2.2. Дом в творчестве поэтов первой половины XVIII в. (а.Д. Кантемир, в.П. Тредиаковский, а.П. Сумароков, м.В. Ломоносов)

Процесс европеизации был представлен и в русской поэзии, при этом каждый автор по-своему отражал свои взгляды на изменившуюся модель Дома. Кантемир, например, весьма негативно, обеспокоенно рассматривает новые, европеизированные формы поведения людей. Во II сатире «На зависть и гордость дворян злонравных» (1729–1730) он подвергает резкой критике праздность, роскошь в жизни дворян, уже предчувствуя последствия разорения дворянских усадеб. Упрекая Евгения, он пишет: «Деревню взденешь потом на себя ты целу» [11, С. 71]. Особенно серьезной критике он подвергает отход от традиционной модели в поведении Хозяина Дома, описывая, как протекает день Евгения:

Из постели к зеркалу одним спрыгнешь скоком,

Там уж в попечении и труде глубоком

Женских достойную плеч завеску на спину

Вскинув, волос с волосом прибираешь к чину…[11, С. 70]

……………………………………………….

В обед и на ужине частенько двоится

Свеча в глазах, что пол под тобой вертится,

И обжирство тебе в рот куски управляет.

Гнусных тогда полк друзей тебя окружает…[11, С. 71]

…………………………………………………

Из рук ты пестрых пучки бумаг не спускаешь

И мечешь гордостью твоих мозольми и потом

Предков скоплено добро. Деревня со скотом

Не первая уж пошла в бережную руку

Того, кто мало пред сем кормился от стуку

Молота по жаркому в кузнице железу.

Приложился сильный жар к поносному резу,

Часто любишь опирать щеки на грудь белу,

В том проводишь прочий день и ночь почти целу. [11, С. 72]

Роскошество в одежде, в оформлении дома, безделье, игра в карты, обильные обеды и ужины, друзья, которые покинут тебя, как только ты утратишь свое положение при дворе, – вот основные черты, характеризующие теперь поведение Хозяина Дома. Таким образом, не ставя перед собой задачи специально представить тему Дома, Кантемир опосредованно касается ее и обозначает пути, которые считает губительными для традиционного русского Дома.

В.К. Тредиаковский и вслед за ним А.П. Сумароков эту тенденцию разрушения Дома усматривают в негативном влиянии городского пространства, и отсюда уход к «поселянской» жизни в их произведениях.

Так, В.К. Тредиаковский в 1752 г. переводит второй эпод Горация (Beatus ilte, qui procul negotiis …») и включает его в «Строфы похвальные поселянскому житию»:

Счастлив! В мире без сует живущий,

Как в златый век, да и без врагов;

Плугом отческим поля орющий… [36, С. 44]

Обратим внимание на то, что уже В.К. Тредиаковский, поэт первой половины XVIII в., противопоставляет свой частный суверенный дом государственному:

Не торопится сей в строй по барабану;

Флот и море не страшат его;

Ябед он не знает, ни обману;

Свой палат дом лучше для него 36, С. 44

Стремление уйти от суетности городской жизни, вести здоровую, наполненную обыкновенными человеческими радостями жизнь характерно для поэзии В.К. Тредиаковского. Герой его стихотворения трудится на земле, собирает плоды, разводит пчел, охотится, наконец, просто предается мечтам:

Иногда лежит под старым дубом,

Иногда на мягкой там траве;

Нет в нем скверных мыслей зле о грубом:

Что есть дельно, то все в голове [36, С. 45].

Трудолюбивая, любящая жена, воспитанные дети, устроенный дом, свои запасы – вот, что нужно человеку. Такая жизнь помогает, настраивает человека на добрые дела:

Счастлив, о! весьма излишно,

Жить кому так ныне удалось.

Дай Бог! Чтоб исчезло все, что пышно,

Всем бы в простоте святой жилось [36, С. 46].

Все это корреспондирует к нравственно-моралистическим сентенциям «Домостроя». Однако это стремление к простоте присутствует только в мечтах, потому что в жизни все гораздо сложнее. Поэт стремится создать свой внутренний мир, храм, в котором находит он покой и удовлетворение, «святую простоту».

Эту же тему неустроенности или социальной обусловленности быта, того, что все преходяще, продолжает в своем творчестве А.П. Сумароков:

Не уповайте на князей;

Они рождены от людей,

И всяк по естеству на свете честью равен.

Земля родит, земля пожрет;

Рожденный всяк, рожден умрет,

Богат и нищ, презрен и славен

[36, С. 162–163].

