|3X,api-5tov). О чтимой книге пророка Исайи сказано «книжка» ¹⁸, о таинственной книге, которую Иоанн в Апокалипсисе по­лучает из рук ангела, — «книжечка» "⁹. Ранневизантийские авторы иногда называют «книжкой» весь канон «Писания»; множественное число от слова pipXiov — это привычное всем нам слово «Библия» (BiflAaa, «Книжки»). Смиренные слова евангельской хананеянки переданы в синодальном переводе: «И лсы едят крохи, которые падают со стола гос­под их»; но по-гречески сказано icovapm — «собачки», «щенятки», что вносит иную интонацию '² . Ученики име­ют с собой в пустыне немного «рыбок» (ix8u8ia) ^ш, Петру велено пасти Христовых «овечек» (apvva, ярбратос)¹²² — количество примеров могло бы быть умножено до беско-

184