А.Н. Бартко, Е.П. Михаловска-Карлова. Биомедицинская этика: теория, принципы и проблемы.
Синдрома Дауна121, а затем мы позволим умереть новорожденному с Синдромом Дауна.
Скользкий склон обсуждаться больше в Главе 8; а пока мы должны обратить внимание, что он часто используется, чтобы сохранить статус кво. Он может налагать бремя доказывания на тех, кто желает перемен, демонстрировать заранее, что никакого вреда не последует.
Вскрытие Карен Квинлан.
Пациенты в постоянном вегетативном состоянии могут, в конечном счете, помочь нам, узнать больше об анатомической основе человеческого сознания. Неврологи теперь убеждены, что сознание имеет два измерения или компонента: бодрствование (или активация) и понимание. На основании этого анализа, пациенты в постоянном вегетативном состоянии могут быть описаны как бодрствующие, но не сознающие.
В 1994, результаты вскрытия мозга Карен Квинлан были обнародованы; они показали обширное повреждение таламуса. Прежде думали, что бодрствование активизировалось рядом входных сигналов, переданных от ствола мозга и таламуса в кору. Модель повреждения в мозге Карен, однако, внушила, что таламус играет меньшую роль в активации, чем думали, и большую роль в понимании.
ГЛАВА 8. ПРОСЬБЫ О СМЕРТИ.
Эта глава обсуждает случаи Елизабет Боувиа и Ларри Макафи, двух человек с нетерминальными инвалидностями вследствие соматических нарушений, которые решили, что они не хотят больше жить.
121 Синдром Дауна [Down J. (Даун), английский врач, 1828-1896] – монголоидность черт лица; задержка умственного развития, сопровождающаяся различными аномалиями, обусловленных трисомией по 21-й паре хромосом в некоторых или во всех клетках. Проявляется замедленным ростом, плоским недоразвитым лицом с коротким носом, эпикантусом, маленькими круглыми ушами с выдающимся противозавитком, широкими руками и ногами и поперечными складками на ладонях.
Ч.2. Принципы и основные проблемы биомедицинской этики. 156
А.Н. Бартко, Е.П. Михаловска-Карлова. Биомедицинская этика: теория, принципы и проблемы.
8.1. История вопроса: перспективы в отношении самоубийст- ва.
8.1.1. Греция и Рим.
Древние Греки – или, по крайней мере, их аристократы – стремились не просто жить, но добиваться жизни, которая бы служила примером благородства, чести, высокого качества и красоты. Греки полагали, что "неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы ее прожить" и что "в действительности важным делом является не жить, но жить хорошо". Также они относились к смерти. А думали они, что философия даст им мудрость, чтобы подойти к смерти таким же образом как к жизни (слово философия означает "любовь к мудрости"). Платон увековечил Сократа как утверждающего, что "Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним – умиранием и смертью, и... для них из всех людей, смерть наименее тревожна. ... А если ты увидишь человека, которого близкая смерть огорчает, не свидетельствует ли это с достаточной убедительностью, что он любит не мудрость, а тело122".
Собственная смерть Сократа – одна из наиболее известных в истории: приговоренный к смерти за свои убеждения, Сократ мог бы сбежать из его любимых Афин, но взамен выбирает выпить яд, приготовленный из болиголова. В сцене его смерти, он беседует о природе смерти с его другом Кебетом. В этом обсуждении, Кебет утверждает, что это просто не бояться смерти, если верить в жизнь после смерти. Однако он сам полагает, что «расставшись с телом, душа уже нигде больше не существует, но гибнет и уничтожается в тот самый день, когда человек умирает»123. «Но что душа умершего продолжает существовать, – добавляет он, – и обладает известной способностью мыслить, – это…требует веских доказательств и обстоятельных разъяснений».124 Сократ отвечает, что душа может действительно быть бессмертной, но если она не бессмертна, тогда смерть является подобной сну, из которого никто никогда не пробуждается. Если смерть – сон, нет ничего, чтобы бояться в смерти, потому что не будет существовать никого, кто может чувствовать боль или обнаружить отсутствие жизни. (Много людей ответили бы Сократу, что как раз отсутствие сознательного я является тем, чего они боятся в смерти.)
Болиголов – яд, который действует (подобно никотину) уменьшая кровообращение в конечностях, создавая ощущение дистального онемения, и, в конечном счете, останавливая сердце. В течение абстрактной дискуссии Сократа и Кебета, болиголов воздействовал на Сократе, работал от его пальцев ног до его бедер. Когда обсуждение завершается, государственный отравитель находит, что бедра Сократа оцепенелые, и говорит, что Сократ умрет в течение минуты, когда яд достигнет сердца. Так как его друзья начинают
122Платон. Федон / /Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т.2. – М.: Мысль, 1993.- С.14,20.
