Право на неприкосновенность.

Неприкосновенность в разных ее проявлениях: физическая, психическая, неприкосновенность жилища, частной жизни, охрана личной, семейной тайны, тайна почтовых, телеграфных и иных отправлений и т.д.

Это право описывает некую минимальную сферу неприкосновенности, которая считается жизненно важной для человека, которая должна быть защищена в силу необходимости защиты достоинства человека. Эта неприкосновенность рассматривается в качестве базового принципа, который напрямую, вполне отчетливо применим к личной свободе косвенно к другим благ, которые человек может считать защищенными от какого-либо постороннего вмешательства.

Эти одновременно права и свободы, речь идет о свободе от вмешательства. Неприкосновенность – это право на свободу. Можно при желании заняться лингвистическим анализом, сопоставлением понятий право и свобода, хотя с юридической точки зрения особого смысла в этом нет. право на свободу и личную неприкосновенность означает защиту от любого вмешательства и право действовать так как считает нужным сам человек.

Ограничение этого общего права возможно и можно сказать, что все регулирование сводится к описанию тех случаев, тех оснований, при которых это общее право может быть ограничено. Также как и достоинство личности, это право неприкосновенности очень сложно описать содержательно. Как можно описать правомочия человека по праву на неприкосновенность, только негативным способом, т.е. запретив любые воздействия, кроме тех, которые допустимы в соответствии с правовыми нормами. Эти правые нормы описывают пределы, границы права, но само право внутри этих границ остается априори существующим набором правомочий, которые ни в каких актах не закрепляются, не описываются, а регламентируются в качестве общих постулатов о том, что человек может действовать совершенно свободно, если ему это не запрещено.

Это очень существенно с точки зрения соотношения гражданско-правового регулирования и конституционно-правового. Цивилисты полагают, что многие личные права должны рассматриваться как неимущественные, но регулируемые гражданским законодательством. Для этого у них есть правовое основание в виде ст. 150 ГК, которая относит честь, достоинство, жизнь, здоровье и свободу к неким неимущественным блага, которые представляют некий объект гражданско-правовой защиты. Вопрос относительно пределов регулирования ГК: кафедра ГП, с который Белов не может согласиться, доказывает, что гражданское законодательство регулирует отношения, связанные с реализацией свободы личности. Урегулировать право на свободу невозможно, оно не описывается, его невозможно разложить на правомочия, это невозможно сделать ни в конституционном, ни в гражданском праве. Механизмы реализации ГК не устанавливает, поэтому претензии по поводу, что при реализации права между частными лицами возникают некие гражданские неимущественные отношения – это явное преувеличение. ГЗ регулирует во определенной части отношения по поводу этих личных нематериальных благ посредством установления гражданско-правовой ответственности за их нарушение. Если один человек посягает на свободу другого, то он будет нести не только публично-правовую ответственность, но и гражданско-правовую в виде возмещения вреда, причиненного этими действиями. Общее право с регулятивной точки зрения остается нерегламентированной ни в одной, ни в другой отрасли, но с точки зрения охраны оно защищается и уголовным и гражданским, отчасти административным правом и т.д.

В отношении неприкосновенности личности в современной доктрине и на практике сформировалось представление о неких условиях, которые должны выполняться для того, чтобы ограничения прав были правомерными. Нет смысла специального говорить о том, какие ограничения, какое вмешательство в право должно осуществляться на основании закона. Это следует из общей нормы ст. 55 КРФ и применительно к данному праву не нуждается в конкретизации.

Мы должны отметить, как именно закон может определять условия вмешательства.

Первое - такое вмешательство может осуществляться только государственными органами и их ДЛ. Речь идет о реализации принудительной власти государства. Государство обладает монополией на принуждение. В данном случае, речь идет о реализации этой монополии. Применение принудительных средств возможно только государством, так как государство в своей деятельности выражает публичные интересы, общесоциальные, которые в столкновении с частными могут иметь приоритет. В случае столкновения частных интересов никакого приоритета заранее установлено быть не может. В случае столкновения публичных и частных интересов допускается ущемление частных интересов публичными. Если государство действует для общественной пользы, если государство действует для защиты прав и законных интересов других людей, то такое государство получает легитимное основание для применения принудительных мер, которые могут реализовываться только ДЛ государства.

