§ 250. Открытие звуковых законов сыграло громадную роль в развитии нашей

науки и сделало возможным начиная с XIX в. серьезное сравнительно-историческое

изучение языков. Понятие звукового закона сложилось до возникновения учения о

фонеме, до выработки сознательного функционального подхода к языку и к его

истории. Но современный, функциональный, фонологический подход позволяет

глубже понять природу исторических звуковых изменений и по-новому осмыслить

проблему звуковых законов. Так, например, стало ясно, что обусловленное звуковое

изменение (см. § 247, 1) само по себе еще не ведет к появлению новой фонемы и может

остаться «внутрифонемным». Если возникает новая фонема, то это связано не с

большей степенью отдаления нового звучания от старого (ведь мы знаем, что диапазон

вариантов фонемы может быть очень широким), а только с характером

функционирования данной единицы: если бы шипящие, возникшие из заднеязычных,

встречались в праславянском только в позиции перед гласным переднего ряда, они

оставались бы всего лишь комбинаторными вариантами заднеязычных. Но рядом с

ними очень рано появились [ž], [č], [š] из другого источника— из сочетаний (gj], [zj], [kj], [xj], [sj]. Эти сочетания и соответственно возникшие из них шипящие могли

находиться и перед гласными заднего ряда (например, кожа <. * kozja, первоначально

'козья шкура', сеча, суша, ноша — старые образования с суффиксом -j-). Тем самым все

[ž], [č], [š] праславянского языка в любых позициях получили статус самостоятельных фонем /ž/, /č/, /š/.

Глава VI сравнительно-историческое и типологическое языковедение

1. Материальное сходство и родство языков. Сравнительно-историч еское языковедение

§251. Выше мы не раз встречались с понятием родства языков. Теперь рассмотрим

это понятие подробнее. Родство языков проявляется в их систематическом материальном

сходстве, т. е. в сходстве (точнее, в связанности закономерными звуковыми

соответствиями, см. § 248, 2) того материала, из которого (оставляя в стороне

позднейшие заимствования) построены в этих языках экспоненты морфем и слов,

тождественных или близких по значению.

Например, русское числительное три по звучанию сходно с лат. trēs, исп. tres, фр. trois, хеттск. tri, англ. three, нем. drei — все с тем же значением. Согласные в этих словах отчасти просто совпадают, отчасти же не совпадают, но все равно объединяются межъязыковыми звуковыми соответствиями, регулярно повторяющимися и в других словах и морфемах. Так, соответствие русск. /t/ = англ. / T / == нем. /d/ повторяется еще в тонкий— англ. thin 'тонкий, худощавый' — нем. dünn 'тонкий'; в треск, трещать ~ англ. thrash, thresh 'бить, молотить' — нем. dreschen 'молотить'; в тянуть — англ. thong 'ремень, плеть' — нем. dehnen 'тянуть' и др. Значения сравниваемых слов или морфем могут быть тождественными, как в примере с числительным '3', или же исторически выводимыми одно из другого, как в последних примерах.

Аналогично и в грамматических морфемах: окончание 1-го л. ед. ч. в русских

формах ем, дам материально сходно с окончанием др.-инд. bharomi 'несу', др.-греч.

eimi 'я есмь', лат. sum, готск. im, англ. I am с тем же значением.

Когда материальное сходство проявляется в таких словах, как мяукать, кукушка, т.

е. в звукоподражательных словах (или корнях) нескольких разных языков, это

представляется более или менее естественным, обусловленным самой природой

соответствующей вещи. В какой-то мере естественным, продиктованным природой может

быть и материальное сходство в разных языках слов, восходящих к дaтскому neifcry, и

некоторых междометий. Но за пределами перечисленных групп лексики вопрос о

«естественных» причинах материального сходства решается отрицательно: в

большинстве случаев между содержанием языкового знака и материальным составом его

экспонента в принципе отсутствует «естественная», самой природой предуказанная связь

(см. § 34, 4). Ясно, что в «природе» числа '3' нет ничего такого, что могло бы заставить

обозначать это число именно сочетанием «переднеязычный шумный + дрожащий +

гласный» (т. е. сочетанием типа русск. три, англ. fhree и т. д.). И действительно, в

других языках число '3' обозначается совершенно несхожими комбинациями звуков,

например в финском kolme, в турецк. ьз /Yc а /, в кит. sдn и т. д. Равным образом и в

«природе» 1-го л. ед. ч. нет ничего такого, что могло бы заставить выражать это

грамматическое значение звуком [m] или сочетанием звуков [mi]. Чем же может

объясняться материальное сходство между разными языками в этих и в других подобных

случаях?

Если материальное сходство обнаруживается в одном-двух словах или корнях

(незвукоподражательных, немеждометных и не восходящих к детскому лепету) или же в

…………………………………………………………………………………………………………………

…………………………………………………………………………………………………………………

…………………………………………………………………………………………………………………

…………………………………………………………………………………………………………………

территориальное распространение языковых явлений как в диалектах одного языка, так и

в родственных и неродственных географически смежных языках.

Исследование черт структурного сходства независимо от их территориального

распространения и, в частности, структурного сходства языков неродственных,

географически далеких и исторически между собой не связанных составляет задачу

типологического языковедения, или лингвистической типологии,— учения о типах

языковой структуры. Лингвистическая типология может строиться на основе самых

разных структурных признаков — фонологических, морфологических, синтаксических,

семантических и т. д.