123Платон. Федон. - С.21.
124Платон. Федон. - С.22.
Ч.2. Принципы и основные проблемы биомедицинской этики. 157
А.Н. Бартко, Е.П. Михаловска-Карлова. Биомедицинская этика: теория, принципы и проблемы.
кричать, Сократ говорит: "Успокойте себя и попытайтесь быть храбрыми!" Он умирает мгновениями позже. Платон – его любящий последователь, и автор этого рассказа – пишет: "Таков... был конец нашего друга, человека – мы вправе это сказать – самого лучшего из всех, кого нам довелось узнать на нашем веку, да и вообще самого разумного и самого справедливого".125
Столетиями позже, в древнем Риме, император Марк Аврелий и "философ раб" Эпиктет прославляли самоубийство как более храброе, чем недостойная жизнь от боли. Римские стоики выдвинули аргумент за открытую дверь: "Когда комната дымна, если только умеренно, я останусь; если имеется слишком много дыма, я уйду. Помните это, держите твердую руку на ней, дверь всегда открыта". (Аргумент за открытую дверь был возрожден в двадцатом столетии философом экзистенциалистом Жан-Полем Сартром, который подчеркнул, что выбор – даже выбор пребывания живым каждый день – неизбежен.) Сенека написал о старости: "Если она начинает ослаблять мой ум, если она уничтожает мои способности одну за другой, если она оставляет мне не жизнь, но существование, я покину гнилостное или шатающееся здание".
8.1.2. Иисус и Августин.
Согласно Новому завету, Иисус запрещал убийство и проповедовал пацифизм; но первичный центр его миссии – вопреки широко распространенному убеждению – не должен был передать мораль, чтобы жить, а скорее устанавливать новые духовные отношения с Богом. Его доминирующей проповедью, как это представлено в Евангелиях, является: раскаиваться в грехе, просить прощение у Бога, быть "рожденным снова", и быть готовым для начинающегося царства Бога, которое придет очень скоро. В Евангелие от Матфея он говорит своим ученикам: "…Есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем"126. Как пишет Аласдейр Макинтайр в его «Краткой истории этики»:
Парадокс христианской этики именно в том, что она всегда пыталась изобретать моральные нормы (кодекс) для общества в целом из деклараций, которые были адресованы индивидуумам или маленьким общинам, чтобы отделить себя от остальной части общества. Это верно в отношении и этики Иисуса и этики Св. Павла. И Иисус и Св. Павел проповедовали этику, изобретенную на короткий временной период прежде, чем Бог, наконец, открыл бы Мессианское царство, и история была бы приведена к ее завершению. Мы не можем, поэтому, ожидать найти в том, что они говорят основу для жизни в длящемся обществе.127
В отношении морали, тогда, некоторые ключевые идеи относительно организованной религии, сейчас называемой Христианством, были фактически сформулированы не Иисусом, а более поздними мыслителями. Некоторые из этих идей были разработаны в четвертом столетии Христианской эры (Н. Э),
125Платон. Федон. - С.80.
126Матфей 16: 26-28
127MacIntyre Alasdair. A Short History of Ethics. New York: Macmillan, 1966. – P. 116.
Ч.2. Принципы и основные проблемы биомедицинской этики. 158
А.Н. Бартко, Е.П. Михаловска-Карлова. Биомедицинская этика: теория, принципы и проблемы.
особенно Августином, осудившим самоубийство как "отвратительную и омерзительную греховность".
Библия не содержит никакого ясного запрещения самоубийства (фактически, она, кажется, освобождает от ответственности самоубийц Саула и Иуду), и Августин основывал его осуждение на шестой заповеди (Исход 20: 13): "Ты не должен убивать". Однако более точный перевод или еврейских или греческих слов был бы: "Ты не должен совершать противоправного убийства" – и
вэтом переводе, заповедь предлагает намного меньше руководства, потому что встает вопрос, какие убийства являются "противоправными", а какие – нет. (Только несколькими страницами после этих десяти заповедей, в Исходе 23: 23, Бог командует, чтобы Моисей вел израильтян на соседние племена типа Хеттов и не различает между убийством вражеских солдат и убийства гражданских жителей.)
Августин различает между частным убийством и убийством, которое вытекает из приказаний Всевышнего. Частное убийство, или убийство предпринятое "на основании собственной власти", никогда не является правильным; но согласно Августину, не все убийства являются частными. Бог может командовать убийством, и когда дело обстоит так, требуется полное подчинение. Такая команда может принимать две формы: она может исходить непосредственно от Бога (например, когда Бог командует, чтобы Авраам пожертвовал Иссаком) или она может требовать в соответствии со справедливым законом. В любой форме, человек, который совершает убийство, не совершает его на основании его собственной власти, но является лишь "инструментом", мечом в руке Бога, и, таким образом, морально не ответственен.
