СБОРНИК АКМУЛЛИНСКИХ ЧТЕНИЙ 2012

С.И. Егорова, Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова

ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ КУЛЬТУРНЫХ, ЛИТЕРАТУРНЫХ СВЯЗЕЙ БАШКОРТОСТАНА И ЯКУТИИ

Исследование выполнено при поддержке федеральной целевой программы развития образования МОиН РФ соглашение №14. В37.21.2127

Взаимодействие культур – это естественный, исторически обусловленный процесс взаимоотношения народов, сложный и многоаспектный, содержанием которого является расширение и углубление культурных связей между народами, приводящий к возникновению и дальнейшему росту культурной и духовной общности народов, живущих в одном государстве. Процесс взаимодействия национальных культур народов постсоветского пространства, в результате развития которого исторически складывается культурная общность, выступает как объективная тенденция совершенствования межнациональных отношений.

Взаимодействие в общественном развитии отражает процессы воздействия объектов друг на друга, их взаимную обусловленность, порождающую новое качество. Взаимодействие – объективная и универсальная форма движения, развития – определяет существование и структурную организацию любой материальной и духовной системы.

Здесь мы солидарны с определением Л.М. Дробижевой, что «взаимодействие культур – это объективный процесс, но, естественно, активность его зависит, условно говоря, от готовности почвы для контактов. Всякое культурное, так же как и идеологическое, влияние социально обусловлено. Эта обусловленность определяется закономерностью предшествующего национального развития литературы, искусства и широтой их распространения в массах. Для того, чтобы какое-либо влияние стало возможно, должна существовать потребность в таком культурном импорте, наличие аналогичных тенденций развития, более или менее оформленных в конкретном обществе» [Дробижева, 1981: 45]. Таким образом, процесс взаимодействия культур вызывается, с одной стороны, интеграционными процессами современного общества, синтезом каких-то элементов культуры, а с другой стороны, сам вызывает усиление процессов этнической самоидентификации и противостояния «чужой» культуре, воспринимаемой как внешнее явление.

«Диалог, взаимопроникновение (ассимиляция и даже поглощение в области взаимоотношения культур – это лишь частные проявления диалога) есть не только способ взаимодействия культур, но и условие их развития. Закрытые культуры, оставаясь внутренне самодостаточными, как и всякая культура, - культуры обреченные. Культура – прежде всего развитие. Открытость другому культурному миру есть не что иное, как одно из наиважнейших условий развития культуры, по крайней мере, во времени выхода человечества из первобытных времен» [Егоров, 1997: 61].

231

Актуальной остается задача совершенствования межнациональных отношений, в частности литературных и культурных связей Башкортостана и Якутии.

Далеко от Якутии Башкортостан, но между их народами существует давняя дружба, между этими республиками протянулись прочные нити связей, экономических и культурных. Башкирские геологи участвовали в разведке наших газовых месторождений, их специалисты помогали в сооружении первого в Якутии газопровода. Металлы и минералы, добытые на наших приисках, использовались в промышленности Башкортостана. [Степанов, 1978].

Широкие контакты установились между республиками по культурной линии. В 1972 году в Башкортостане с успехом прошли Дни литературы и искусства Якутской АССР. В Уфе и других городах земли Салавата гостила делегация писателей Якутии в составе десяти человек. Наших литераторов тепло приняли собратья по перу, встречались с рабочими, колхозниками, интеллигенцией, студентами братской республики, выступали перед ними с чтением своих произведений, делились с творческими планами и замыслами. В поездках по Башкирии якутские прозаики и поэты обогатились новыми впечатлениями, обрели много добрых друзей, нашли темы будущих произведений, укрепили творческие контакты с башкирскими писателями.

Нужно подчеркнуть, что в советские годы значительно укрепились творческие контакты якутских писателей с собратьями по перу из разных республик страны.