Большой вопрос: может ли государство передать частным лицам функции по применению принудительных мер. В реальности государство передает, сохраняя над этим контроль, ограничивая пределы, определяя условия и основания. В нашем законодательстве примерами могут быт наделение в некоторых исключительных случаях правами органов дознания капитанов морских или воздушных судов, которые не являются ДЛ гос органов, но из обстановки, которая складывается на корабле, находящемся в плавании, вытекает, что ему должно быть предоставлено право на реализацию мер принуждения.

За рубежом есть иные примеры: вопрос о возможности создания частных тюрем. В США такие существуют несколько десятков лет. Были попытки оспаривать в судах существование таких тюрем как таковых, но в большинстве случаев, суды не видели ничего такого в делегировании таких полномочий.

В 2009 г. Верховный суд Израиля посчитал, что в принципе существование частных тюрем нарушает конституционные принципы. Он нашел целый набор доводов в пользу того, что человек должен смириться с ограничением его прав с помощью принудительных мер со стороны государства, но он может не принимать эти меры, если они реализуются частной организацией, а не государственным органом.

Второе - действовать органы государственной власти могут ограничивать право только в тех случаях, когда это является необходимым. Когда соблюдаются общие критерии ограничения прав: обоснованность, необходимость, соразмерность. Это справедливо и по отношению к законодателю, который законом должен определять условия и пределы ограничения прав и правоприменителю. Здесь не должно быть ситуации, которая у нас часто возникает, когда органы, применяющие закон, не соизмеряют свои действия с целями, которые могут считаться конституционно допустимыми. Они считают, что если закон уполномочил, то они могут применять эти меры по своему усмотрению. Это не согласуется с конституционными условиями ограничения прав и правоприменители должны взвешивать и оценивать насколько необходимо и соразмерно применение тех или иных ограничительных мер в конкретных случаях. Основания, которые могут послужить юр поводом для применения принудительных мер, должны быть связаны с конституционными ценностями, которые подлежат защите и могут быть основанием для ограничения прав. Ими могут быть все те ценности, которые перечислены в ч. 3 ст. 55 КФ: оборона страны, защита государства, защита охраняемых законом интересов других лиц т.д.

Третье условие – это соблюдение процедуры. Это двоякое требование. С одной стороны оно формализует пределы, условия, основания ограничения. С этой точки зрения процедура становится механизмом ограничения. Но процедура также должна служить гарантией. Любые гарантии могут делиться на материальные и процедурные. В последнем из условий речь идет о процедурной гарантии защиты права. Процедура гарантирует для лица возможность донести до ДЛ свои соображения, попытаться оспорить применение к нему мер как необоснованных, попытаться представить доказательства в свою защиту и т.д. Эти условия возможны только если соблюдается установленная законом процедура применения принудительных мер. В законе должны быть установлены правовые формы, в рамках которых осуществляется проведение ограничений прав. В нашем законодательстве можно говорить о таких процедурных формах в виде:

1. Возбуждения дела (об административном правонарушении – административное расследование, об уголовном преступлении – проведение дознания и предварительного следствия).

2. ОРД, которая регламентируется законом, но по-другому, нежели процессуальная деятельность в рамках возбужденного дела, но точно также как и возбужденное дело может быть основанием для применения принудительных мер.

Переделы принудительных дел различаются. В рамках ОРД нельзя арестовать человека, заключить его под стражу, но можно, например, нарушить неприкосновенность тайны переписки.

В отношении защиты свободы и неприкосновенности личности: механизмы, которые устанавливаются законодателем, могут быть разделены на 3 основные группы:

1. Сформировалась в Великобритании – Habeas corpus – это вид судебного приказа и основанный на этом судебной приказе институт проверки законности и обоснованности заключения под стражу. Это характерно для вестминстерской системы организации власти. Для Великобритании, ее бывших колоний, которые в основном заимствовали процедуру Habeas corpus как универсальный институт защиты права.

