Формирование фонологических школ

   Хотя по изложенным выше причинам структурализм в собственном смысле слова и не мог сформироваться в советской науке в качестве общелингвистического направления, наиболее характерная для него область – фонология, несмотря на определенные трудности, была представлена в отечественном языкознании, причем двумя если не антагонистическими, то, во всяком случае, противопоставленными друг другу школами –Ленинградской и Московской. Обе они апеллировали к идеям, высказанным И.А. Бодуэном де Куртенэ, однако давали им в корне различную интерпретацию.    Основоположником первой был Л.В. Щерба, занимавшийся названной проблематикой еще в дореволюционный период. Так, в относящейся к 1912 г. магистерской диссертации «Русские гласные в качественном и количественном отношении» фонема определяется как «кратчайшее общее фонетическое представление данного языка, способное ассоциироваться со смысловыми представлениями и дифференцировать слова и могущее быть выделяемо в речи без искажения фонетического состава слова». Вслед за своим учителем автор в названной работе подчеркивает, что «фонемы – это продукт нашей психической деятельности». В 20—30-е годы психологическая интерпретация снимается. В относящийся к 1937 г. книге «Фонетика французского языка» фонологическая концепция Щербы получает дальнейшее развитие. В ней указывается, что в речи фонема представлена в виде вариантов, понимаемых как «реально произносимые различные звуки, являющиеся тем частным, в котором реализуется общее (фонема)… Каждая фонема определяется тем, что отличает ее от других фонем того же языка. Благодаря этому все фонемы каждого данного языка образуют единую систему противоположностей, где каждый член определяется серией различных противоположений как отдельных фонем, так и их групп». Подчеркивая взаимосвязь между фонологией и фонетикой, основоположник Ленинградской школы отводил фонетическим критериям (прежде всего звуковому сходству) важнейшую роль в процедуре отождествления фонем: так, в словах рог ирок в конечной позиции выступает одна и та же фонема, т. е. их фонемный состав одинаков.    С именем Л.B. Щербы связана и разработка учения о синтагме как фонетическом единстве, выражающем единое смысловое целое в процессе речи-мысли. Она может состоять из одного слова, группы слов и целого предложения. Поскольку в ее состав входят слова, тесно связанные по смыслу, она обычно (хотя и не обязательно) представляет собой и синтаксическое единство^[113].    Фонологическая концепция Л.B. Щербы получила дальнейшее развитие в трудах его учеников и последователей: Маргариты Ивановны Матусевич (1895–1979), Льва Рафаиловича Зиндера (1910–1995) и др.    В создании Московской фонологической школы большую роль сыграл Николай Феофанович Яковлев(1892–1974), много занимавшийся созданием новых алфавитов для различных языков Советского Союза. Ссылаясь на Бодуэна де Куртенэ и упоминая названную выше магистерскую диссертацию Щербы, Яковлев в статье «Математическая формула построения алфавита» (1928) пишет: «Я вполне присоединяюсь к выводам проф. Л.В. Щербы, что в каждом языке существует строго ограниченное количество звуков – “фонем”, однако в отличие от последнего, я даю этому факту чисто лингвистическое толкование. Именно – фонемы выделяются, по моему мнению, не потому, что они создаются каждым отдельным говорящим, но они потому и создаются говорящими, что в языке как в социально выработанной грамматической системе эти звуки выполняют особую грамматическую функцию… Мы должны признать фонемами те звуковые отличия, которые выделяются в речи как ее кратчайшие звуковые моменты в отношении к различению значимых элементов языка».    Эти идеи получили развитие в 30—50-х гг. в деятельности Петра Саввича Кузнецова (1899–1968),Александра Александровича Реформатского (1900–1978), Рубена Ивановича Аванесова (1902–1982), Владимира Николаевича Сидорова (1903–1968), а также более старшего по возрасту Алексея Михайловича Сухотина (1888–1942), известного как переводчик Соссюра и Сепира. Концепция Московской фонологической школы нашла отражение в ряде работ как общего, так и частного характера. Среди них прежде всего следует отметить наиболее популярный в нашей стране учебник А.А. Реформатского «Введение в языковедение», впервые вышедший в свет в 1947 г.    Определяя фонемы как «минимальные единицы звукового строя, служащие для складывания и различения значимых единиц языка: морфем и слов», автор подчеркивает, что для выполнения указанной функции фонемы должны быть противопоставлены друг другу в системе языка т. е. образовывать оппозиции. Каждая фонема состоит из ряда сосуществующих признаков. Среди них выделяются признаки дифференциальные (различительные) и интегральные (неразличительные). По первым данная фонема противопоставляется какой-либо другой фонеме (например, звонкость для [д] в русском является дифференциальным признаком, поскольку противостоит глухости [т]); вторые выступают в роли своеобразных «накопителей» состава фонемы (например, взрывность для [г], поскольку в русском языке нет противопоставленной ей по данному признаку фрикативной, и вне зависимости от того, будет ли она реализована как взрывная или фрикативная^[114], слово или морфема будут поняты совершенно одинаково). Поэтому в составе разных языков один и тот же признак может иметь разную функциональную характеристику: в одном языке это различительный признак, в другом – нет.    Фонемы распределяются по произносительным условиям (позициям). Последние могут быть сильными (благоприятные для выполнения фонемой ее функцией) и слабыми (неблагоприятными). Поскольку фонема, согласно А.А. Реформатскому, выполняет две функции – перцептивную (является объектом восприятия) и сигнификативную (имеет способность различать морфемы, слова и предложения), постольку следует различать позиции, перцептивно сильные и слабые, и позиции, сигнификативно сильные и слабые.    Перцептивно сильной будет позиция, в которой фонема выступает в своем основном виде (например, гласный между твердыми согласными под ударением), а перцептивно слабой – позиция, где фонемы меняют свое звучание, выступая в виде вариаций (например, гласной под ударением между мягкими согласными). Сигнификативно сильной будет та позиция, в которой фонемы сохраняют противопоставление и различают значимые единицы языка (например, [о] и [а] в ударной позиции – вол и вал), а сигнификативно слабой – те позиции, в которых противопоставленные фонемы совпадают в одинаковом звучании. Тем самым оппозиция нейтрализуется (например, [о] и [а] в безударной позиции произносятся одинаково – волы и валы, где в первом слоге представлен так называемый задне-средний [?]) и обе фонемы выступают в общем варианте^[115].    В некоторых случаях принадлежность звука к фонеме является неясной (ср. русские бара'н, соба'ка). В таких случаях представителями МФШ использовался термин гиперфонема (в данных случаях а-о).    Как видно из изложенного, по ряду существенных моментов позиция московских фонологов была достаточно близка взглядам их пражских коллег (характерно, что автором послесловия к русскому изданию «Основ фонологии» Н.С. Трубецкого был именно А.А. Реформатский, в учебнике которого отразилась разработанная Трубецким классификация фонологических оппозиций).    Концепции Ленинградской и Московской школ нашли продолжение и развитие и во второй половине XX в., а заложенные их основателями традиции сохраняются и в современной отечественной лингвистике.