08 Воропаев Е. - Психолого-педагогические факторы креативности воспитанников детских театральных студий

81

превзойдет все ожидания, в отличие от «режиссера результата», который часто видит свой «идеальный спектакль» (сложившийся у него в голове) –

разрушенным бездарными актерами.

1.2.1.4 Выводы

Анализируя достоинства театральных постановок (и шире – художественных произведений), психологи подчеркивают, их подчас противоположные свойства. Кто-то видит в театре психокоррекцию, кто-то – интенции к религиозно-нравственному совершенствованию; психологи настаивают на познавательных аспектах искусства (познание тогда трактуется очень широко, в частности, сюда включается и миф), в то же время в той или иной форме идея катарсиса, сопровождающего сценическое действо (как

«претворение», «преображение», «метаморфоза», переход от мучительного,

страшного, болезненного к приятному, красивому, здоровому) остается актуальной для многих ученых. Кроме этого, в театральном искусстве видят элементы шаманских практик, создающих волшебные видения; также психологи подчеркивают коммуникативный потенциал художественной деятельности… Такая множественность подходов свидетельствует о многомерности процесса сценического творчества, о чем уже говорилось в параграфе 1.1.5.

При анализе личностных свойств актеров, некоторые психологи делают попытки найти ключевые качества последних («сверх-сверхзадача» актера,

поисковая активность как источник артистического творчества, др.). Интересно,

что идея К. Станиславского о «сверх-сверхзадаче» актера (в изложении П.

Ершова, П. Симонова, С. Гиппиус и др.) близка к экзистенциально-

гуманистическим подходам ученых, утверждающих исключительную важность ориентаций человека на те или иные ценности, смыслы, потребности, мотивы, что обусловливает активность личности, а также направление ее роста.

Действительно, актер демонстрирует, как смена «руководящих собственным поведением мотивов и целей» преображает на момент спектакля его личность – порой до неузнаваемости. В реализации такого эффекта важную роль играют

81

82

особенности интеллекта актера, который ряд ученых называет «невербальным».

Множественность идей психологов, описывающих личностные качества артистов, в известной степени можно объединить, используя подходы,

трактующие сценическое творчество как сложный многосоставной акт. Особый интерес в этом смысле представляют для нас идеи ученых, трактующие ницшеанские мифологемы (для нас это, напомним, персонификации личностных качеств художника – по А. Лосеву). Интерпретации их К. Юнгом, К. Хорни, А.

Маслоу позволяют увидеть иерархичность и системность процессов,

происходящих в личности артиста.

Допуская некоторую схематизацию, можно сказать, что взаимоотношения режиссеров и актеров психологи описывают с помощью формулировок: «тоталитарный» («преодоление личности актера»), «манипуляция»

(«провокация»), «сотрудничество» («оказание помощи актеру»). Психолого-

педагогических интерпретаций этих формулировок мы коснемся в подразделе

(3.2). Здесь для нас важно то, что рассматриваемые взаимоотношения исторически складывались как целый спектр разнообразных, порой противоположных друг другу типов коммуникаций (об этом см. также: 1.1.5).

1.2.2. Проблематика личности в контексте экзистенциально-

гуманистической психологии

Напомним, что личностные качества режиссеров и их воспитанников будут рассматриваются в нашем исследовании с позиций экзистенциально-

гуманистической психологии. Поэтому в предлагаемом параграфе мы остановимся на некоторых особенностях такого подхода. Учитывая выводы,

сделанные выше (1.1.5; 1.2.1.4), особый интерес будет представлять различение,

которое проводят психологи-гуманисты между личностью как субъекте и

82

83

личностью как объекте. Или, говоря языком Ф. Ницше, меру аполлонического

«principium individuationis» (принципа индивидуации) и дионисийского разрушения такого принципа.

К направлению исследований личности, известному как «третья сила»3 или

«гуманистическая психология», причисляют целый ряд школ, имеющих общую платформу. При этом экзистенциальную психологию иногда рассматривают как относительно самостоятельную ветвь «третьей силы» (Д. Леонтьев), поэтому в тексте мы используем установившийся оборот «экзистенциально-

гуманистическая психология» для обозначения подходов к изучению человека,

подчеркивающих его целостность, открытость миру, уникальность каждой личности. Предметом изучения этого направления служит человек, в том числе, в

его высших, специфических только для него проявлениях: развитие и самоактуализация личности, реализация ее высших ценностей и смыслов, таких,

как любовь, творчество, свобода, ответственность, автономия, психическое здоровье, глубинное межличностное общение, трансценденция и т. д. Понимание личности в экзистенциально-гуманистической психологии противопоставлено, с

одной стороны, бихевиоризму, который критиковался представителями «третьей силы» за механистичность подхода к человеку по аналогии с животными, за рассмотрение человеческого поведения как абсолютно зависимого от внешних стимулов. С другой стороны, «гуманисты» выступали против понимания – в

рамках психоанализа – психической жизни человека как результата воздействий неосознаваемых глубинных влечений и комплексов.

