Пятая Эпоха

Она не смогла найти следов Инари в Хубэе, но однажды ночью она встретила демона возле дороги.

– Нихао, хранитель! – воскликнула она, – как там поживают Ван Сиань?

Демон вспыхнул от стыда, потом побелел от страха, а затем снова побагровел от гнева.

– Ван Сиань больше нет, маленькая лисичка. Держите свои оскорбления при себе.

Тогда Бай Мианси почувствовала, что приливающая к нему кровь не была его собственной, и услышала шелест мертвой кожи под его сухими костями. Ван Сиань стали Куэй-дзин, и боги украли их дыхание и кровь.

В Сычуане Принца тоже нигде не было видно, и она услышала разговор трех призраков на кладбище.

– Нихао, уважаемые предки! Как поживают павшие герои?

– Здесь больше нет никаких героев, маленькая лисичка, – ответил первый из них, – я обречен на вечное скитание во тьме, ибо у моей семьи не было денег, чтобы обеспечить мне правильные похороны.

– Здесь больше нет никаких героев, маленькая лисичка, – ответил второй, – я обречен на вечное скитание во тьме, потому что у моей семьи хватило денег, чтобы похоронить меня в нефрите.

– Здесь больше нет никаких героев, маленькая лисичка, – ответил второй, – они ушли, чтобы сражаться с Йоми, или переродились. Здесь нет других героев, кроме нас.

В Цинхае даже ветер не мог припомнить Инари, но она смогла поделиться кроликом с двумя странствующими хсиен.

– Как поживает лунный народец? – спросила она.

Но они ничего не знали о своем доме, ибо потерялись. Она поймала для них еще кроликов, но они отравлены и больны, и она мало что смогла для них сделать.

В горах Тибета было много лисьих следов, но ничего похожего на следы Инари. Она встретила шамана, который предложил найти ее потерянного супруга за цену слова – одного слова – но он не сказал, что ему было нужна, и она оставила ее. Она была мудрее, чем думала; он хотел забрать ее Имя, чтобы сломать его и узнать ее тайны.

В Непале она поняла, что шла неправильным путем, может быть, даже поставила перед собой не те задачи, поэтому она поднялась на высокую гору, чтобы быть поближе к Серебряной Леди, и помолилась. На миг прервавшись от своих обрядов, она увидела Кошку и Ворона, которые наблюдали за ней с других пиков.

– Нихао, Глаза Гайи, – она знала, что они любили это прозвище. Эти двое смотрели как один, – как поживают служители Великой Матери?

– Плохо. Очень плохо. Мы сломлены; мы преданы; нас окружают обезьяны, – сказал Ворон, – Да ведь Танг Фом, который живет через три долины, терпит таких убытки от этих сельчан, что я даже не знаю...

–Кто спрашивает? – спросила Кошка, – мы ничего тебе не скажем, пока ты не скажешь там, кто ты такая.

– Я – Кицунэ; я – служительница Луны и Гайи. Я иду на запад, и я могу быть Белоликой – а могу и не быть.

– Китснэй, – ответила Кошка знающим тоном, хотя никогда не слышала такого слова, – ты – никто; я не обязана думать о всяких там несущественных Китснэй вроде тебя, – после чего она (сгорая от любопытства) развернулась, чтобы показать свое пренебрежение, но все слышать.

– Брат Ворон, я хочу разузнать о твоем народе. Здесь есть еще кто-нибудь?

– О, нас очень много, – ответили хором Ворон и Кошка. Кошка развернулась и встретилась взглядом с Бай Мианси, – в этих горах очень много наших Хан и Багира. В наших руках вся сила земли и небес, которую мы можем использовать против своих врагов, и любому противнику мы можем противопоставить двух своих воинов – и даже новичок, нет, котенок может сражаться один на один.

Ворон недоверчиво взглянул на своего кошачьего родича.

– Верно. Продолжай себе это повторять.

– Нас очень много, Сестрица-Лиса. Нас здесь четверо – этот блошиный мешок, я, Танг Фом, и волк, который оплакивает своих павших братьев по стае. Это и и есть армия Гайи в этой стороне.

Бай Мианси заплакала от того, как изменился мир. Ее Принц ушел, оставив ее с разбитым сердцем, но что маленькая рана по сравнению с множеством мертвецов, перекошенных, деформированных, голодных, одиноких, закованных в сети, искаженных, сломленных, о которых все забыли, и беспамятными существами, населяющими землю.

– Я больше не буду тратить время на поиски своей любви или судьбы, – сказала она Серебряной Леди, – прости меня за все эти утраченные годы. Что я могу сделать для тебя, моя леди?

К ее удивлению (в тот момент она стерпела столько унижений, что не могла даже подумать, что Луна сочтет ее достойной разговора) ее молитвы были услышаны.

– Ты не зря потратила свое время, дорогая племянница. В своем путешествии ты увидела, как Йоми вредит твоей Матери и ее служителям; и ты шла в правильном направлении. Теперь мы хотим, чтобы ты оставила горы Индии. Мы хотим, чтобы ты занялась уничтожением династий. Небеса постановили, что они больше не должны править.

Многих из них еще нет; ты должна будешь подождать.