3. Отношение к иностранной печати

Иностранная печать по-прежнему привлекала усиленное внимание русского правительства. Екатерина II ставила резолюции вроде следующей: "О ложном сем вымысле приказать в гамбургских газетах рефютацье сделать"*(464).

В самом начале царствования Екатерины II, 3/14 и 7/18 сентября 1763 г. наш посланник в Лондоне гр. А.Р. Воронцов сообщал о появлении в Лондоне газеты, в которой печатались самые оскорбительные вещи про русский двор. На депеше Воронцова Екатерина написала резолюцию, в которой говорилось о способах борьбы с оскорблениями в иностранной печати: "1) зазвать автора, куда способно, и поколотить его, 2) или деньгами унимать писать, 3) или уничтожить, 4) или писать в защищение, а у двора, кажется, делать нечего".

"И так из сего имеете выбирать:"*(465) Обращение к юридическим средствам представлялось невозможным.

В инструкции Екатерины II гр. Чернышеву от 15 июля 1768 г., данной ему при отправлении его послом в Англию, в п.13 читаем*(466): "Не меньшая должность ваша состоять имеет и в том, чтоб всякия производимыя иногда ложныя и предосудительныя о нашей империи разглашения опровергать и уничтожать. Мы, правда, знаем, что в Великобритании, по необузданной вольности прессы, нет способа запретить им в издавании в печать всяких нескладных лжей, и чем больше им в том препятствуется, тем более они к неистовствам своим поощрены бывают, не опасаясь за то по их вольности ни от самого парламента никакого себе наказания; при всем том, естьли вы иногда что усмотрите в тамошних газетах и в других изданиях предосудительнаго об нашей Империи, то хотя под рукою стараться дабы разглашаемые слухи теми же газетами и опровергаемы были".

Эту обязанность с большим рвением выполнял наш посол в Англии С.Р. Воронцов (1784-1800). Он вел почти открытую борьбу в печати с враждебным России правительством Питта. "Дабы: вынудить Питта разоружиться, - рассказывает Воронцов в своей автобиографии, - я заставлял сочинять записки, для которых доставлял самые точные и убедительные материалы, с целью доказать английскому народу, что его влекут к разорению посредством уничтожения торговли и ради интересов ему чуждых (Ганноверской династии. - В.Г.). Эти записки я переводил на английский язык и по напечатании рассылал их во все графства: Оне вызвали тревогу в мануфактурных городах: В 20 и более газетах, выходящих здесь ежедневно, появлялись постоянно статьи (хотя и негласно) от меня и убедительные для народа, который со дня на день больше озлоблялся против министерства: Мы (сам Воронцов, советник посольства, священник и переводчик. - В.Г.) по целым ночам писали на скорую руку, а днем бегали во все стороны: приходилось по ночам разносить в конторы разных газетных редакций статьи: Наконец Питт признал себя побежденным"*(467).

Готовые к печати пасквили удавалось выкупать у авторов и уничтожать*(468).

4. Право войны

Дипломатии нашей приходилось высказываться и по ряду других вопросов международного права: торговым договорам, консульскому праву, морским салютам, Зундским пошлинам, выдаче, добрым услугам и посредничеству. Не останавливаясь на них, переходим к вопросам о праве войны.

18 ноября 1768 г., после объявления Турцией войны России, издан был указ, опровергавший турецкий манифест о причинах войны: "Объявление войны с Оттоманскою Портою"*(469).

Главной причиной войны манифест выставлял наш интерес к делам Польши. Объявление поэтому дает разъяснение и определению наших действий. "Принятое нами участие в делах Речи Посполитой Польской", говорится в указе, "основывается на древних и торжественных обязательствах ея с Империею Нашею и на общем всех без изъятия соседних Держав интереса в разсуждении целости законной ея конституции". При этом делается ссылка на трактат 1686 г., гарантировавший права православной церкви. Правительство, говорится далее, "употребляя только одни дружеския представления и выводя их из справедливости и собственной пользы Речи Посполитой", не могло ничего добиться, почему и "не могло воздержаться от употребления сильнейших мер после того, как все уже другия меры кротости и самыя угрозы втуне изтощены были" (с.86-87) "Правда, тут же повелели мы части войск Наших вступить в земли Республики Польской: при настоянии оному (отечеству польскому) явной опасности: междоусобия" (с.87).

Порта, побуждаемая "польскими мятежниками", "без дальних размышлений о справедливости: разорвала священные союзы вечного мира: с явным презрением доброй веры чрез арестование Нашего: министра: и заключение его в тюрьму со всею свитою, вопреки всем народным правам, кои и от самых варваров свято почитаемы бывают не токмо в мирное, но и в военное время" (с.90-91). "При такой Нашей непорочности вследствие беззаконной: войны", заключает указ, упование возлагается на правосудие Бога, который "благословит и увенчает и ныне успехами праведное Наше оружие: в сей новой и праведной войне противу вероломного неприятеля".

