3.3.4. Характеристика усадебного дома в романе в стихах «Евгений Онегин»

В результате существовавшего в те времена домашнего воспитания и условий жизни Онегин вырастает человеком умным, но равнодушным к людям. Его взаимоотношения с обществом можно сравнить с поведением Алеко: герои не удовлетворены той средой, в которой находятся, они пытаются простроить свое пространство, они в вечном поиске, но вечно «чужие» для всех. Однако не только городской петербургский дом не дает возможности герою понять себя, ощутить свое родство, свои «корни».

Оказавшись в деревне, на природе, вдали от света, Онегин испытывает ту же скуку, хотя здесь «нет ни улиц, ни дворцов, / Ни карт, ни балов, ни стихов…

Два дня ему казались новы

Уединенные поля,

Прохлада сумрачной дубровы,

Журчанье тихого ручья;

На третий роща, холм и поле

Его не занимали боле…[29, С. 43].

И здесь, в деревенской тишине, которую сам поэт вспоминает не иначе как «счастливейшие дни», Онегин не находит себя. Ничему здесь не откликается его душа, его не привлекают соседи-помещики и их разговоры «о сенокосе, о вине, /О псарне, о своей родне».

Перед нами одна из поведенческих моделей человека, не просто потерявшего дом, а не имеющего с самого начала формирования его личности понятия о нем, жившего в пространстве «чужого» дома. Вот почему дом дяди для него так же пуст и чужд, как и его петербургский. И хотя он стремится к каким-то реформациям («ярем он барщины старинной оброком легким заменил, и раб судьбу благословил»), все же не находит себе места и в этом «прелестном уголке».

Вторая глава романа в стихах вводит читателя в пространство усадебного дома. В. Непомнящий отмечал особенность двуязычного эпиграфа ко второй главе: «O rus!» («О Русь!»). Эти слова из Горация могли быть переведены и как Русь, и как деревня, что наводило читателя на определенные аналогии. Но известные строки «O rus! quand(o) ego t(e) aspiciam!» («О деревня! Когда я увижу тебя!») [40, С. 561] только подчеркивали, на наш взгляд, особенность обстановки, которая стала окружать героя романа. «Этот мостик из двух сходных по звучанию, разных по значению и равно коротеньких жердочек-слов … столь же соединяет, сколь и разъединяет две главы, как два мира» [150, С. 111].

Именно в последующих главах и можно увидеть это единство противоречий на примере отношения к жизни и к людям петербуржца Онегина и уездной барышни Татьяны. Обратим внимание на то, как выглядит деревенский усадебный дом Онегина. Расположение подобных домов, конечно же, было хорошо известно поэту:

Господский дом уединенный,

Горой от ветров огражденный,

Стоял над речкою. Вдали

Пред ним пестрели и цвели

Луга и нивы золотые,

Мелькали сёлы; здесь и там

Стада бродили по лугам,

И сени расширял густые

Огромный, запущенный сад… [29, С. 42].

Дом над речкой, луга, огромный тенистый сад – все это были непременные атрибуты дворянской усадьбы, которые могли встретиться в любом романе того времени. Барский дом был виден издалека, из его окон открывались далекие пейзажи. Главной особенностью постройки домов-усадеб было их органичное включение в окружающую природу. Как правило, дом ставился не на ровном месте и не на вершине холма, а таким образом, что с одной стороны он казался стоящим на ровном месте, а с другой – открывался вид на скат холма, спуск к реке или озеру, на далекие горизонты. Эту же картину видит Татьяна, когда она оказывается в поместье Онегина:

С холма господский видит дом,

Селенье, рощу под холмом

И сад над светлою рекою [29, С. 41].

Вместе с тем, жизнь на лоне природы позволяла и самим быть ближе к ней, не заботясь особенно о прихотях моды или каких-то других проблемах, которые были знакомы жителям города. Эту простоту жизни в деревне Пушкин подчеркивает пусть несколько шутливо («Нигде ни пятнышка чернил»), но в то же время отмечая незатейливость и спокойствие:

Все было просто: пол дубовый,

Два шкафа, стол, диван пуховый… [29, С. 41].

Характерно, что свою любимую героиню Пушкин показывает на фоне усадебного деревенского дома. Ее задумчивость, мечтательность выделяли Татьяну среди других членов семьи, Пушкин пишет, что она

В семье своей родной

Казалась девочкой чужой [29, С. 42].