Уже через год в 1973 году в течение недели в Якутской республике проходили Дни литературы и искусства Башкортостана. За это время еще более зримо, ощутимо проявились идеи дружбы и духовное родство между народами. В Якутии гостила группа писателей братской республики во главе с народным поэтом Башкортостана, лауреатом Государственных премий СССР

и РСФСР Мустаем Каримом.

Сборник произведений литераторов Башкортостана «С берегов Агидели» вышел в 1975 г. на якутском языке. От стихов Салавата до творчества писателей включила в себя эта антология башкирской литературы. В 1974 г. в Уфе на башкирском языке вышла книга «На просторах Якутии», где были включены произведения якутских писателей.

В 1977 году Якутское книжное издательство выпустило сборник стихотворений народного писателя Башкортостана Мустая Карима в переводе Семена Данилова и М. Тимофеева. В сборник, названный «Разговаривают реки», вошло около 90 произведений поэта, среди которых цикл стихов «Европа – Азия», стихотворения «Я – россиянин», «Цветы на камне», «Когда заболела моя мать». Кроме того переведены на якутский язык такие крупные драматические произведения М. Карима, как «Салават», «В ночь лунного затмения», «Пеший Махмуд». В 1980-е годы осуществлены переводы поэм «Витязь в тигровой шкуре» Ш.Руставели, «Нариспи» классика чувашской литературы К.Иванова С.Руфовым, имеющим в своем творческом активе переводы русской и зарубежной классики.

Поэт Равиль Бикбаев о развитии родной литературы, подчеркивал: «Наши языки родственны по лексике, а литературы едины по духовной сути, высоким

232

идеалам. Произведения народного поэта Башкирии Мустая Карима заняли достойное место в советской литературе и издаются за рубежом. Думается, что приобщение к якутской литературе расширит наш диапазон и даст новый импульс творчеству» [Сергеева, 1978]. Башкирские писатели переводили произведения писателей Якутии, печатались подборки стихов и рассказов в журнале «Адигель». Давняя дружба связывало писателей Башкортостана и Якутии. Например, известный поэт Муса Гали перевел повесть Софрона Данилова «Манчары», литератор Рамиль Хакимов перевел книгу якутского прозаика И.К. Данилова «Песнь о Якутии». Буквально все жители нашей республики смогли познакомиться художественными коллективами – ансамблем народного танца и хоровой капеллой, ведущими артистами Башкирского театра оперы и балета, государственной филармонии, эстрады и другими мастерами искусств, с творчеством башкирских писателей, поэтов, художников, композиторов, музыкантов. Также были переведены на якутский язык произведения следующих писателей: «На Деме», «Благословение» А. Ахметкужина в переводе В.Сивцева; «Ради человека» М. Бажана, «Уходишь?» Б. Бикбай, «Могучее слово», «Сила человека», «Ностальгия», «Напутствие» Р.Бикбаева в переводах С. Тарасова, Г. Молодцова, «Звезды горят над тобой, Салават», «Мои окна смотрят в темноту», «Птицы прилетели издалека», «Мой долг», «… Говоря о счастье», «Подарок другу», «Мои горы» М. Гали в переводах И. Артамонова, И. Эртюкова, М. Тимофеева, С. Кузнецова, М. Хара и др.

Отдельно переводились произведения Мустая Карима: «Вдоль поперек», «Безостановочно третий день», «Думы», «И я знал, какова она удача», «Серый воробей», «Умному раскрыл свой секрет», «Лист березки» в переводе М. Тимофеева.

Попытка сопоставления произведений башкирских и якутских писателей предпринята в работе П.В. Максимовой «Якутская поэма. История и типология жанра». В своей работе автор поэмы «Майыстан» Кюннюк Урастырова и «Арастал» Элляя сопоставляет с произведениями башкирских поэтов Д. Юлтыя «Айсылу» и «В кузнице» С. Кудаша, где раскрывается обобщенный образ человека нового времени путем противопоставления двух временных периодов, до и после революции. «Для Кюннюк Урастырова и Дауты Юлтыя образ женщины, для Элляя и Сайфы Кудаша образ кузнеца выступают носителями социально-политических особенностей эпохи» подчеркивает П.В. Максимова. [Максимова, 1993: 42].

