Предпосылки появления структурализма и его основные особенности. Пражская лингвистическая школа

   Когда в 1916 г. «Курс общей лингвистики» Ф. де Соссюра вышел в свет, большая часть европейского континента была охвачена пламенем Первой мировой войны, что, естественно, мало способствовало развитию языкознания. Однако последующие десятилетия были ознаменованы в истории нашей науки весьма важными событиями. Именно к этому периоду относится формирование большинства направлений, по существу определявших лицо мировой лингвистики в течение большей части XX в.    Характеризуя присущие ей черты, как современники происходивших тогда событий, так и их историки, обращали внимание на два в какой-то степени взаимосвязанных обстоятельства. Во-первых, сравнительно-историческое языкознание, почти безраздельно господствовавшее вплоть до начала XX в. и провозглашенное «единственно научным», начинает играть гораздо более скромную роль, что приводит к пересмотру отношения к младограмматической доктрине: если раньше отдельные выступления против тех или иных ее положений трактовались как «диссидентство» и рассматривались как «периферийные» по отношению к «магистральному пути» лингвистической мысли, то начиная с 20—30-х гг. XX в. резкая оппозиционность по отношению к положениям Лейпцигской школы характеризуется уже как едва ли не наиболее общая черта науки о языке, независимо от ее дифференциации на школы и направления. Во-вторых, само языкознание перестает быть «немецкой наукой»: Германия в эту эпоху явно утрачивает лидирующую роль, и на передний план выходят новые центры мировой лингвистической мысли. Наиболее отчетливо «смена парадигмы» сказалась в этот период именно в зарождении и развитии структурной лингвистики,сложившейся как раз в межвоенную эпоху (20-30-е). Как и предшествовавшие ему течения, структурализм, с одной стороны, был подготовлен, если можно так выразиться, «внутренними причинами» – главным образом концепциями Ф. де Соссюра и И.А. Бодуэна де Куртенэ, а с другой – отражал общие тенденции развития научного знания.    В области философии прежде всего называют труды представителей неопозитивизма – Рудольфа Карнапа (1891–1970), Людвига Витгенштейна (1889–1951), Бертрана Рассела (1872–1970), Альфреда Норта Уайтхеда (1861–1947) и др., утверждавших, что единственным реальным объектом философии является язык, а ее задачей – объяснение языка науки. В определенной степени повлияла на представителей структурного языкознания и феноменология Эдмунда Гуссерля (1859–1938), согласно которому необходимо выделить в чистом виде категориальные основы научного мышления и «очистить» его от тех наслоений, которые привносятся культурой, историей, личными факторами и т. п. В сфере психологии существенным оказалось воздействие идей так называемой гештальтпсихологии (от нем. Gestalt – образ, форма, целостность), возникшей в Германии в начале XX в. Ее представители – М. Вертхеймер (1880–1944), В. Келлер (1887–1967), К. Коффка (1886–1941) исходили из того, что первичными и основными элементами психики являются целостные психические структуры – гештальты, формирование которых подчиняется внутренним имманентным законам. На американскую разновидность структурализма – дескриптивную лингвистику повлияла прежде всего бихевиористская психология (от англ. behaviour – поведение), возникшая приблизительно в тот же период. Ее основоположник – американский психолог Дж. Уотсон (1879–1931) и разделявшие его взгляды К. Лешли (1890–1958), А. Вейс (1879–1931) и др. сводили психологические явления к реакциям организма, отождествляя сознание и поведение и выделяя в качестве его основной единицы корреляцию (связь) стимула и реакции. Наконец, относящиеся к рассматриваемому периоду успехи в области физико-математических (точных) наук также приводили многих лингвистов к выводу о целесообразности использования их методологии и при изучении такого объекта, каким является язык.    Указанные моменты способствуют тому, что в европейской науке первой половины XX в. возникает ряд течений, совокупность которых и принято объединять под общим названием «лингвистического структурализма»^[77]. При этом, с одной стороны, выделяются основные его направления (Пражская школа, Копенгагенская школа, отчасти Лондонская школа)^[78], а с другой стороны – появляются так называемые структуралисты вне школ (французские языковеды Л. Теньер, Э. Бенвенист, А. Мартине, польский языковед Е. Курилович и др.). Особое место отводят историки нашей науки и Женевской лингвистической школе, виднейшие представители которой – Ш. Балли и А. Сеше, как отмечалось выше, и познакомили мир с идеями Соссюра. Наконец, в рассматриваемую эпоху разрабатывались и концепции таких ученых, как К. Бюлер, А. Гардинер и др., в той или иной степени развивавших отдельные положения соссюровской теории, но стоявших за пределами структурализма. Как оппозиция младограмматизму возникло инеогумбольдтианство, виднейшим представителем которого был Л. Вайсгербер, но которое по своим методологическим установкам было весьма далеко от структурализма.    Возвращаясь к основным особенностям и отличительным чертам последнего, можно заметить следующее. Если не считать чисто негативного признака, упоминавшегося выше, – неприятия установок Лейпцигской школы (отнюдь не специфичного только для его приверженцев), называют обычно следующие моменты:    – каждый язык представляет собой структуру (систему), все части которой взаимосвязаны и взаимообусловлены, причем система преобладает над элементами, организуя их в единое целое. Однако само понимание того, что представляет собой языковая структура, как соотносятся между собой понятия структуры и системы, зачастую было совершенно различным;    – основной задачей лингвистики является синхронное изучение системы языка, а не выявление истории отдельных элементов, ее составляющих (хотя конкретно по вопросу о соотношении синхронии и диахронии единство также отсутствовало);    – язык должен изучаться как особое явление, не смешиваясь с «внешними» (историческими, психологическими, социальными и прочими) аспектами (хотя опять-таки вопрос о соотношении «внешней» и «внутренней» лингвистики трактовался далеко не одинаково);    – необходимо разработать формализованные процедуры лингвистического анализа, позволяющие изучить и описать язык при помощи объективных методов (однако последние также существенным образом различались у тех или иных структуралистов);    – язык представляет собой структурно-стратификационное образование, т. е. состоит из ряда связанных между собой уровней (характеристика последних также отнюдь не всегда совпадала).    Имея в виду эти и ряд других расхождений, французский ученый А. Мартине в свое время заметил, что «само слово структурализм стало даже своего рода ярлыком почти для всякого движения, порвавшего с традицией» (т. е. с компаративистикой в ее младограмматическом истолковании). Тем не менее этот термин прочно вошел в историю нашей (да и не только нашей) науки, причем, несомненно, для этого имелись объективные основания.