Как и в поэме «Братья-разбойники», здесь появляется противопоставление: «родной» – «чужой», однако не забудем о слове «казалась». По первому впечатлению героиня, может быть, и отличалась от своих родных, но дальнейшее описание уклада семьи, их взаимоотношения исключают какую бы то ни было враждебность и отсутствие родственных корней и связей. Здесь мы видим близкие, теплые отношения между членами семьи, заботливое отношение друг к другу. Пушкин достаточно подробно останавливается на характеристике Дома-усадьбы Лариных, подчеркивая их истинно русский патриархальный уклад жизни:

Они хранили в жизни мирной

Привычки милой старины;

У них на масленице жирной

Водились русские блины;

Два раза в год они говели;

Любили круглые качели,

Подблюдны песни, хоровод;

В день Троицын, когда народ,

Зевая, слушает молебен,

Умильно на пучок зари

Они роняли слезки три;

Им квас как воздух был потребен,

И за столом у них гостям

Носили блюды по чинам [29, С. 47].

Каждая из этих строк подчеркивает, что Ларины – «простая русская семья». Особенно просматриваются признаки традиционности в укладе их быта, основывающиеся на христианском отношении к жизни, которое автор подчеркивает. Ларины «говели», то есть постились, дважды в год (на Рождество и Пасху), посещали церковные службы, подготавливаясь к исповеди и причастию в установленные сроки. Именно жизнь по христианским законам определяла добрые отношения с соседями:

Под вечер иногда сходилась

Соседей добрая семья,

Нецеремонные друзья,

И потужить, и позлословить,

И посмеяться кой о чем [29, С. 46].

При этом христианские традиции тесно переплетались с народными традициями, восходящими к древним языческим культам: «подблюдны песни, хоровод»; «Умильно на пучок зари / Они роняли слезки три…». Заря или зоря – вид травы, которой в народе приписывалось целебное свойство. Обычай «плакать на цветы» мог быть связан и с желанием отвратить засуху, и с обрядом замаливания грехов. Количество веточек в пучке должно было соответствовать числу замаливаемых грехов, на каждый следовало уронить по слезинке. Соблюдались в семье Лариных во всей полноте и другие обряды, как видно из описания празднования святочной недели.

Пушкину важно было подчеркнуть, что дом Лариных во многом соответствует традиционному русскому Дому. Именно поэтому «им квас как воздух был потребен…». Квас, принадлежность русской допетровской кухни, считался напитком национальным и простонародным. Еще В. Тредиаковский писал о том, что «в праздник пиво пьет, а квас всегда» [36, С. 116].

Отличительной особенностью русской кухни были мучные изделия, в том числе блины, которыми зачастую и завтракали, и обедали. И уж, конечно, на масленицу блины приготовлялись по-особенному. Эту же черту подмечает Пушкин, описывая домашний уклад Лариных и все укоренившиеся привычки «милой старины», одной из которых было то, что «У них на масленице жирной / Водились русские блины…».

Ларины во всем придерживались старины, в их Доме во время приема гостей «носили блюда по чинам». Этот обычай предполагал такой порядок: слуги обносят вначале знатных гостей, предлагая им кушанья в соответствии с их положением. При таком порядке малочиновные гости видели перед собой почти пустые блюда, а дорогими винами их вообще иногда обносили.

Подчеркивая простой христианский образ жизни Лариных, Пушкин показывает это семейство и в радости, и в горе. Это видно в описании смерти Ларина, отца Татьяны, при этом сцена прощания с Лариным является полной противоположностью сцене смерти дяди Онегина.

Ларин: Он умер в час перед обедом, Оплаканный своим соседом, Детьми и верною женой Чистосердечней, чем иной. Он был простой и добрый барин [29,С. 47].

Дядя Онегина: Нашел он полон двор услуги; К покойнику со всех сторон Съезжались недруги и други, Охотники до похорон. Покойника похоронили. Попы и гости ели, пили И после важно разошлись [29, С. 27].

Похороны Ларина, «простого и доброго» барина, происходили в соответствии с христианскими традициями, его оплакивали родственники, друзья. У этого героя есть имя и, видимо, сохранится память о нем. Не случайно Пушкин, характеризуя его, употребляет эпитеты «простой» и «добрый». Рассматривая значение слова «добрый», можем отметить, что словарь дает несколько толкований его, каждое из которых может быть отнесено к Ларину:

1. Делающий добро другим, отзывчивый, а также выражающий эти качества.

2. Несущий добро, благоприятный.

3. Основанный на благожелательном отношении к людям.

4. Дружески близкий, милый.

5. Очень хороший, отличный.

6. Безукоризненный, честный.