Много лет дружили с Назаром Наджми Софрон Данилов и Михаил Тимофеев, с Анвером Бикчентаевым – Н.Г. Золотарев, с Абулханом Игебаевым

– Василий Гольдеров, с Васихом Исхаковым и Фаритом Исангуловым – Моисей Ефимов, с Катибой Киньябулатовой – Анастасия Сыромятникова. Мустай Карим с Семеном Даниловым дружили четверть века. Мустай Карим «В притче о трех братьев» вспоминает своего друга искренними словами: «Его творчество являет собой одну из самых ярких глав книги духовного бытия якутского народа. «…». Краски его неброские, но прочные, долговечные, слова его непронзительные, но слышны издалека. «…». Поэтический взор Семена Данилова не замыкался лишь в рубежах необъятной Якутии, его го-

233

лос не вторил только извечному голосу олонхосута, воображение поэта волновали другие края – близкого ему Запада, в его душу проникали мотивы иных берегов, чтобы слиться там с якутской песней» [Карим, 1988: 160].

Таким образом, дружба писателей двух братских республик установились по культурной и литературной взаимосвязи. Дороги дружбы и братства, дороги добрых воспоминаний, запечатлевшихся в благодатной памяти башкир и якутов сильны интернациональной дружбы, взаимопониманием, взаимообогащением.

ЛИТЕРАТУРА

1.Дробижева Л.М. Духовная общность народов СССР. Историкосоциологический очерк межнациональных отношений. – М.: 1981. – 160 с.

2.Егоров В.К. философия культуры России: контуры и проблемы. М:,

1997. – 240 с.

3.Карим М. Притча о трех братьях. – М.: Современник. 1988. – 367 с.

4.Максимова П.В. Якутская поэма. История и типология жанра. – Якутск. – 150 с.

5.Сергеева Н. Слово нашим гостям // Социалистическая Якутия. 1978,

20 июня.

6.Степанов В.К. Впереди дружеские встречи // Социалистическая Якутия. 1978, 11 июня.

©Егорова С.И., 2012

Н.Н. Ефремов, д-р филол. наук, главный научный сотрудник Васильева М.Г.

ФГБУН Инс. гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения РАН

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СТРУКТУРЫ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ СЛОЖНОПОДЧИНЕННЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В РУССКОМ

И ЯКУТСКОМ ЯЗЫКАХ

Исследование выполнено при поддержке федеральной целевой программы развития образования МОиН РФ соглашение №14. В37.21.212

В синтаксисе современного якутского языка наиболее последовательно соблюдается система выражения подчинительных отношений. Так, основу структуры сложноподчиненного предложения в якутском языке составляют предикативные единицы, связанные между собой, по аналогии с синтаксическими отношениями предикативных сочетаний в простом предложении. О чем в исследовании синтаксиса якутского языка отметила Е.И. Убрятова. По ее определению, в основе структуры сложноподчиненного предложения якутского языка лежит общетюркская закономерность, в соответствии с которой все синтаксические конструкции, простые и сложные, в том числе и предикативные сочетания, со-

234

ставляющие основу предложений, соединяются с другими словами, сочетаниями слов или предложениями теми же способами, какими связываются отдельные слова в простом предложении [Убрятова, 1976: 7].

Сравним:

Примыкание – препозитивная зависимая единица (ПЗЕ) + постпози-

сложноподчиненное предложение (СПП) с причинно-следственным значени-

ем (Ийэтэ кэлэн), [о5о арыый уоскуйбут курдук буолла] ‘Пришла мать, и ре-

бенок чуть успокоился’.

