Л. Бэнкрофт. «Мужья-тираны. Как остановить мужскую жестокость»

Глава 12. Жестокий мужчина и система правосудия

― У него условный срок за нанесение мне побоев, но он ведет себя так, как будто это ничего не значит.

–Его арестовывали четыре раза, но всегда выпускали.

–Я позвонила в полицию и сказала, что он нарушил ограничительное предписание суда, но они сказали, что поскольку он в этот раз не проявлял насилия и не угрожал мне, нарушение слишком мало, чтобы они предприняли что-то против него.

–Окружной прокурор хочет, чтобы я дала показания, но я никогда больше не пойду в этот суд. В последний раз адвокат со стороны защиты унизил меня. Овчинка не стоит выделки.

–Судья сказал мне, что мы должны пойти на консультации для пар, чтобы наладить наши отношения.

–Он посылает мне из тюрьмы письма, которые меня пугают. Что

делать?

Воснове переживаний большинства женщин, подвергшихся жестокому обращению, лежит страх. Страх перед тем, что он сделает, если вы выступите против него, если узнает, что вы проводили время со своими друзьями, которых он ненавидит. Страх перед тем, что он может сделать детям. Страх снова забеременеть от него. Страх перед его местью за попытку уйти от него.

Иногда женщина может описать, чего она боится, потому что запугивание и грубость ее партнера следуют определенной схеме. Вы можете испытывать страх перед его нападками, или его яростью, или его презрением и отвращением к вам. Если он проявляет физическое насилие, вы можете приходить в дрожь при воспоминаниях о его искореженном ненавистью лице…

Вдругих случаях страх не имеет названия. Вы можете так описывать это своей подруге: «Я не знаю, что он сделает, но это будет что-то ужасное». Ожидание наказания может быть еще тяжелее, если вы не знаете, что это может быть. Даже тот, кто никогда не применял физического насилия, знает, что всегда бывает первый раз – и он прекрасно понимает, что вы тоже об этом знаете. Поэтому он ищет путей, возможно, открытых, возможно, тайных, чтобы напомнить вам, что не надо «доводить его до крайности», иначе…

Страх со временем аккумулируется. Когда тот, кого вы любите, пугает вас в двадцатый раз – это совсем не то, что в первый. Вы приходите в ярость, или вас это парализует, или вы цепенеете, или все это одновременно. Вы чувствуете, что вам все труднее понять, что делать.

Если ваш партнер пугает вас физически или посягает сексуально, одна из возможностей защитить свои права и безопасность – обратиться к правосудию: вызвать полицию, пойти в суд и попросить ограничительное предписание. Ограничительное предписание может потребовать от агрессора покинуть дом, даже если он записан на его имя; не приближаться к вам; не иметь с вами никаких контактов.

Когда женщина рассматривает возможность обратиться в полицию или суд, что-то внутри нее восстает против этого. Это мужчина, которого она любит – по крайней мере, когда-то любила, – с которым прожила годы, делила взлеты и падения, от которого у нее дети. Она думает: «Я собираюсь получить предписание суда против этого мужчины? Я хочу, чтобы его арестовали? Чтобы посадили?» – и выкидывает эти мысли из головы. «Проблемы отношений решаются путем разговора, или с помощью консультаций, или через вре-

176

Л. Бэнкрофт. «Мужья-тираны. Как остановить мужскую жестокость»

менную разлуку, – говорит она себе, – а не с помощью закона, судей и департамента полиции».

Но если партнер продолжает пугать ее – а прекращение крайне нетипично для пугающего поведения, если оно уже проявилось, – рано или поздно она почувствует, что самой ей не справиться, и обращается за помощью к правосудию.

Она может столкнуться с правосудием и не по своей воле. Полицию могут вызвать соседи, случайные свидетели или дети. В наши дни соседи гораздо реже затыкают себе уши и притворяются, что ничего не происходит.

ВОПРОС 17: КАК ЕМУ УДАЕТСЯ ИЗБЕГАТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ?

Различные игроки в системе правосудия

Звонок в полицию или визит в суд с иском об ограничительном предписании – смелый и потенциально придающий силы шаг. Но жертва жестокого обращения может столкнуться с весьма неприятными сюрпризами. Хотя система правосудия должна быть ей другом и защитником, некоторые должностные лица, кажется, забывают о своих обязанностях. Правовая реакция на жестокое обращение предполагает участие многих действующих лиц, у каждого из которых есть потенциальная возможность помочь женщине – или провалить дело. Если в ваш дом вызвана полиция, на ней лежит ответственность за обеспечение безопасности – вашей и ваших детей – и арест агрессора, если он применил насилие или угрожал вам. Если он нарушил ограничительное предписание, полиция должна увести его, даже если он «совершил только техническое нарушение» предписания или у него есть «уважительная причина», например его заявление о том, что вы сами позвонили ему и попросили прийти или что он просто хотел занести подарки детям.

