Юридические свойства Конституции.

Это вопрос существенный с точки зрения определенного понимания К. как таковой и ее места в правовой системе. Среди юридических свойств К. обычно выделяют два основных:

- верховенство

- прямое действие.

Они вызывают разного рода споры, дискуссии как в судебных инстанциях, так и в доктрине разные ученые по-разному предполагают определять содержание этих свойств, закрепленных самой К. в ст. 15.

Верховенство – прошу вас не отождествлять верховенство с высшей юридической силой. Высшая юридическая сила – характеристика, которая дается какому-то НПА в определенной иерархии НПА, это именно характеристика силы одного акта по сравнению с другим. Верховенство предполагает, что речь идет не об определенной позиции в системе НПА, а о принципиально ином положении, которое можно, скорее всего, охарактеризовать как положение вне иерархии, системы НПА, вот К. как раз находится вне иерархии, потому что она сама устанавливает эту иерархию, и было бы странно, если бы она непосредственно определяла свое место в иерархии и одновременно выступала бы в двух ипостасях. Ну, наверное, такую условность можно было бы допускать, но, тем не менее, К. – особого рода НПА. Возможно, от других преподавателей (например, с кафедры теории государства и права), вы услышите иной подход и услышите обоснование, что К. – это основной закон, который мало чем отличается от иных законов, и является законом. Это принципиально неправильно, с точки зрения конституционно-правовой теории и точки зрения того, как, например, к этому вопросу подошел в своей практике КС РФ. Речь идет о специальных свойствах, выявленных КС РФ в Конституции. Таких свойств, которые не характерны для других актов, в том числе законов, которые ставят К. особняком и выделяют ее в самостоятельную разновидность нормативных актов. Это было постановление КС РФ 2003 года, посвященное 261 ст. ГПК, в ней шла речь о возможности обжалования конституции или устава субъекта РФ в суд общей юрисдикции. И КС РФ обосновал подход, что это не допустимо. Сам по себе вопрос может вызывать самостоятельный интерес, но нам важны сами выводы КС РФ, а именно речь идет о том, что КС РФ обосновал, вывел, привел ряд аргументов в пользу того, что Конституции и Уставы субъекта не должны рассматриваться как разновидность всех прочих обычных нормативных актов субъекта РФ. В частности КС РФ сделал вывод о том, что эти акты имеют особый учредительный характер, они поставлены вне иерархии НПА и в каком-то смысле ее определяют, кроме того, они обладают особым положением среди прочих нормативных актов по предмету своего регулирования и по механизму изменения. Эти выводы сделаны были применительно к региональным конституциям, но многие выводы могут переноситься и на федеральную конституцию. Она должна восприниматься как особый нормативный акт, стоящий особняком среди прочих НА РФ. Поэтому Конституцию нельзя называть законом. В Советское время ее, конечно, называли законом. Про конституции союзных республик принято было говорить, что это К. (основной закон), но это было обосновано советской теорией, которая в настоящее время в этой части уже не очень актуальна. Еще одним доводом могла служить ссылка на опыт ФРГ, где тоже основным законом принято называть К., но с точки зрения юр свойств, которые выделяет КС ФРГ, она опять стоит особняком и не может считаться разновидностью законов.

Прямое действие Конституции – это применение К. в отсутствие конкретизирующих ее положение НА. Опять же, сравнивая с советским опытом, советские К. не имели прямого действия. Они действовали только в той части, где был механизм их реализации, в той части, в которой они были конкретизированы действующим законодательством. И некоторые права, гарантированные К., они по нескольку лет оставались нереализуемыми, именно потому что отсутствовал законодательно-установленный механизм их реализации. В отношении действующей К. такого допускать нельзя, и в нашей новейшей конституционной практике есть примеры – самый яркий пример это пример с альтернативной гражданской службой, которая почти 10 лет после принятия К. не была обеспечена никакими нормами, определяющими порядок и механизм реализации, но при этом суды признавали это право за гражданами и отказывались привлекать к ответственности тех, кого пытались привлечь за попытку реализовать конституционное право на замену военной службы альтернативной гражданской службой. По поводу прямого действия между высшими судебными инстанциями РФ возник спор, который, наверное, отчасти имеет отношение именно к принципу прямого действия К., отчасти касается вопросов распределения компетенции между КС РФ и судами общей юрисдикции. Но суды общей юрисдикции в этом случае ссылались именно на прямое действие К., поэтому дабы не быть введенными в заблуждение, вы должны понимать, что прямое действие К. не означает одновременно возможность ее применения при наличии конкретизирующих положений напрямую любым правоприменительным органом. Не может суд районный решить, что закон не соответствует К. и отказаться применять закон. Он обязан применять закон до тех пор, пока нет решения КС о признании закона несоответствующим К. Если суд считает, что закон противоречит К., он может обратиться в КС РФ с запросом, и решение КС разрешит его сомнения. Если же он этого не делает, то он обязан применить закон, именно потому что существуют (мы с вами говорили об этом) некие презумпции соответствия акта меньшей юр силы акту большей юр силы. Если речь идет о законе, то он должен априори трактоваться, восприниматься, как акт соответствующий конституционным положениям до тех пор, пока КС не будет установлено иное. Если же говорить о судебной охране, то решения судов общей юрисдикции они в нашей системе конституционной охраны не связаны с непосредственным применением конституционного текста, и поэтому суды не могут позволить себе откладывать в сторону закон и применять К. напрямую. Соответственно прямое действие ограничивается исключительно теми ситуациями, когда конкретизация положений К. отсутствует.

Правовая охрана Конституции

Раз уж мы заговорили о конституционной охране, я должен обратить ваше внимание на вопрос, к которому мы с вами вернемся уже во 2 семестре, когда будем говорить о разных формах судебной охраны К. Понятие конституционной охраны довольно ёмкое, в него входят разные способы конституционной охраны, институции, но нас в данном случае интересует третий способ, третья часть конституционной охраны из числа здесь перечисленных – та, которая касается проверки, оценки соответствия К. законодательных актов. Она может носить несудебный характер, и в этом случае оценка производится до издания закона (предварительный нормоконтроль). Этот предварительный нормоконтроль осуществляется иногда по инициативе самого органа, осуществляющего нормоконтроль, и решения, что наиболее принципиально, не обязательны и не связывают законодателя. Они служат чем-то вроде экспертного мнения по поводу законопроекта. А вот судебный конституционный нормоконтроль может носить характер централизованного либо децентрализованного. Исторически первым появился децентрализованный конституционный контроль, который осуществляется судами в США, где любой суд может применять К. напрямую, посчитав, что закон, который ему следовало бы применить, К. не соответствует, а поэтому не подлежит применению. Это так называемая традиционная или американская или децентрализованная модель конституционного контроля. В нашей стране была адаптирована другая европейская или австро-германская модель конституционного контроля, в рамках которой решение вопроса о конституционности остается исключительной компетенции КС – единственного суда во всей судебной системе, имеющего право принимать решения о не конституционности правовых актов. Соответственно, т.к. у нас модель специализированного суда, то суды общей юрисдикции из числа субъектов конституционного контроля исключены.