2. Процедура Amparo – это разновидность определенного судебного контроля. Amparo и Habeas corpus едины. Их объединяет то, что они инициируются самим задержанным. Т.е. только человек, к которому применены санкции может требовать судебного контроля. Причем в рамках Habeas corpus речь идет о соблюдении законодательной процедуру, а в рамках процедуры Amparo, которая является смесью Habeas Corpus и конституционно жалобы. Так как при жалобе Amparo предполагается возможность защиты конституционного права. Наша правовая система предполагает сначала оценку правомерности действий с точки зрения закона, а только потом можно обжаловать конституционность закона. Обжаловать неконституционность действий в нашем правопорядке не допускается. Процедура Amparo – это возможность апеллировать напрямую к защите конституционного права, если оно нарушено конкретными решениями правоприменительных органов.

3. Судебные санкции, которые как раз в нашей стране в рамках производства в частности по уголовным делам применяется. Наиболее ярко сконструирована в процессуальном законодательстве Франции. Идея заключается в том, что не само лицо, к которому применены меры, а заранее до применения мер, полицейские органы должны обратить в суд за разрешением (санкцией). Суд оценивает основания применения мер, насколько это будет обоснованным и необходимым, будет соответствовать закону и т.д.

Применительно к процедуре Habeas corpus можно отметить, что ее применение рассматривается как универсальный принцип. В США эта процедура вообще рассматривалась как неограниченная (но борьба с терроризмом была оценена как повод для ограничения). В американском законодательстве появились спорные положения. Одна из поправок к Конституции США как раз при определенном прочтении (5 и 14) запрещает применение каких-либо вмешательств в неприкосновенность без надлежащей правовой процедуры, которая трактуется широко. Применительно к гарантиям Habeas corpus та же самая процедура рассматривается в качестве конституционной основы для защиты прав (что он хотел этим сказать?). Законодатель в некоторых ситуациях стремясь защитить некую полицейскую и политическую необходимость пытается ограничить действия процедуры Habeas corpus. Недавний пример – 2008 г., когда Верховный суд признал неконституционными положения закона о военных комиссиях, позволявший действовать им без ограничений, предусмотренных процедурой Habeas corpus. В этом решении верховный суд подчеркивает универсальность и неограниченность процедуры Habeas corpus. Это значить, что процедура предполагает только суд контроль. Здесь нет оценки оснований для применения мер. Но контроль должен быть – это признак правового государства, это обязательный элемент системы гарантий.

Что же касается судебных санкций, то во французском варианте существует институт следственных судей. У нас полномочия судей в какой-то части похожи на полномочия следственных судей во Франции, где в 2009 г. Саркози предлагал упразднить институт следственных судей, несмотря на то, что это традиционная французская система обеспечения неприкосновенности личности. Следственный судья – это специальное ДЛ, которое с одной стороны имеет статус судью, а с другой стороны, занимается не расследованием дел (не судебным следствием, он не рассматривает дело по существу). Его деятельность ограничивается дачей санкции на применение принудительных мер. Он оценивает обоснованность мер. Это форма предварительного контроля и принципиально важно то, что функции следственного суда и суда, рассматривающего дело, на этом этапе разграничены. Один и тот же судья не может сначала дать санкцию на арест, оценив, насколько обоснованы подозрения в совершении преступления, а замет по тому же самому делу рассматривать все обстоятельства дела в совокупности и принимать решение по существу. В этом случае, предполагается некая его предвзятость, так как он уже принимал решение в рамках этого дела.

Наш правопорядок эти ограничения не вводит. Хотя, наверное, определенная логика в институте следственных судей есть. При этом, сама процедура на стадии, где фигурирует следственный судья, носит розыскной (инквизиционный) характер. Ограничена состязательность.