Эта аргументация лежит в основе допустимости смертной казни и убийства на войне: оба делаются людьми, которые действуют в соответствии с законом. Мирской (практичный) Амвросий уже сказал, что христиане могли убивать на войне, а Августин даже пошел дальше, освобождая от ответственности войну против еретиков. Фредерик Рассел в книге «Справедливая война
вСредние века (средневековье)» говорит, что благодаря Августину, "доктри-
ны Нового завета о любви и чистоте были примирены (приспособлены к) с дикостью Ветхого Завета, и пацифизм был побежден"128.
Августин, несомненно, не освобождал от ответственности убийство в самообороне, хотя современное Католическое нравственное богословие допускает его для людей, которые не способны к достижению "более высокого пути" самопожертвования.
Одна проблема с взглядом Августина состоит в том, что он не дает никакого объяснения тому, как он знает, что некоторые формы убийства предписаны Богом, а другие формы запрещены. Как мы знаем, что он не считает спорный вопрос решенным, когда он предполагает, что шестая заповедь запрещает самоубийство? В Протестантском христианстве (которое, конечно, возникло намного позже Августина), эта проблема становится даже более
128 Russell F. The Just War in the Middle Ages. – Cambridge, England: Cambridge University Press, 1975.
Ч.2. Принципы и основные проблемы биомедицинской этики. 159
А.Н. Бартко, Е.П. Михаловска-Карлова. Биомедицинская этика: теория, принципы и проблемы.
серьезной (важной), так как толкование Воли Божьей является более индивидуальным процессом.
Может казаться естественным, спросить, имеет ли реальное (фактическое) значение, что Иисус не говорил относительно самоубийства, или что аргумент Августина представляет трудности. Имеет ли какое-нибудь отношение все это к современному христианству? Разве не достаточно знать общий смысл учения Иисуса и взгляда современного христианства относительно самоубийства? Ответ, возможно нет.
Прежде всего, первоначальные (оригинальные) взгляды Иисуса открыты для различных толкований. К тому же, какими бы ни были его первоначальные (оригинальные) взгляды, они должны существенно отличаться от современных христианских доктрин, которые являются сложными и в большой степени изменяются. Кроме того, в свои почти 2000 лет, само христианство стало дезинтегрированным (раздробленным) на различные церкви, вероисповедания и секты; а его доктрины основательно толковались и переистолковывались. Хотя много христианских богословов и церковных руководителей сделали уверенные (самоуверенные) утверждения (притязания), они часто не соглашались друг с другом, и, кажется, нет никакого способа для нас узнать, кто из них – если таковые есть, – возможно, открыл истину.
В отношении прикладной этики, такие проблемы возрастают. Квакеры, меннониты и Амиш, например, всегда отвергали позицию Августина и придержались первоначальному пацифизму ранней церкви. Каким образом они знают, что Августин ошибался? Сегодня, некоторые благочестивые христиане поддерживают смертную казнь, но отвергают самоубийство. Каким образом они знают, что самоубийство является греховным, а убийство преступника – нет? Некоторые люди, конечно, просто верят, что "Воля Божья" – то, чему их учили. А некоторые к тому же верят, что сомнение в "Воле Божьей"
– богохульство, оскорбление Бога. Такой подход, однако, опасен – особенно в биомедицинской этике. Как Пол Бадхам пишет:
Как церковный историк, я превосходно сознаю, как христиане предыдущих столетий неистово обвиняли медицинские практики, которые сегодня никакой христианин не помышляет подвергать сомнению. В течение столетий христиане запрещали предоставление лекарства, врачебную практику хирургии, изучение анатомии, или анатомирование трупов для медицинского исследования. Позже прак-
тика сначала инокуляции129, а затем вакцинации130 столкнулась с жестоким теологическим осуждением, как и первоначальное использование хинина против малярии. Введение анестезии, и, прежде всего использование хлороформа при родах, понималось как прямое оспаривание божественного указа, что "в болезни будешь рождать детей" (Бытие 3: 16), и, следовательно, было насильственно осуждено с
кафедр проповедниками повсюду в Англии и США"131.
129Инокуляция – внесение в организм возбудителя болезни или любого другого антигенного материала.
130Вакцинация – 1. Иммунизация вирусом коровьей оспы как средство выработки иммунитета против натуральной оспы. 2. Инъекция убитой культуры специфического микроба как средство профилактики или лечения болезни, вызванной этим микроорганизмом.
131Badham P. Christian Beliefs and the Ethics of In-Vitro Fertilization and Abortion. In: Bioethics News, vol. 6, no. 2, January 1987, p. 8.
Ч.2. Принципы и основные проблемы биомедицинской этики. 160