Поэт всячески подчеркивает, что только жизнь вдали от городов может принести покой и вдохновение:

Когда не льстит тебе всегдашний града шум

И ненавидит твой лукавства светска ум,

Приятна жизнь в местах, где к услажденью взора

И обоняния ликует красна Флора,

Где чистые струи по камышкам бегут

И птички сладостно Аврорин всход поют,

Одною щедрою довольствуясь природой,

И насыщаются дражайшею свободой [36, С. 172–173].

Но в творчестве М.В. Ломоносова намечается новая модель организации Дома, когда ее пространство расширяется до всей России.

О ней с особой нежностью пишет еще В.К. Тредиаковский в «Стихах похвальных России»:

Россия, мати! свет мой безмерный!

Позволь то, чадо прошу твой верный,

Ах, как сидишь ты на троне красно!

Небу российску ты солнце ясно!

………………………………………

Чем ты, Россия, не изобильна?

Где ты, Россия, не была сильна?

Сокровище всех добр ты едина,

Всегда богата, славе причина [36, С. 734].

Все одическое наследие М.В. Ломоносова посвящено этой же теме – воспеванию мощи, богатства России. В программном произведении «Разговор с Анакреоном» он просит художника-живописца изобразить свою возлюбленную. И это, конечно же, Россия:

Изобрази Россию мне,

Изобрази ей возраст зрелой

И вид в довольствии веселой,

Отрады ясность по челу

И вознесенную главу;

Потщись представить члены здравы,

Как должны у богини быть,

По плечам волосы кудрявы

Признаком бодрости завить,

Огонь вложи в небесны очи

Горящих звезд в средине ночи,

И брови выведи дугой,

Что кажет после туч покой…[36, С. 155]

В «Оде на День восшествия на Всероссийский престол Ее Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны 1747 года» он представляет нам всю Россию, «пространную державу», в которой «…горы превысоки, поля широки, огромные, полноводные реки», «глубокие леса», «драгой металл из гор», богатые недра, наконец, «собственные Платоны и быстрые разумом Невтоны». Именно поэтому

Хотя всегдашними снегами

Покрыта северна страна,

Где мерзлыми борей крылами

Твои взвевает знамена,

Но Бог меж льдистыми горами

Велик своими чудесами…[11, С. 123]

Этот Дом велик и прекрасен и, как уверен Ломоносов, будет только прирастать своим могуществом.

Эта же идея «государственной соборности» находит свое отражение и в статье А.П.Сумарокова «О домостроительстве» (1759), где он утверждает: «Домостроительство состоит в приумножении изобилия. …польза государственная, или паче общественная, – умножение изобилия всем, а не единому…» [11, С. 242] «Каждый человек есть человек, и все преимущества только в различии наших качеств; сожаления достойно, что то не всегда бывает. Но как то ни есть, уступим политическому расположению, когда моральное мало свойственно роду человеческому, и утвердим поместничество или паче власть нашу, свойственную единому человеколюбию» [11, С. 243]. Такой подход подчеркивал важность вклада каждого в строительство общего Дома – России. Для поэта и публициста XVIII в. домостроитель – это, прежде всего, государственный человек, то есть тот, кто радеет об общей пользе, заботится о своих крепостных, о приумножении богатства для дома-государства, а не для своего дома. И здесь мы усматриваем противостояние автора статьи «О домостроительстве» «Домострою». Тем не менее, перед нами русский человек со своей национальной особенностью и своеобразием сознания. А потому у него вызывает беспокойство «слепое, рабское, тупое подражанье» чужому. Вот почему он озабочен нравственными принципами своего «домостроителя», тем, чтобы он не злоупотреблял иностранной пищей, дорогими винами и т. д.

Таким образом, в русской поэзии первой половины XVIII в., начиная с творчества А. Кантемира, представлена модель Дома. Но ее специфика в том, что она включает несколько этапов развития. Вначале это отражение кризиса, который связан с процессом европеизации и разрушением модели русского традиционного Дома. Затем это демонстрация оппозиции городскому европеизированному дому, что проявляется и в неприятии чужих форм жизни, роскоши и пиров, нравственных ценностей. Однако тот тип «поселянской» жизни, который декларируют в своих произведениях поэты первой половины XVIII в., на самом деле меньше всего является реальностью. Скорее, это мечта, иллюзия, возникшая как реакция на торжествующую поступь именно городского европеизированного Дома. Хотя, как мы заметили, в самой модели деревенского дома наличествуют новые компоненты: и в интерьере, и в индустрии питания и т.д. Затем модель русского Дома предстает в поэзии образом России, развитие и приумножение богатств которой должно благотворно отразиться на каждом.