В. Набоков отметил значение фамилии этого героя: «…я полагаю, что пушкинский выбор имени Ларин для этого помещика-домоседа мог быть подсказан сходством с «ларами», порождая ощущение дремотного старосветского существования под покровительством мирных богов домашнего очага» [148, С. 305].

При этом полной противоположностью такой характеристике выглядит другой герой, которого автор, видимо, тоже не случайно оставил безымянным «дядей» или «покойником». С ним проститься пришли не только друзья, но и недруги, но самое главное – возле него не было Семьи, самых близких и родных людей, оплакивающих утрату, кроме единственного наследника – Онегина. Главное, с чем связана смерть любого – это забвение:

Так! Равнодушное забвенье

За гробом ожидает нас.

Врагов, друзей, любовниц глас

Вдруг молкнет…[29, С. 143].

Сам факт смерти Пушкин в случае, например, с Ленским, сравнивает с опустевшим домом:

Теперь, как в доме опустелом,

Все в нем и тихо и темно;

Замолкло навсегда оно.

Закрыты ставни, окны мелом

Забелены. Хозяйки нет

А где, Бог весть. Пропал и след [29, С. 131].

Однако забвение для дяди Онегина наступает сразу же после похорон, в отличие от той памяти, которую оставил после себя «простой и добрый барин» Ларин. Исследователи творчества Пушкина отмечали его отношение к смерти, при этом подчеркивая: «Вперед, и это типично для Пушкина, выдвигается противопоставление жизни, построенное в соответствии с некоторым должным и достойным человека порядком, и жизни, построенной на ложных и лживых основаниях» [132, С. 118].

Быт, патриархальный уклад семьи Лариных рассмотрен нами не случайно. Каждая строфа этого описания помогает лучше понять характер Татьяны, ее своеобразие и особое умение быть «своей» в любой обстановке, вернее сказать, она каждую обстановку делает «своей». Именно она первая увидела сущность характера Онегина:

В глуши, в деревне все вам скучно,

А мы… ничем мы не блестим,

Хоть вам и рады простодушно [29, С. 66].

Появление Онегина, блестящего петербургского франта, вызывает ощущение чего-то праздничного, но искусственного, неживого, «чужого». В то время как для Татьяны характерны простота души, искренность, богатый духовный мир, те естественные чувства, которые даны природой, а не приобретены через надуманные правила поведения. Как говорит в «Романе в письмах» одна из героинь: «…способы нравиться в мужчине зависят от моды, от минутного мнения…, а в женщинах – они основаны на чувстве и природе, которые вечны» [34, 8, С.48].

Здесь, в романе, понимание жизни, отношений между людьми дается через мироощущения Онегина и Татьяны. И все, что связано с Татьяной, говорит о «природе» и «чувстве». Но совсем по-другому выглядит поведение Онегина, его поступки, порой благородные, порой откровенно непонятные. В этом проявляется его отторженность или несоотнесенность со всем миром дома-усадьбы. У него свои, другие ценностные категории.

Вот Онегин и Ленский обмениваются впечатлениями об обществе:

… В субботу. Оленька и мать

Велели звать, и нет причины

Тебе на зов не приезжать. –

«Но куча будет там народу

И всякого такого сброду…»

– И, никого, уверен я!

Кто будет там? Своя семья… [29, С. 94].

Для Ленского все гости Лариных – приятные люди, он их воспринимает почти как одну семью, в отличие от Онегина, для которого собравшиеся в доме Лариных гости – куча народу. Уже дальше, в следующей главе, Пушкин рисует яркую картину проведения праздника в доме Лариных:

С утра дом Лариных гостями

Весь полон; целыми семьями

Соседи съехались в возках,

В кибитках, в бричках и в санях [29, С. 108].

Конечно, среди этих гостей есть разные люди, во многом несовершенные, есть даже не очень приятные, не случайно некоторые из них имеют говорящие или явно литературные фамилии, но все они для Лариных – добрые соседи, Онегин же видит в них только «всякий сброд».

Трагедия героя заключается в том, что он не находит себя в русской деревне, в усадебном доме. Он здесь скучает, он сам себя обрекает на отторжение. Возможно, это его поведение обусловлено еще пустотой жизни в его городском Доме, а возможно, он просто не способен увидеть все богатство мира, большие и главные картины русской жизни, окружающие его. Онегин отстраняется и духовно, и физически от той жизни, которой живут Ларины и их гости; это проявляется в той фразе, которой он характеризует гостеприимство Лариных в разговоре с Ленским:

– Ну что ж, Онегин? Ты зеваешь. –

«Привычка, Ленской». – Но скучаешь

Ты как-то больше. – «Нет, равно.