Управление – ПЗЕ+ показатель винительного падежа + ПсГЕ Куну-дьылы билгэлээ 'прогнозировать погоду' /СПП с дополнительной зависимой предикативной единицей (ЗПЕ) (Онтон туох-ханнык иннинэ

летчиктары биир сыар5а5а олохтоо=бут=тар=ын) [кини иhиттэ]. (АА А

317) 'Затем он прежде всего услышал, что летчиков посадили на одни сани'. Синтаксические отношения между предикативными единицами в лю-

бом языке выражаются определенными средствами связи. Главные средства связи в русском языке – это подчинительные и сочинительные союзы, место- именно-соотносительные слова и другие лексические показатели.

[Море отражало огни фонарей]и[на его поверхности были усеяны массы желтых пятен].(Горький) (и — показатель сочинительной связи

век пошли искать зверя]. (Арсеньев) (когда — показатель подчинительной связи

(Когда S1+P1) [S2+P2]

В тюркских же языках, в том числе в якутском, ведущую роль играют специфические формы сказуемого зависимых предикативных единиц, которые функционируют в качестве структурных моделей сложноподчиненных предложений или моносубъектных полипредикативных конструкций.

СПП со сказуемостной (предикативной) ЗПЕ:

[Дьахтарбук туhэн олор = онбулууhэтин остуолга эргип=пэх=тээн, (куба5ай тынырахтаах нарын эрбэ5э элэнниир)]. (АА СК 185)

'Женщина сидя нагнувшись за столом вращает блюдце, и мелькает ее нежный большой бледный палец'.

По способам связи между главной и зависимой предикативными единицами в якутском языке выделяются несколько структурно-семантических типов СПП, одним из которых является СПП с дополнительным значением. Один из подтипов этого СПП в функциональном плане сближается с СПП с придаточным изъяснительным русского языка.

По своей структуре данный вид СПП в якутском языке является полипредикативной конструкцией, ЗПЕ которой подчинена ГПЕ посредством управления. Сказуемое зависимой части выражается причастиями и предикативными именами в формах косвенных падежей, а также предикативными словоформами в сочетании с послелогом туhунан 'о том что' [Грамматика,

1995: 224].

235

Примеры:

[Кинилэр (ити кимнээх иhэллэрин) тастарыттан короот билбиттэ-

рэ]. (ДТ ККХ, 62)

'Они сразу определили, завидев по внешнему виду, кто эти идущие люди'. Модель данного предложения в символической записи представляется

в виде морфологической цепочки «основа глагола+временной показатель+показатель винительного падежа лично-предикативного склонения:

Т vар + //в.п.

(Сахалар чэйи олус таптыыргытын) [билэбин]. (ХС 5 14) 'Я знаю, что вы, якуты, очень любите чай'.

Т vбыт + //в.п.

(Кини босхоломмут куораттар тустарынан бэйэтэ аа5ан билбит курдук ал5ас санам=мыт=ын)[ Катя манна эрэ ойдоото]. (АА А 307)

'Катя только здесь поняла, что ошибочно думала, будто сама, прочитав, узнала об освобожденных городах'.

Внижеследующем предложении представлены три ЗПЕ. Они оформлены послелогом туhунан 'о том, что', который как общий компонент моде-

лей Т vбыт + //, Т vбатах + // размещается в постпозиции этих ЗПЕ.

(Куоба5ы ким хайдах ып=пыт=ын), ( сискэ эhэни корон баран ким хайдах кутам=мат=а5=ын), ( сорох кутам=мыт=ын туhунан) [кэпсэтэллэрэ].

(ДТ ККХ, 32)

'Разговаривали о том, кто как подстрелил зайца, кто не побоялся, увидев в тайге, медведя, и о том, что некоторые испугались от него (от медведя)'.

Т vбыт + // , Т vбатах + // , Т vбыт + // туhунан

Дополнительные СПП в якутском языке представлены двумя подтипами: изъяснительным, если зависимая часть описывает событие, и предметнодополнительным, если зависимая часть представляет предмет.