В декабре 1768 г. разослана была декларация Екатерины II Европейским дворам с опровержением обвинения со стороны Турции и оправданием поведения России: она "не отвечает перед Богом и людьми за такое бедствие человечества"*(470). 19 января 1769 г. был выпущен "Манифест к славенским народам Балканского полуострова"*(471). "Порта, - говорится в Манифесте, - презрев все права народныя и самую истину: по свойственному ей вероломству, разрушила заключенный с нашей империею вечный мир, начала несправедливейшую, ибо безо всякой законной причины, противу нас войну и тем убедила и нас ныне употребить дарованное нам от Бога оружие".

Но особое внимание дипломатии привлекала к себе морская война: вопрос об арматорах (каперах), о военной контрабанде, о нейтральной торговле. Эти вопросы интересовали нашу дипломатию задолго до Декларации о вооруженном нейтралитете 1780 г.

Вопросы эти возникли и обсуждались в 1765 г. в связи с переговорами о возобновлении торгового договора с Англией*(472). Русский проект договора и английский контрпроект отражали взгляды того и другого правительства. С русской стороны стремились ограничить права воюющих, охраняя свободу нейтральной торговли, суживая понятие военной контрабанды. Английская сторона отстаивала систему Consolato del Mare: "Вольные корабли не делают товары, которыми они нагружены, вольными. Вольный корабль, учиняющий товары вольными, не может инако быть, как по формальному договору, а не по народному праву. По народному праву почитается все то, что принадлежит неприятелю, подверженным конфискации, где бы то найдено пи было".

Во время войны с Турцией 1768-1774 гг. нашему флоту даны были указания относительно нейтральной торговли. В рескрипте адмиралу Спиридову в июне 1769 г. указано, как общее правило, "отнюдь не остановлять и не осматривать никаких, христианским державам принадлежащих торговых судов: ибо намерение наше весьма удалено от самого малейшаго утеснения чьей-либо коммерции". "В осмотре плавающих по неприятельским водам судов: имеете вы поступить в разсуждении всех нейтральных наций по общенародным правам и обыкновениям, а что касается до контрабанды, по точной силе нашего с Англиею коммерческаго трактата конфискуя все то, что в оном оружием и военными снарядами именно оглавлено и везется прямо к неприятелю, также и все ему собственно принадлежащее, но не забирая однакож самих судов, какой бы они христианской нации ни были, хотя турецких подданных, дабы инако не произвесть жалоб посторонних держав, ниже огорчать тех самых христиан, на освобождение и подкрепление которых вы присланы будете: напротив чего суда и товары магометан должны всегда добрыми призами почитаемы и как таковыя в пользу употребляемы быть"*(473).

В рескрипте даны также указания, как пользоваться арматорами (каперами); Спиридову сообщаются "все те обряды, какие в прошедшую войну Англиею были наблюдаемы в употреблении своих и чужестранных каперов" "для сведения, как оной употребляем бывает от других держав".

Сведения об использовании каперов Англией были получены из Лондона от гр. Чернышева, у которого их затребовал Панин письмом от 20 февраля 1769 г., указывая детально, какие именно сведения требуются: ":Весьма нужно иметь нам здесь в самой скорости верное и обстоятельное сведение об английских установлениях и обрядах в разсуждении употребления в военное время партикулярных арматоров, а особливо какие и в какой силе и форме даются им адмиралтейские патенты: одним ли своим природным подданным или же и чужестранным охотникам, из своих ли одних гаваней, или так же и посторонних могут они выпускаемы быть, сколь далеко простирается даваемая им свобода действовать против неприятеля и осматривать встречающияся нейтральныя купецкия суда, какия правила должны они наблюдать в разсуждении оных, а в разсуждении нейтральных же, на дороге попадающихся военных кораблей, не берутся ли взаимно с арматоров какия обязательства и поруки, кои бы за них в случае нужды и преступления ответствовать могли, словом о всех частях и и подробностях обыкновеннаго обряда при употреблении их"*(474).

Русское правительство усиленно рекомендует осторожность и внимание по отношению к торговым судам нейтральных держав. В этом смысле составлена депеша Панина контр-адмиралу Эльфинстону от 20 мая 1770 г. Рекомендуются всевозможные "menagements" (мягкое обращение)*(475).

В "Правилах для корсаров", изданных 31 декабря 1787 г., их деятельность определена в ст. 2 следующим образом: "Российские арматоры имеют преследовать, атаковать, захватывать или истреблять неприятельские суда: включая того, если неприятельское судно, укрываясь, успеет стать под пушечный выстрел от пристани или берегов нейтральной державы. Равным образом никаких неприятельских действий они себе дозволять в портах или рейдах, нейтральным державам принадлежащих, доколе неприятельския суда не удалятся от оных далее пушечного выстрела"*(476).