Однако в поле уж темно;

Скорей! Пошел, пошел, Андрюшка!

Какие глупые места!

А кстати: Ларина проста,

Но очень милая старушка;

Боюсь: брусничная вода

Мне не наделала б вреда [29, С. 52–53].

Последняя его фраза особенно характеризует отчужденность Онегина от «своего», здесь, в пространстве дома-усадьбы Лариных, он «чужой» еще и потому, что не понимает вкуса и значения напитков, приготовленных натурально. Можно отметить, что Онегин уже придерживается другой, европеизированной, модели питания, где нет места исконно русским рецептам и продуктам. Брусничная вода как напиток была достаточно распространена тогда в России, а в кулинарных книгах приводились рецепты ее приготовления. Вот один из них: «Как брусничную воду делать. Взять четверик брусники, из которого половину положить в горшок, поставить в печь на ночь, чтобы парилась, на другой день, вынув из печи, протереть сквозь сито, положить в бочонок; а на другую половину четверика, которая не парена, налить три ведра воды, и дать стоять на погребу; из чего чрез двенадцать дней будет брусничная вода» [132, С. 611]. Это отмечает в своих комментариях и В. Набоков: «Онегин опасается, как бы ему не пошла во вред брусничная вода госпожи Лариной: желудку, привычному к городской кухне, непросто справиться с деревенскими напитками. В деревнях бруснику использовали часто и много: и ягоду, и листья, которые заваривали … Уже в шестнадцатом веке «Домострой», рукописный свод наставлений по ведению домашнего хозяйства, упоминает «воды брусничные» в числе того, что должно непременно находиться в погребе у хорошего хозяина» [148, С. 322–323].

Деревенский образ жизни позволяет увидеть каждого человека и каждую семью. Именно семейное «гнездо», усадебный дом являлись средоточием хозяйственной и нравственной деятельности, смыслом существования всех ее членов.

В семье Лариных большую роль в ведении дома играла хозяйка, мать семейства. Она умело управлялась со всем, что связано с жизнью семьи, следила за соблюдением религиозных обрядов, солила на зиму грибы, варила варенье. Она гостеприимна, умеет принять и угостить соседей, под ее началом готовят и накрывают стол праздничный и стол для вечернего и утреннего чая. Описание праздничного стола в доме Лариных позволяет увидеть, насколько русская кухня восприняла все, что было привнесено извне, сохранив при этом и свое, родное, например, здесь гостям наравне с брусничной водой готовят бланманже. Однако необходимо отметить и то, что бланманже, или желе из миндального молока, свидетельствует и о том, что набор угощений на столе у Лариных подчеркивает относительную скудность их средств.

Даже Онегину понравилась хозяйка дома Лариных, она ему показалась «простой, но очень милой старушкой». Что скрывается за словом «простая» – нецеремонная, бедная или не очень образованная? Видимо, отчасти все эти значения каким-то образом относятся к матери Татьяны. «Простым и добрым барином» характеризуется и отец Татьяны. Да и саму героиню поэт несколько раз назовет «простой»:

«…девочкой несмелой, / Влюбленной, бедной и простой…»,

………………………………

«…Простая дева, /С мечтами, сердцем прежних дней…».

Слово «простой» в русском толковом словаре имеет несколько значений, в том числе такие, как «безыскусственный», «незамысловатый», «простодушный», «нецеремонный», «прямой», «открытый», «откровенный», «бесхитростный», «не вычурный», «скромный» [44, С. 542]. Да, к этим героям можно отнести все представленные здесь значения, поскольку они еще больше подчеркивают естественность и близость к природе Татьяны и ее родителей. И весь уклад жизни в их Доме соответствовал традициям «простонародной старины».

Хозяйка Дома, однако, уже ведет домашние дела, «мужа не спросясь», хотя в старину как раз предписывалось «каждый день и каждый вечер, исправив духовные обязанности, и утром, по колокольному звону встав и после молитвы, мужу с женою советоваться в домашнем хозяйстве, а на ком какая обязанность и кому какое дело велено вести, всем тем наказать, когда и что из еды и питья приготовить для гостей и для себя» [4, С. 131]. Было бы, наверное, не совсем справедливо слишком идеализировать семью Лариных. В поведении хозяйки и хозяина есть некоторое сходство с семьей Простаковых, представленной еще Д.И. Фонвизиным. Всем в доме Лариных тоже управляет жена, хозяйка:

…она меж делом и досугом

Открыла тайну, как супругом

Самодержавно управлять,

И все тогда пошло на стать.