Разными являются и сказуемые главной части: поскольку событиями нельзя оперировать физически, как с вещами, здесь возможны только сказуемые, выражающие психические интеллектуальные действия – переработку информации о действительности.

ВСПП с предметно-дополнительным ЗПЕ предмет остается неназванным, а лишь обозначенным через ситуацию, в которой он участвует. Сказуемые здесь могут быть и конкретными, и абстрактными.

Если в русском языке придаточные изъяснительные отвечают на падежные вопросы, то второй тип дополнительных сложноподчиненных предложений в якутском языке, СПП с предметно-дополнительной зависимой ПЕ, обозначает, как было отмечено выше, предмет, который описывается через событие, в котором этот предмет (лицо) участвовал.

Пример:

(Уон иккитэ о5олом=мут=тар=ыттан) билигин икки эрэ кыыс баар.

(ХС 9 114).

'Из двенадцати детей, которых они родили, в настоящее время остались (в живых) только две девочки'.

Т vбыт + // исх.п.

236

Данный тип дополнительных СПП по своей семантике в русском языке близок к определительным СПП. Зависимая часть предложений этого типа, как было отмечено выше, обозначает не событие, а предмет, который, однако, описывается через событие, в котором этот предмет (лицо) участвовал. В русском языке ближайшим аналогом этих конструкций являются сложноподчиненные предложения с соотносительными словами то в главной части

ичто/кто в зависимой: возьми то, что оставила тебе твоя мама; спроси у того, с кем ты разговаривал [Грамматика, 1995: 228].

Вякутских предложениях данного типа зависимая часть может оформляться в винительном, дательном, орудном, исходном падежах в зависимости от того, какого падежа требует управляющий глагол.

Врусском языке аналогом придаточных дополнительных являются изъяснительные. Они отвечают на падежные вопросы, относятся к члену главного предложения, нуждающемуся в смысловом распространении (без придаточного предложения главное было бы структурно и семантически не законченным); связаны со словами, имеющими значение речи, мысли, восприятия, чувства, состояния или выражающими оценку, способными к управлению (обычно это глаголы, но могут быть и существительные с указанными значениями, краткие прилагательные со значениями волевого или эмоционального состояния, слова категории состояния); прикрепляются к главному с помощью союзов что, чтобы, как, как будто, словно, ли и др. и союзных слов кто, что, который, чей, где, куда, откуда, как, зачем, почему, сколько, насколько и др.

Примеры:

Владимир с ужасом увидел, что заехал в незнакомый лес. (П)

Я слышал, как они бросились ловить моего коня. Отец потребовал, чтобы я ехал с ним. (А.Н.Т.)

А вы мне скажите, почему вы так боитесь молчания? (Купр.) Воротаев спросил, где председатель колхоза. (Павл.).

Врусском языке необходимо разграничивать придаточные изъяснительные и придаточные определительные в том случае, когда они распространяют слова, соотносимые с глаголами (известие, заявление, слух, мысль

идр.). Если такие придаточные прикрепляются к главному предложению с помощью союзного слова что, они являются определительными: Слух (ка-

кой?), что распространился по школе, вскоре подтвердился. Если же они прикрепляются с помощью союза что, это придаточное изъяснительное с добавочным определительным оттенком: По школе распространился слух, что

привезли новые книги.

Придаточные изъяснительные, отвечающие на вопросы косвенных падежей, выступают в качестве описательной замены отсутствующего в главном предложении дополнения: Дежурный сообщил, что книги доставлены. (о доставке)

Придаточные изъяснительные, отвечающие на вопрос именительного падежа, выступают в качестве описательной замены отсутствующего в главном предложении подлежащего. Сравним: Я хочу (чего?), чтобы он пришел.

– Важно (что?), чтобы он пришел. (Его приход важен.) Такие предложения

237

некоторые исследователи (Гвоздев, Розенталь) называют придаточными подлежащими.

