Воля к истине по ту сторону знания власти и сексуальности

КНИГА ИЗДАНА ПРИ ФИ Н АН СО ВО Й ПОДДЕРЖ КЕ М ИНИСТЕР-

OUVRAGE REALISE AVEC L ’ A PPUI ЕТ LE SOUTIEN DU MINISTfeRE FRANfAIS DES

СТВА ИНОСТРАНН Ы Х ДЕЛ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ И ПРИ

A F F A IR E S ET R AN Gfc RES, DU C EN TR E CU LTU REL F R A N f A I S DE MOSCOU

СОДЕЙСТВИИ ФРАНЦУЗСКОГО КУЛЬТУРНОГО ЦЕНТРА В МОСКВЕ

Составление, перевод с французского,

комментарий и послесловие С.Табачниковой.

Общая редакция А.Пузырея

Фуко Мишель. ВОЛЯ И ИСТИНЕ: по ту сторону знания, власти и сексу­ альности. Работы разных лет. Пер. с франц.— М., Касталь, 1996.— 448 с. Сборник работ выдающегося современного французского философа Ми­ шеля Фуко (1926— 1984), одного из наиболее ярких, оригинальных и влиятельных мыслителей послевоенной Европы, творчество которого во многом определяло интеллектуальную атмосферу последних десятилетий. В сборник вошел первый том и Введение ко второму тому незавершенной многотомной Истории сексуальности, а также другие программные рабо­ ты Фуко разных лет, начиная со вступительной речи в Коллеж де Франс и кончая беседой, состоявшейся за несколько месяцев до смерти философа.

©Editions Gallimard 1971, 1976, 1984, 1994

©Магистсриум, макет серии

©Составление, перевод с французского, комментарий и послесловие С.Табачниковой, 1996

©Подготовка и осуществление издания Издательского Дома «Касталь» Школы культурной политики

97

ВОЛЯ К ЗНАНИЮ LA VOLONTE DE SAVOIR МЫ, ДРУГИЕ ВИКТОРИАНЦЫ

111ГИПОТЕЗА ПОДАВЛЕНИЯ Побуждение к дискурсам

133 Имплантация перверсий

150 SCIENTIA SEXUALIS

175 ДИСПОЗИТИВ СЕКСУАЛЬНОСТИ

179 Задача 191 Метод 204 Область

218 Периодизация

238 ПРАВО НА СМЕРТЬ И ВЛАСТЬ НАД ЖИЗНЬЮ

269

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ УДОВОЛЬСТВИЙ ВВЕДЕНИЕ L’USAGE DES PLAISIRS INTRODUCTION

396

С.В. Табачникова

МИШЕЛЬ ФУКО:

ИСТОРИК НАСТОЯЩЕГО

444

к и ь л и о г р л ф и я

Жан Валь. Сегодня мы имеем удовольствие видеть среди нас Мишеля Фуко. Мы с нетерпением ждали его прихода и немного уже беспокоились из-за его опоздания — но вот он здесь. Я вам его не представ­ ляю: это «настоящий» Мишель Фуко — Фуко Слов и вещей, Фуко диссертации О безумии. Я сразу пре­ доставляю ему слово.

Мишель Фуко. Я полагаю, не будучи, впрочем, слиш­ ком в этом уверен, что существует традиция приносить в это Философское общество результат уже завершен­ ной работы, дабы предложить его вашему рассмотре­ нию и вашей критике. К сожалению, то, что я принес вам сегодня, является, боюсь, слишком незначитель­ ным, чтобы заслуживать вашего внимания. То, что я хотел бы вам представить,— это проект, опыт анализа, основные линии которого я пока едва смутно просмат­ риваю. Но мне показалось, что пытаясь ихнаметить пе­ ред вами, обращаясь к вам с просьбой вынести о них суждение и выправить их, я, подобно «настоящемунев­ ротику», ищу двойную выгоду: во-первых, уберечь ре­ зультаты работы, которой пока еще не существует, от суровости ваших возражений, и, во-вторых, сделать так, чтобы в момент своего рождения она воспользовалась не только преимуществом иметь в вашем лице своего крестного отца, но также и вашими советами.