Общая методологическая платформа экзистенциально-гуманистической психологии реализуется в широком спектре различных подходов. Проблема движущих сил становления и развития личности, потребностей и ценностей человека получила раскрытие в работах А. Маслоу, В. Франкла, Ш. Бюлер.

83

84

Ученые настаивают на определенной степени свободы человека от внешней детерминации благодаря смыслам и ценностям, которыми он руководствуется в своем выборе. Трансценденция человеком своего бытия как специфически человеческая сущностная особенность рассматривается у С. Джурарда, В.

Франкла, А. Маслоу. Проблематику межличностных отношений, любви,

самораскрытия в общении разрабатывали в своих трудах К. Роджерс, С. Джурард,

Р. Мэй, др.

Д. Леонтьев отмечает, что в экзистенциально-гуманистической психологии подчеркиваются персоногенетические подходы к изучению личности (в отличие от биогенетических и социогенетических). Сюда входят проблемы активности,

самоосознания, творчества личности, формирования человеческого Я, борьбы мотивов, самореализации, личностного выбора. Представляется правомерным соотнести такой взгляд с «аполлоническим» пониманием личности как активной

индивидуальности, преобразующей мир (К. Юнг, К. Хорни). Думается, что

«дионисийская» личность, ориентированная на «принесение индивидуальности в жертву» (К. Хорни, [173, с. 208]) рассматривается, в первую очередь, в

социогенетических подходах, где изучаются процессы социализации индивида,

приобретение им установок, ценностных ориентаций; формирование социального и национального характера человека как типичного члена той или иной общности.

Тем ни менее, черты такой личности отражены и в экзистенциально-

гуманистических теориях. Подробнее об этом.

В системе воззрений В. Франкла подчеркивается ориентация личности на смыслы. Тот, кто не обрел их, по мнению психолога, обречен на экзистенциальный вакуум и ноогенный невроз. Ученый полагал, что смысл может обрести любой человек и реализовать его при любых обстоятельствах, поскольку он (человек) обладает двумя фундаментальными, психологическими

3 Так ее, в частности, называет А. Маслоу в [97, с. 3].

84

85

характеристиками: способностью к самотрансценденции и к самоотстранению, т.

е. возможностью выйти за пределы самого себя, подняться над ситуацией,

посмотреть на себя со стороны. Человек должен не только осознать свои индивидуальные жизненные смыслы, которые отличают его от других, но и нести личную ответственность за их реализацию. В то же время, с точки зрения В.

Франкла, смысл объективен, человек не изобретает его, а находит в мире, в

окружающей действительности. Думается, что в этом противоречии можно найти путь к примирению дионисийского и аполлонического: личность одновременно и

«самоотстраняется» в служении объективным смыслам, но также, благодаря своей интуитивной способности – совести – должна отыскать единственный смысл каждой ситуации. Более того, благодаря самотрансцендентности (ср. с

дионисийским «исступлением») человек обретает свободу по отношению к своим индивидуальным влечениям, наследственности, факторам и обстоятельствам внешней среды. Думается, что человек, не нашедший своих смыслов, или потерявший их, в другой культуре, ориентированной на «внеличностного» человека, или, положим, в религиозной деятельности – легче нашел бы себя, чем в той культуре, к которой принадлежат личности, изучаемые В. Франклом.

Рассматривая экзистенциальную ветвь «третьей силы», необходимо обратить внимание на два типа личности, описываемых здесь: индивидуалист и конформист [82]. Индивидуалист определяет себя как идеального человека,

живущего интеллектуальной, жизнью, что помогает ему адекватно воспринимать происходящее и оказывать влияние на свое социальное окружение. Обладает тонким вкусом, чувством интимности и любви. Хотя индивидуалист не избавлен от онтологической тревоги, это не мешает ему принимать взвешенные решения.

Этот тип личности представляет собой идеал личностного развития, полностью удовлетворяющего свои биологические, социальные и собственно психологические потребности.

В отличие от индивидуалиста, конформист – мастерский игрок социальных ролей, удовлетворяющий прежде всего свои биологические потребности. Это прагматик и материалист, неспособный к символизации и отрицающий значение

85

86

воображения. Его взаимодействие с людьми достаточно формально, лишено интимности. Погруженный в онтологическую тревогу, такой человек чувствует себя бесполезным и ненадежным. Как результат далеко не идеального личностного развития, конформист предрасположен к экзистенциальному вакууму, возникающему под давлением окружающей среды.