Взависимости от того, относится ли придаточное предложение ко всему главному или поясняет только слово или словосочетание в нем, различаются два структурных типа. Изъяснительные СПП в русском и дополнительные СПП в якутском языках относятся к предложениям нерасчлененной структуры.

Вданном структурном типе ЗПЕ прикрепляется к одному слову или словосочетанию в ГПЕ, дополняя или конкретизируя это слово или словосочетание. Связь между обеими частями сложного предложения весьма тесная, так как придаточное предложение составляет необходимую часть главного, которое не может существовать изолированно: последнее входит в структуру главного.

Уля знала, что ее мать и отец слишком привязаны к своему дому (Фадеев).

Придаточное предложение структурно необходимо, потому что глагол сильного управления зналатребует пояснения и придаточное предложение восполняет отсутствующий член в главном.

Сравним: И пусть меня накажет тот, кто изобрел мои мученья (Л.)

Придаточное предложение необходимо для конкретизации лексически неполноценного слова тот в главном предложении.

Есть люди, у которых вместо души популярная библиотека (М.Г.)

Придаточное предложение необходимо для пояснения слишком общего в данном главном предложении слова люди [www.stud24.ru].

Таким образом, рассмотренный сравнительный анализ структуры сложноподчиненных предложений в русском и якутском языках выявил некоторые различия. Прежде всего, это обусловлено структурносемантическими особенностями системы моделей СП в русском и якутском языках (скрепы/ союзы). Предикативные единицы синтаксических конструкций с дополнительным значением в якутском языке связываются между собой по аналогии словосочетаний (управление, послелог туhунан‘о том, что’). Показателями связи событий являются постпозитивные падежные (синтетические) скрепы и послелог туhунан в составе сказуемых (предикатов) ЗПЕ. Во-вторых, различия обусловлены семантической связью между ГПЕ и ЗПЕ. Если в якутском языке ЗПЕ СПП с дополнительным значением представляет предмет, в классификации СПП в русском языке он по семантике близок к определительным СПП.

ЛИТЕРАТУРА

1.Грамматика современного якутского литературного языка. Синтаксис. – Новосибирск: Наука, 1995 – 336 с.

2.Ефремов Н.Н. Полипредикативные конструкции в якутском языке. - Новосибирск: Издательство СО РАН, 1998. – 193 с.

3.Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Синонимы. Антонимы. Английские эквиваленты/ Под редакцией проф. Л.Г. Бабенко. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 1999. – 576 с.

4.Убрятова Е.И. Исследования по синтаксису якутского языка. - Новосибирск: Наука, 1976. – Ч. 2.

238

5. Режим доступа: www. stud24.ru›rhetoric/slozhnopodchinennoe

ПРИМЕЧАНИЯ:

1.АА А – Амма Аччыгыйа. Алдьархай (Беда). – Якутск: Бичик, 2005 – 336 с.

2.АА СК – Амма Аччыгыйа. Сааскы кэм (Весенняя пора). – Якутск: Якутское книжное издательство, 1982. – 752 с.

3.ДТ ККХ – Дмитрий Таас. Кыьыл комус хоруоп (Золотой гроб). Повести. – Якутск: Якутское книжное издательство, 1990. – 336 с.

4.ХС – журнал Хотугу Сулус (год, издание, номер страницы).

©Ефремов Н.Н., 2012

М.В. Зайнуллин, проф., д-р филол.наук, БашГУ (г. Уфа)

ЯЗЫК И КУЛЬТУРА: СООТНОШЕНИЕ, ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ И ВЗАИМОВЛИЯНИЕ

Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (концептуализации) мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая является обязательной практически для всех носителей языка. Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, частично национально специфичен, так что носители каждого языка могут видеть мир по-разному, через призму своих языков [Апресян, 1995: 2141].

