Страдание и смерть

В предыдущих главах (V, VI и VII) мы рассмотрели сущностную структуру человеческого существа. Мы обнаружили в нем таинствен ный и сложный синтез материи и духа, симбиоз двух разных со-начал, соединенных, однако, таким образом, что они образуют единую природу. Реальность, возникающая в результате, амбивалентна и порождает разные, и даже противоположные, следствия — радость и грусть, наслаждение и страдание, жизнь и смерть. Их можно назвать «экзистенциалиями» человека, если воспользоваться хайдеггеровским термином (existenziell), поскольку они составляют часть самой онтической конституции человеческого существа. Любой человек в силу самой своей сущностной конституции переживает опыт радости и оптимизма, грусти и тоски, наслаждения и ежедневного умирания. Эти экзистенциальные феномены рождаются из сознавания человеком того, что он живет и что в то же время жизнь его имеет определенные ограничения.

Радость, удовольствие, надежда, успех, оптимизм реже становились в истории мысли объектом размышления. Несомненно, это объясняется тем, что такие эмоции нам кажутся связанными непосредственно с человеческой личностью: ведь мы с необходимостью стремимся к счастью и считаем эти вещи более или менее нормальными. Они не вызывают удивления, которое служит началом философствования; не пробуждают беспокойных вопросов. Совершенно иначе обстоит дело с тем, что касается страдания и смерти. С тех самых пор, как человек научился мыслить, он задавал себе вопрос о причинах страдания и о смысле неизбежного факта смерти.

Из-за нехватки места мы не имеем возможности дать в этой книге феноменологическое описание радости, хотя в следующей главе, говоря о любви, нам придется затронуть эту прекраснейшую реальность человеческой жизни. А теперь мы должны сосредоточиться на таких «экзистенциалиях», как страдание и смерть, вечно заботящих человека и приводящих его в смятение. Шопенгауэр пишет: «Смерть — истинный гений-вдохновитель философии... Быть может, никто никогда и не помышлял бы философствовать, если бы ее не было»¹.

Карл Ясперс называет страдание, борьбу, вину и смерть «пограничными ситуациями» (Grenzsituationen). Без них прожить невозможно; они подготавливают нас к повороту в сторону религиозной веры².

Мы не претендуем на метафизическое исследование зла и его сосуществования с благим Богом: такое исследование принадлежит скорее к компетенции онтологии и теодицеи. Мы только хотим отыскать смысл и человеческую значимость реальностей, именуемых страданием и смертью.

В нашу эпоху процветающего капитализма люди предпочитают не поднимать проблемы человеческого страдания и смерти. Они избегают таких вопросов и с головой уходят в погоню за наслаждениями — чем их больше и чем они разнообразнее, тем лучше. Конечно, они с неизбежностью сталкиваются со страданием, но либо восстают против него, либо пытаются ускользнуть от него, забыть о нем любой ценой. И, хотя смерть живет среди нас, ее считают чем-то далеким, что наступит еще не скоро и о чем не принято думать.

Серьезная и свободная мысль не может не обращаться к спокойному исследованию этих трудных реальностей в поисках их осмысленного истолкования. Ибо если мы признаём в философии существование присутствующего и провидящего Бога, они обязательно должны иметь смысл и значимость, хотя полностью прояснить их непросто, а может быть, и вовсе невозможно.