Она езжала по работам,

Солила на зиму грибы,

Вела расходы, брила лбы,

Ходила в баню по субботам,

Служанок била осердясь;

Все это мужа не спросясь [29, С. 45–46].

В «Недоросле» Простакова тоже рассказывает о своих заботах: «Все сама управляюсь… С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится…» [38, С. 29]. И Простаков, и Ларин отдали имение в управление своим женам. Однако разница здесь все же есть: в семье Простаковых даже не упоминается о каких-либо чувствах между супругами. Простаков уже давно превратился в нечто вроде слуги, над которым полную власть имеет хозяйка, это видят все в доме, и их супружество тоже дает «злонравия достойные плоды» – сын Митрофан, для которого отец не является предметом уважения и почитания. По-другому представлена семья Лариных:

Но муж любил ее сердечно,

В ее затеи не входил,

Во всем ей веровал беспечно,

А сам в халате ел и пил;

Покойно жизнь его катилась…[29, С. 46].

Несмотря на первенство в доме жены, Ларины живут дружно, Пушкин постоянно подчеркивает их единение во всем в отличие от Простаковых: они вместе встречают гостей-соседей, такую же «добрую семью», вместе следуют всем принятым традициям, наконец, вместе старятся и ждут своего часа. Хозяина Дома уважали, почитали, слушались, видимо, потому «покойно жизнь его катилась». Словом, для Пушкина существуют другие категории в вопросах Дома и Семьи. Дом в понимании Пушкина должен быть основан на взаимной любви, уважении супругов и выстроен в соответствии с традициями. Именно провинциально-патриархальный быт дома Лариных, в целом, устройство этого дома формировало характер и поведение Татьяны.

В. Набоков, например, считал, что «старомодный провинциализм» Лариных не намного лучше высшего общества, а автор «…никак не мог решить – высмеивать или хвалить «добрую семью» Лариных, «он пытался примирить их, как примирял в своем стиле славянизмы и галлицизмы» [148, С. 299–300].

Но, на наш взгляд, Пушкин не высмеивал, но и не восхвалял семью Лариных, а именно показывал «простую, добрую Семью». Ведь усадебный Дом вместе с прилежащей к нему деревней подобен большой семье, в которой все было общим: и радость, и горе. Жизнь родителей во многом служила примером детям, поскольку воспитывала верность долгу, устойчивость, сохранение традиций и обычаев, принятых в народе. Эти нравственные качества, заложенные в Семье, не могли поколебать ни засилье иностранных учителей, ни чтение чужой литературы, ни проникновение чужой культуры. Этот мир деревни предстает той Русью, «rus», о которой нам поэт хочет сказать еще в эпиграфе. В. Непомнящий справедливо отмечает, что «здесь у Пушкина впервые последовательно проведено утверждение ценностей, которым предстоит занять ключевые позиции в его мировоззрении: роль национальных традиций, «умной старины» как залога «устойчивости» – «первого условия общественного благополучия»; идея «смирения»; …наконец – один из самых дорогих идеалов: дом (at home, домашний очаг), брак, семья как опора и залог нравственного здоровья личности и нации» [149, С. 120]. Вот почему та же модель западного воспитания, «опрокинутая» в контекст усадебного пространства могла дать и иные результаты, если она соединялась с впечатлительностью, свежестью восприятия, высокими нравственными ценностями.

Однако Онегин характеризует места, в которых живут Ларины и другие помещики, эпитетом «глупые», что подчеркивает отчужденность Онегина от мира дома-усадьбы. Здесь нам кажется особенно важным то, что сам Пушкин всегда относился к деревне как к единственному месту, где можно творчески работать:

Я был рожден для жизни мирной,

Для деревенской тишины:

В глуши звучнее голос лирный,

Живее творческие сны [31, С. 28].

В 1829 г. в «Романе в письмах» Пушкин словами своего героя выскажет эту же мысль: «Не любить деревни простительно монастырке, только что выпущенной из клетки, да 18-летнему камер-юнкеру – Петербург – прихожая, Москва – девичья, деревня же наш кабинет. Порядочный человек по необходимости проходит через переднюю и редко заглядывает в девичью, а сидит у себя в своем кабинете» [34, 8, С. 52]. Даже свою музу Пушкин однажды увидел на фоне деревенского пейзажа:

И вот она в саду моем

Явилась барышней уездной,

С печальной думою в очах,

С французской книжкою в руках [29, 6, С. 167].

Этой привязанности к родным корням нет у Онегина. Он не относится к Дому как к ценностной категории, не видит прелести деревенского Дома-усадьбы. Его представление о Доме сложно соотнести с чем-либо.