Я хотел бы обратиться к вам еще с одной прось­ бой: проявить ко мне снисхождение, если, слушая в скором времени ваши вопросы, я буду все еще — и здесь особенно — ощущать отсутствие одного голо­ са, который до сих пор был мне необходим. Вы хоро­ шо понимаете, что вскоре именно этот голос — го­ лос моего первого учителя — я и буду пытаться — неодолимо — услышать*. В конце концоё, именно ему первому я рассказал о первоначальном замысле работы. Несомненно, мне очень было бы нужно, что­ бы он присутствовал при первом испытании этого проекта и чтобы он еще раз помог мне в моих сомне­ ниях. Но, так или иначе, поскольку отсутствие и есть первое место дискурса, то согласитесь, прошу вас, чтобы сегодня вечером я обращался в первую оче­ редь именно к нему.

По поводу предложенной мною темы: «Что такое автор?» мне следует, по-видимому, как-то объяснить­ ся перед вами.

Если я выбрал для обсуждения этот несколько странный вопрос, то в первую очередь потому, что мне хотелось бы провести определенную критику то­ го, что мне довелось уже написать прежде. И вер­ нуться к некоторым опрометчивым действиям, кото­ рые мне довелось уже совершить. В Словахивеш/vcя попытался проанализировать словесные массы, сво­ его рода дискурсивные пласты**, не расчлененные привычными единствами книги, произведения и ав­ тора. Я говорил о «естественной истории», или об «анализе богатств», или о «политической экономии»

— вообще, но вовсе не о произведениях или же о пи­ сателях. Однако на протяжении всего этого текста я наивным, а стало быть — диким образом использо- вал-таки имена авторов. Я говорил о Бюффоне, о Кювье, о Рикардо и т.д. и позволил этим именам фун­ кционировать неким весьма затруднительным двус­

мысленным образом. Так что на законном основании могли быть сформулированы двоякого рода возра­ жения — что и произошло. С одной стороны, мне сказали: Вы не описываете как следует ни Бюффона, ни совокупности его произведений, равно как и то, что Вы говорите о Марксе, до смешного недостаточ­ но по отношению к мысли Маркса. Эти возражения были, конечно, обоснованными; но я не думаю, что они были вполне уместными по отношению к тому, что я делал; поскольку проблема для меня состояла не в том, чтобы описать Бюффона или Маркса, и не в том, чтобы восстановить то, что они сказали или хо­ тели сказать,— я просто старался найти правила, по которым они произвели некоторое число понятий или теоретических ансамблей, которые можно встре­ тить в их текстах. Было высказано и другое возраже­ ние: Вы производите — говорили мне — чудовищ­ ные семейства, Вы сближаете имена столь противо­ положные, как имена Бюффона и Линнея, Вы стави­ те Кювье рядом с Дарвиным,— и все это вопреки очевиднейшей игре естественных родственных свя­ зей и сходств. И здесь опять же я не сказал бы, что возражение это кажется мне уместным, поскольку я никогда не пытался создать генеалогическую табли­ цу духовных индивидуальностей, я не хотел образо­ вать интеллектуальный дагерротип ученого или на­ туралиста XVII или XVIII веков; я не хотел сформи­ ровать никакого семейства: ни святого, ни порочно­ го; я просто искал — что является куда более скром­ ным делом — условия функционирования специфи­ ческих дискурсивных практик.

Зачем же было тогда — скажете вы мне — ис­ пользовать в Словах и eeuiftxимена авторов? Нужно было или не использовать ни одного из них, или же определить тот способ, каким Вы это делаете. Вот это возражение, как я полагаю, является вполне оправ­