В таких личностных типах также можно усмотреть противопоставление индивидуальности, умеющей, по Б. Ананьеву, «отстаивать себя», и личности,

находящейся на стадии адаптации, то есть, освоения действующих в социуме ценностей и норм. Думается, что ни тот ни другой тип не отмечен той интеграцией (аполлонического и дионисийского), которая бы привела к гармонии

«principium individuationis» и конформного «растворения» в социальных законах.

Не будет преувеличением сказать, что дионисийским духом пронизано все учение А. Маслоу, который утверждает, что именно для самоактуализированных личностей характерен союз аполлонического и дионисийского начал («Они поклоняются одновременно Дионису и Аполлону» [96], см. также материалы параграфа 1.2.1.2). У остальных людей «первичные» (дионисийские) и «вторичные» процессы оказываются разорванными. Согласно воззрениям психолога, чтобы самоактуализироваться, необходимо пройти сложный путь по удовлетворению своих потребностей: от физиологических и социальных – до высших человеческих, которые выражаются в служении «бытийным» ценностям,

таким, как истина, добро, красота, справедливость и т.д.

Представляется важной идея, высказанная А. Маслоу, о неправомерности трактовки бессознательной, иррациональной природы человека как заведомо больной. «Так первоначально думал Фрейд, но мы теперь научаемся иному» (цит.

по: [9, с. 339]). В связи с этим психолог говорит о «здоровом бессознательном,

здоровой регрессии, здоровых инстинктах, здоровой нерациональности и здоровой интуиции» [там же, с. 163]. Видимо, ученый здесь вступает в спор не только с психоанализом, но и с общим отношением к дионисийским состояниям в нашей нынешней европейской культуре. Не секрет, что они чаще соотносятся у нашего современника с химической зависимостью и половой разнузданностью.

86

87

Кроме того, можно усмотреть в «вершинных переживаниях» (или «пиковом опыте») самоактуализированных личностей аналоги дионисийских состояний по Ф. Ницше: А. Маслоу характеризует такие «предельные переживания» как восторг, экстаз, «океаническое чувство», ощущение безграничности горизонта,

открытого взору. Особый интерес представляют так называемые «трансцендеры»,

которых психолог отличает от «просто здоровых самоактуализирующихся личностей». Думается, что трансцендерам присущи многие «дионисийские» черты. В частности, отметим их ориентацию на пиковый опыт, «преодоление самотождественности» или выход за пределы собственного «Я», склонность к некоей «космической или бытийной грусти» (ср. с ницшеанским «греческим пессимизмом»); трансцендеры склонны считать себя носителями таланта,

инструментами надличностного, временными хранителями большего интеллекта, умения, эффективности (ср. «мундштук потусторонних императивов» по Ф. Ницше).

Механизм примирения дионисийского и аполлонического можно усмотреть

всклонности самоактуализирующихся личностей к «формированию определенного уровня напряжения, такого, который сделает возможной дальнейшую упорядоченную деятельность» [96]. А. Маслоу утверждает, что ослабление напряжения является сильным побуждением только у больных организмов. Вслед за К. Гольдштейном (нейрофизиологом, создателем теории самоактуализации), он полагает, что успешное обращение со средой часто включает определенную долю неуверенности и шока. Здоровый самоактуализирующийся организм часто вызывает такой шок, входя в новые ситуации ради использования своих возможностей. И даже самоактуализация не означает конца проблемам и трудностям, напротив, рост часто может принести определенную долю боли и страданий. Так аполлонические уравновешенность и совершенство время от времени разрушаются дионисийскими хаотическими порывами, что позволяет прийти к новой гармонии, подобно тому, как диссонанс

вмузыке подчеркивает прелесть консонанса.

Интересный ракурс рассматриваемой проблемы можно усмотреть в работах

87

88

еще одного психолога-гуманиста – Э. Фромма. В работе «Бегство от свободы»

[168] ученый утверждает, что свобода, завоеванная современным западным обществом, вызывает у человека утрату чувства безопасности и ощущение личной незначимости. И в поисках безопасности люди порой добровольно жертвуют свободой. В механизмах такого «бегства» можно усмотреть дионисийское (буддистское – в понимании А. Шопенгауэра) желание растворения, ухода. Вот некоторые из них (по Э. Фромму).

Авторитаризм – тенденция отказаться от независимости своей личности,

слить свое «Я» с кем-нибудь или чем-нибудь внешним для обретения силы,

недостающей самому индивиду. Он проявляется в стремлениях к подчинению и господству, в мазохистских и садистских тенденциях: чувстве неполноценности,

стремлении обрести власть над людьми, эксплуатировать их и заставлять страдать.

Автоматизирующий конформизм – стремление перестать быть собой.

Человек полностью усваивает тип личности, предлагаемый ему общепринятым шаблоном, и становится таким, каким его хотят видеть остальные. Исчезает различие между собственным «Я» и окружающим миром, а вместе с тем и осознанный страх перед одиночеством и бессилием.

