§ 219. С развитием капитализма и ликвидацией феодальной раздробленности

народности развиваются в нации. Соответственно языки народностей перерастают в

национальные языки. Но это процесс не механический, не прямолинейный. В

некоторых случаях язык народности не становится национальным, а низводится на

положение диалекта того или иного национального языка. В других случаях, напротив,

из языка одной народности формируется два-три разных, хотя и близкородственных,

национальных языка.

Национальный язык обслуживает нацию не только в сфере устного общения,

как это часто бывает с языком народности, а обязательно и в сфере письменного

общения в качестве ее литературного языка. С повышением народной грамотности

письмо и письменный язык становятся орудием общения широких масс. Там, где

литературный язык был чужим, совершается постепенный переход письменности на

язык народный. Вслед за художественной литературой на народный язык переходит

наука, нередко и церковь. В тех странах, где литературный язык был хотя и не совсем

чужим, но все же довольно далеким от народного, наблюдается его сближение с

народным языком, укрепление его народной основы. В эту эпоху встает вопрос о

единой норме литературного языка в его письменном, а затем и в устном употреблении

— вопрос, который ранее либо не возникал (допускалось сосуществование нескольких

региональных норм), либо не имел той остроты, какую он приобретает в период

формирования нации. Ведь устно-разговорный народный язык характеризуется

значительной диалектной раздробленностью. Поэтому приближение литературного

языка к народному чревато утратой единства литературного языка. Между

потребностью в единстве языка и стремлением сблизить литературный язык с

народным возникает противоречие. Во многих случаях оно разрешается таким

образом, что в основу единой нормы ложится один из диалектов — тот, который ходом

исторического развития выдвигается на первое место.

Так, в основу норм французского литературного языка лег диалект области Иль-де-

Франс, т. е. Парижа и его окрестностей, в основу английского — диалект Лондона и

прилегающей территории, в основу испанского — диалект Кастилии, т. е. Толедо и

Мадрида. Укрепление народной основы русского литературного языка протекало как

его сближение в первую очередь с говором Москвы и прилегающей территории.

Именно поэтому нормой литературного произношения стало аканье (общее у Москвы с

южнорусскими говорами) и взрывное [g] (общее у Москвы с говорами

севернорусскими).

Конечно, вырабатывающиеся нормы литературного языка не были простой

копией закономерностей и особенностей диалекта столицы и ее окружения. Во-первых,

кое-что вносили и другие диалекты, во-вторых, видную роль играли традиции

предшествующего периода развития литературного языка, часто не связанные с данной

областью страны. В частности, для русского литературного языка исключительную

роль играло церковнославянское наследие, традиции того синтеза двух языковых

стихий— церковнославянской и народной русской,— который был успешно

осуществлен уже в развитии литературного языка предшествующего периода.

Церковнославянскими по происхождению являются не только огромные пласты

лексики современного русского литературного языка (вся «неполногласная» лексика, т.

е. слова типа власть, время, плен, храбрый; слова с жд и щ вместо ж и ч типа рождать,

освещать, мощь и т. д.), но также целые словообразовательные разряды (типы

существительных на -тель, -ствие, -ство, -ание. -ение, -изна, -ыня, прилагательных на -ейший, -айший, глаголов с префиксами воз-, низ-, пред-) и даже отчасти

форморбразование (причастия на -ищи, -ший, -вший, -мый).

У некоторых народов формирование национальных языков протекало в

условиях отсутствия объединяющего центра, в обстановке конкуренции или

последовательной смены нескольких центров и длительного сохранения феодальной

раздробленности. Так было в Европе у немцев, у итальянцев.

Наконец, многие народности развиваются в нации, вообще не имея своего

государства, в условиях более или менее сильного национального угнетения. Это,

разумеется, накладывает отпечаток на развитие соответствующих языков, затрудняет

формирование их литературной нормы. Так, в Норвегии, длительное время (1397—

1814) бывшей под властью Дании, возникли два конкурирующих литературных языка

— стихийно норвегизованный датский и второй, искусственно составленный в XIX в.

на базе норвежских диалектов (теперь происходит сознательно поощряемое сближение

этих двух языков).