1. Феноменология страдания

Человеческое страдание проявлялось и проявляется в истории различным образом. Рискуя нарисовать слишком мрачную картину, мы все-таки считаем разумным перечислить некоторые наиболее болезненные проявления человеческого страдания, чтобы попытаться найти им возможное объяснение. Очевидно, что жизнь состоит не из одних страданий: скорби и радости, наслаждения и печали причудливо переплетаются в существовании любого человека. Только так их можно переносить и в любом страдании нужно надеяться, что оно пройдет или боль смягчится. Напротив, в радости и успехе человек должен укреплять свой дух, чтобы в готовности встретить трагические повороты в своей жизни.

Страдания обычно разделяют на физические и моральные. Как правило, физические страдания не зависят от нашей воли. Они настигают нас как следствие непрочности материального существа: то в виде природных катастроф — землетрясений, наводнений, ураганов, засух, молний, пожаров; то в виде болезней, самых разных, иногда очень длительных и тяжелых. Эти реальности свидетельствуют о немощи и недостаточности материального бытия. Они, несомненно, создают для человека поистине драматические ситуации и рождают томительные вопросы. Именно такие ситуации непоправимого физического страдания чаще всего вызывают у человека убеждение в собственной беспомощности и ограниченности. Против землетрясения или против дряхлости нет средства. Приходится смиряться. Человек жаждет полноты и тотальности, но в этих ситуациях его настигает фрустрация, порой невыносимая.

Другой опыт страдания происходит из конфликтного симбиоза телесного и духовного. Нервные расстройства и психические патологии в наши дни так часты: навязчивые идеи, тоска, депрессия, анорексия и т.д. Не вызывает сомнения, что на эти состояния воздействуют не только моральные, но и физиологические факторы. Об этом свидетельствуют недавние исследования: «Участие lobulo temporal в чувстве грусти было выявлено работами Д.М. Бэра и П. Фодио; начинают просматриваться неврологические и биохимические основания депрессии — недостаток серотонина, норадреналина или обоих веществ, гиперсекреция кортизола в гипоталамусе, последовательные гормональные нарушения (Б.Дж. Кэролл и его сотрудники, П. Флор-Генри). Можно надеяться, что вскоре эти исследова ния дадут нам в руки ключ к известному генетическому или конституциональному нарушению, которое лежит в основе депрессивных аффектов» ³. В любом случае психические заболевания очень мучительны, иногда более мучительны, чем физические страдания. Даже не впадая в невроз, мы все испытываем драматические противоречия внутри своего существа: стремление к добру и злу, альтруизму и эгоизму, высокому и низкопробному, жажду совершенствования и частые неудачи. Ницше повторяет: «Я возвещаю вам сверхчеловека» ⁴. Но никто не может быть сверхчеловеком, а кто пытался, тот потерпел сокрушительное поражение, как Цезарь, Наполеон или Гитлер.

Однако чаще страдание настигает нас из-за неправильного пользования нашей собственной свободой. Так мы заставляем друг друга несказанно страдать. Это и есть моральное зло в собственном смысле. Если вспомнить об изобилии, в каком живут некоторые люди, о роскоши, показухе, ненужном и беззаботном расточительстве, становится понятным, почему в Сомали, Рио де Жанейро или Бомбее  умирают от голода тысячи детей и стариков. Гордыня, жажда власти и денег становились причиной жесточайших войн, в которых миллионы людей гибли от пуль, голода и холода. Сталинградская битва в последней мировой войне стоила миллиона человеческих жизней. Освенцим, Дахау, Бухенвальд, советские концлагеря напоминают всем нам о том ужасе и жестокости, которые ждут людей, когда человек становится для человека волком. По своей глубинной сути войны всегда означают кризис человека, кризис понимания человека и его свободы. Далее, злоупотребление сексуальностью и отказ от воздержания становятся источником и причиной распада множества семей, оставления детей, психических расстройств и неврозов. Мориак пишет в романе «Фарисейка»: «Я думаю, что все несчастье людей происходит от их неспособности оставаться целомудренными. Целомудренное человечество не ведало бы большей части тех зол, которые затопляют нас, в том числе и тех, которые, по видимости, не имеют никакой прямой связи со страстями плоти»⁵.

Мы, люди — разумные существа. Но истина заключается в том, что во многих жизненных ситуациях мы ведем себя как неразумные твари. Хуже того, мы пользуемся разумом и свободой для разжигания инстинктов, расстраиваем порядок бытия и проявляем невиданную жестокость к самим себе и к другим людям. Мы нуждаемся друг в друге, не можем жить друг без друга, ибо только в совместной жизни, в солидарности и любви имеем возможность реализовать себя как личностей. Но фактически межличностные отношения часто оказываются несправедливыми, насильственными, враждебными, болезненными. Нередко можно встретить людей, которые пресытились совместной жизнью с другими или оказались покинуты ими. Они замыкаются в своем одиночестве, а одиночество — худшая пытка для человека. Оно рождает ощущение экзистенциальной пустоты, которое способно привести к любым расстройствам, к отчаянию и самоубийству.

Мы не пытаемся дать полного описания человеческих страданий: это непомерная по своему объему и к тому же бесполезная задача. Личный опыт каждого из нас; сообщения, доставляемые средствами массовой информации; знание общества и истории красноречиво свидетельствуют о неоспоримой реальности страдания. Неоспоримо и то, что страдание никогда не исчезнет с лика Земли. Его можно и нужно умерить, но оно есть реальность, внутренне присущая хрупкой и немощной материальной конституции человека. Тейяр де Шарден усматривал в этом (как мы увидим ниже) знак незавершенности мира, его переходного состояния к большему бытию. Но в таком состоянии мир обречен оставаться до конца, потому что материя никогда не сможет стать Бытием.

Человек страдает больше животных, потому что сознаёт своё страдание. Он страдает и знает, что страдает. Но, с другой стороны, страдание усиливает неотъемлемое сознание собственного «Я». Телесное и тем более душевное страдание убеждает нас в том, что ни тело, ни душа не суть объекты, а также в том, что страдание затрагивает всего человека. Можно поделиться своей болью с другими, и это доставляет облегчение, как и всякое человеческое сочувствие, которое рождается в общении с другими. Но страдание имеет настолько личный характер, что убеждает нас: каждый должен жить, сознавая свою ответственность за собственную уникальность. В последнем счете каждый остается наедине с Бытием, то есть с Богом.