В противовес механизмам «бегства от свободы» Э. Фромм предлагает опыт позитивной свободы, благодаря которой можно избавиться от чувства одиночества и отчужденности, быть автономным и уникальным (аполлоничным),

в то же время не терять ощущения единения с другими людьми (что есть дионисийская черта). Одним из главных условий такого существования Э. Фромм рассматривал любовь, которую трактовал в широком смысле, как искусство,

равнозначное искусству жить.

Подводя итог небольшого обзора теорий личностей «третьего течения»,

можно сказать, что, не смотря на персоногенетическую ориентацию этих теорий,

в некоторых из них отражены те аспекты личности, которые соотносятся с уходом от субъектности и подчеркиванием объектных свойств человека, где последний проявляется как «мундштук потусторонних императивов» (Ф. Ницше) или

88

89

материалистических социальных манипуляций. Подчеркнем, что ученые настаивают на важности не только той линии развития личности, которая у Ф.

Ницше обознгачена как «principium individuationis», но и линии разрушения такого «principium». Тем ни менее путь к гармонии обоих начал ученые видят в усилении и совершенствовании индивидуальности, которая со временем интегрирует в себе ценности, смыслы, потребности, мотивы человека,

ориентированного «безличностно» – как архаический грек, видящий себя

«эманацией космоса» (А. Лосев [90, с. 153]).

1.2.3. Личностные ценности и смысложизненные ориентации: подходы к

исследованию

Для проверки гипотез, как было отмечено, мы намерены проанализировать ценностные и смысложизненные ориентации режиссеров детских театров. Выше

(параграф 1.2.2) уже говорилось о том особом внимании, которое уделяют ученые-гуманисты мотивации (метамотивации), ценностно-смысловой сфере личности, ее установкам, диспозициям, направленности. Выбирая методики изучения ценностей респондентов, мы учитывали позиции по этому вопросу ряда исследователей (см.: [39; 41; 68]), утверждающих, что люди зачастую могут не осознавать абстрактно выраженные ценности, испытывать сложности при их формулировании. Трудность представляет субъективизм интерпретации полученных данных исследователем. Также порой нелегко установить, имеют ли изучаемые ценности один и тот же смысл в разных культурах. Даже используя качественный перевод тестовой методики, мы не можем быть уверенными, что выражение ценности имеет эквивалентный смысл в различных языках. Известно также, что в лоне экзистенциально-гуманистической психологии разработано недостаточное количество измерительного инструментария.

Исследователи А. Серый и М. Яницкий, рассматривая методики исследования ценностно-смысловой сферы личности, условно разделяют их на следующие группы: (1) Методики диагностики ведущей, доминирующей ценностной ориентации, личностной направленности, либо мотивационной

89

90

тенденции (тесты Оллпорта-Вернона-Линдсея, Эдвардса, ОА и др.); (2) Методики,

направленные на исследование целостной системы или иерархии ценностных ориентаций личности (тесты Рокича, Шварца); (3) Проективные методы изучения ценностно-смысловой сферы личности (методики Кантрила, Оллпорта-Гилеспи);

(4) Методики изучения процессов и уровня личностного развития, позволяющие судить о сформированности ценностно-смысловой сферы (САТ, УСК); (5)

Методики исследования жизненных целей, уровня осмысленности жизни и смысложизненных ориентаций (PIL, СЖО) [142]. Особый интерес представляли для нас измерительные инструменты, созданные в контексте экзистенциально-

гуманистических подходов. Остановимся на наиболее интересных, по нашему мнению, из них.

В 1931 году на основе теории Э. Шпрангера был разработан тест ценностных предпочтений Г. Оллпорта, Ф. Вернона и Г. Линдсея. Он долгое время оставался практически единственной общеупотребительной методикой диагностики ценностных ориентаций личности [192]. Для каждого из шести идеальных типов Э. Шпрангера авторами была выделена та или иная ведущая,

определяющая личностный тип ценность: 1. Полезность – для экономического типа личности; 2. Форма или гармония – для эстетического типа; 3. Открытие истины – для теоретического типа; 4. Любовь к людям – для социального типа; 5.

Единение (мистическое с тотальностью мира) – для, религиозного типа; 6. Власть

– для политического типа.

На основе ранжирования возможных ответов на ряд косвенных вопросов по принципу их личного предпочтения, а также выбора более приемлемых вариантов из списка альтернативных утверждений, в соответствии с этой методикой,

строится профиль конкретного человека по шести указанным ценностям. Тест обладает высокой надежностью и конструктивной валидностью, однако все многообразие ценностей каждой отдельной личности в данном случае жестко ограничено шестью абстрактно-теоретически выделенными типами ценностей.

Кроме того, тест составлен давно, его применение могло быть неадекватным в нашей работе.

90