Если полиция не арестовала нарушителя или вы не вызывали ее, ответственность передается судебным органам, которые должны выдвинуть обвинение против него. Если вы сообщаете в суд, что подверглись нападению или угрозам или что ваш партнер нарушил требования ограничительного предписания, ваше слово является свидетельством. Суды имеют право предъявить обвинение исключительно на основании сообщения жертвы и делают это, но, увы, в случаях бытового насилия и сексуальных притязаний могут идти на это крайне неохотно. Суды приберегают особый скептицизм в отношении женщин, сообщающих о жестоком обращении со стороны их партнера. Предубеждение против женщин до сих пор не искоренено в некоторых судах, даже среди женской части сотрудников.

Если суд выдвигает обвинение, рычаги управления переходят к прокурору. Его работа состоит в том, чтобы отнестись к преступлению столь же серьезно, как если б о нем заявил незнакомый с нарушителем человек, и поддержать обвинение со всей добросовестностью. То, что обвиняемый – ваш партнер, не должно иметь значения, точнее, должно заставить прокурора рассматривать нарушение как более опасное. Переговоры между прокурором и жестоким мужчиной, не касающиеся центрального вопроса жестокого обращения – например, по соглашению о снижении серьезности обвинения, если обвиняемый обратится к психотерапевту, или о снятии обвинения, поскольку пара разошлась «и проблемы больше нет», – в данном случае неуместны. Однако иногда они закрадываются.

Теперь перейдем к судье, который не только выносит судебное решение, но и, если это не суд присяжных, признает мужчину виновным или невиновным. Будет ли судья применять те же стандарты доказательности, которые используются для других случаев, или предъявит более высокие требования к доказательствам для случаев бытового насилия или сексуальных притязаний? Исследования показывают, что судей и присяжных труднее убедить вынести приговор по факту жестокого обращения из-за предубежденности в отношении заяви-

177

Л. Бэнкрофт. «Мужья-тираны. Как остановить мужскую жестокость»

теля, а также из-за заблуждения, что данный «тип» мужчины не соответствует означенному преступлению.

Судья – это также лицо, выдающее или отказывающее в выдаче ограничительного предписания для защиты женщины. Некоторые судьи внимательно прислушиваются к жалобам истицы, другие считают, что женщина преувеличивает. Заметное число судей выдает ограничительные предписания агрессорам, чтобы они использовали их против своих жертв, или выдает взаимные ограничительные предписания, что является признанием заявления жестокого мужчины о том, что его партнерша делит с ним ответственность за его пугающее поведение.

Наконец в дело вступает отдел пробации (уголовного надзора) суда. Бытовые агрессоры редко попадают в тюрьму до третьего или четвертого приговора, что, как правило, означает еще пять, десять, а то и больше арестов. Таким образом, чиновник из отдела пробации становится тем, кто определяет, почувствует жестокая личность тяжесть последствий своих действий или продолжит двигаться по наклонной. Я знаю сотрудников службы надзора, которые посылали бытовым агрессорам недвусмысленное сообщение: «Бытовое насилие – серьезное нарушение. Я не позволю вам уйти от ответственности, обвиняя свою жертву; именно вам необходимо провести серьезную работу над собой». Но я также работал и с другими, кто негласно приятельствовал с агрессором, кого связывало с ним убеждение, что в системе правосудия существуют мужененавистнические настроения, и кто сигналил домашнему тирану, что он может не принимать всерьез программу борьбы с бытовой жестокостью, говоря нечто типа: «Просто покажитесь на занятиях столько раз, сколько требуется, и мы снимем вас с надзора».

Входная дверь в отделение полиции и здание суда порой ведет в холодный и враждебный мир. Полиция и суды могут быть слабо подготовлены к реакции на человека, страдавшего от хронического и терроризирующего жестокого обращения. Даже если они не говорят

ине делают ничего недоброжелательного, их бесцеремонная деловая манера может показаться холодной пощечиной женщине, ищущей освобождения от психологических нападок

изапугивания. И, к сожалению, слишком часто они разделяют позицию жестоких мужчин. Бессчетное количество женщин говорили мне: «Я хотела бы, чтобы те люди в суде пожили моей жизнью один день и посмотрели, как это».