В современном языкознании наблюдается тенденция к актуализации проблем культурологии, которые все настойчивее заставляют обращаться к истории и культуре этносов, как к источнику выявления своеобразия их менталитета. Любое исследование, выполненное в контексте взаимодействия языка и культуры, должно исходитьиз того, что «языки и отраженные в них способы мышления обнаруживают, как глубокие различия, так и явные сходства, что исследование разнообразия может привести к обнаружению универсалий» [Вежбицкая, 2001: 47]. Представляется, что взаимодействие языка и культуры имеет когнитивное основание, которым является взаимодействие процессов концептуализации и вербализации, а так же соотношение концептуальных языковых и неязыковых репрезентаций.

Р.А. Будагов пишет: «Нельзя забывать о том, что такие проблемы лингвистики, как язык и культура являются вечными, так как на каждом новом этапе развития общества и науки они раскрываются в новых своих аспектах, в новых гранях, предоставляя специалисту новые исследовательские материалы» [Будагов, 2000: 9].

Сопоставление различных культур приводит к постановке проблемы на- ционально-специфического в языке и культуре. С одной стороны, в языке находят отражение те черты внеязыковой действительности, которые представляются релевантными для носителей конкретной культуры, с другой стороны, овладевая языком, и, в частности, значением слов, носитель языка начинает видеть мир через картину, выстраиваемую родным языком, и сживается с концептуа-

239

лизацией мира, характерной для соответствующей культуры. Языковая картина мира – это образ мира, запечатленный в сознании человека на основе его опыта и духовной деятельности и находящий свое выражение с помощью языка. Если мир – это человек и среда в их взаимодействии, то картина мира – результат переработки информации о среде и человеке. Таким образом, представители когнитивной лингвистики справедливо утверждают, что наша концептуальная система, отображенная в виде языковой картины мира, зависит от физического и культурного опыта и непосредственно связана с ним.

Когнитивное содержание структур само по себе не может предопределять видов своей вербализации. Национальное сознание, ориентированное на коммуникацию, является определяющим в объективации концепта. Национальное сознание является отражением концептосферы народа, и сопоставительное исследование языковых концептов представляет собой способ моделирования национальной языковой картины мира [Попова, Стернин, 2002: 32]. Ядерная часть языкового (и когнитивного) сознания является общей для представителей подавляющего большинства человечества в силу всеобщности человеческого мышления и универсальности процесса познания окружающей действительности. Это ядро также является инвариантным, воплощаясь в разнообразии индивидуальных и социальных вариантов.

Языковая картина мира – это неизбежный для мыслительно-языковой деятельности продукт сознания, который возникает в результате взаимодействия мышления, действительности и языка как средства выражения мыслей о мире в процессе коммуникативной деятельности. В сознании наличествует особый механизм, корректирующий представления о мире, которые могли бы сложиться в нем без изменений, если бы сознание «безвольно следовало бы за предписаниями языковой формы, своеобразной в каждом конкретном языке» [Никитин, 2001: 9]. Тем не менее, сопоставление картины мира родного языка с картиной мира другого языка становится возможным благодаря универсальному характеру когнитивных категорий, содержание которых не зависит от того, на каком языке говорит человек, а определяется когнитивными факторами, на которых строится познавательная деятельность человека [Вежбицкая, 2001]. В сознании каждого человека представлен субъективный образ объективного мира, поэтому имеется основание говорить о ЯКМ языковой личности, которая отличается своеобразием как у отдельных индивидов, так и у отдельных общностей.

Как известно, мышление – это активный процесс отражения объективного мира в понятиях, суждениях, теориях и т.д., особая ступень в процессе отражения сознанием объективной действительности. Иными словами, сознание как свойство мозга подчеркивает статический аспект явления действительности, в то время как мышление характеризует его как динамический процесс. Впервые аналог термина «языковое сознание» появился в трудах В. Гумбольдта. Калькированный перевод немецкого словосочетания sprachlicheWeltansicht означает «языковое мировидение». В. Гумбольдт пишет: «Каждый язык есть своеобразное мировидение, так как посредством исторически закрепленной в языке системы значений происходит преобразование внеязыковой действительности в объекты сознания» [Гумбольдт, 2000: 169].

240