Сдругой стороны, доброе слово, полезная книжка, терпеливое выслушивание могут глубоко тронуть жертву жестокого обращения. Все чаще женщины говорят: «Полиция обращалась со мной очень хорошо: они поговорили со мной наедине, спросили, что произошло,

ирассказали мне, где я могу получить помощь» или «Судья сказал мне, чтобы я, не колеблясь, приходила вновь, если возникнут новые проблемы или если мне понадобится дополнительная защита». Гуманная, интеллигентная реакция официальных лиц способствует не только внешней свободе женщины. Она утверждается в своих чувствах, что поднимает ее дух. Она уходит с мыслями: «Возможно, все не так, как он говорит. Возможно, некоторым людям не все равно. Возможно, я не настолько плоха, чтобы громить меня постоянно. Воз-

можно, он не может одурачить всех». И зарождающаяся уверенность, что жизнь может быть наполнена не только грубостью и презрением, становится немного сильнее.

На следующих страницах мы увидим, как жестокий мужчина смотрит на систему правосудия и маневрирует в ней, пытаясь помешать партнерше получить помощь и стараясь избежать ответственности за свои действия. Вооруженное этими знаниями общество имеет большие шансы заставить полицию, суды и прокуроров добросовестно выполнять свою работу и стать частью решения проблемы жестокого обращения, а не частью самой проблемы.

178

Л. Бэнкрофт. «Мужья-тираны. Как остановить мужскую жестокость»

Что жестокий мужчина думает о законе и наказании за правонарушения

Мои клиенты поддерживают закон, запрещающий бытовое насилие, покуда прилагают его к другим. Каждый из них имеет свое представление о том, кто такой «настоящий бытовой агрессор», и это уж точно не он. В их мозгу «бытовой агрессор» более жесток и пугающ, чем они сами, а его партнерша – «симпатичная леди», не заслуживающая жестокого обращения. Десятки моих клиентов говорили мне: «Я не такой, как те парни, которые приходят домой и бьют своих жен ни за что». Мужчина, преуменьшающий и оправдывающий свою жестокость, испытывает шок, когда полиция арестовывает его или суд выдает ему предписание покинуть собственный дом. Он приходит в ярость от несправедливости системы: «Почему

я, когда вокруг столько насильников? Это же смешно!»

Поскольку он не может принять идею, что он жесток, ему необходимо обнаружить чтото неправильное в остальных – это еще один пример того, как жестокий мужчина моет зеркало, увидев в нем свое грязное лицо. Его мышление кишит искажениями вроде следующих:

♦ «Она сильно преувеличивает то, что я сделал».

Первая линия его психологической защиты – поставить под сомнение ее честность

иобвинить ее в расчетливости: «Она сказала полиции, что я ударил ее кулаком в лицо, поскольку знала, что так я буду выглядеть настоящим негодяем. Я только дал пощечину, не сильнее, чем она ударила меня». Да уж, но тот факт, что она помнит инцидент иначе, не означает, что она не права. Кстати, воспоминания женщины, подвергшейся жестокости, о случившемся, как правило, точнее и отчетливее, чем у мужчины, из-за гипернастороженности, с которой люди реагируют на любую угрозу. Но даже если в этот раз он технически прав

иего рука не была сжата в кулак, какая разница? Он ударил ее достаточно сильно, чтобы это заставило ее думать, что удар был нанесен кулаком, поэтому он не может претендовать на мою симпатию. Но даже пощечины достаточно, чтобы травмировать женщину и вызвать у нее страх.

♦«Судья даже не хочет слушать о том, что она сделала. В суде мужчина автоматически не прав, поэтому женщина может делать, что хочет».

Жестокий мужчина считает обоснованным применение запугивания, «когда оно всерьез напрашивается», поэтому он крайне разочаровывается, когда суд не считает его оправдания удовлетворительными и даже не хочет его слушать. Он убежден, что если уж суд намерен предпринять действия против него за запугивание партнерши, то он должен одновременно обрушиться на нее за то, что она общается со своими друзьями, которых он ненавидит, отвечает ему, когда он говорит ей заткнуться, отбивается физически, когда он бросается на нее или угрожает ей, или за все остальное, что ему не нравится.

♦«Система правосудия контролируется женщинами».

Даже в наши дни мужчины доминируют в системе правосудия: в полиции, прокуратуре, суде, службе надзора. В законодательных органах штатов до сих пор диспропорционально много мужчин. Как в таком случае бытовой агрессор приходит к сильно притянутому за уши заключению, будто женщины как-то прячутся в тени и дергают за нити, чтобы заставить его страдать от наказания за его действия? Этот абсурд возникает по двум причинам. Во-первых, у него уже есть укоренившаяся привычка обвинять женщин в своем поведении. Поэтому когда общество пытается внушить ему мысль, что он должен отвечать за свои поступки, он просто расширяет сферу действия машины, раздающей обвинения, на всех женщин. Во-вторых, если он не будет обвинять женщин, ему придется признать, что большая часть мужчин против того, что он делает. Культурные ценности меняются, медленно, но

179