Стереотипы

Хаккен – Как так получилось, что щенки Волка пали так низко из пламени единства? Их уверенность в заимствовании обезьяньих традиций истончила их кровь; совсем скоро в них совсем ничего не останется от Волка.

Кицунэ – Перед вами они сама скромность, не стоит вам отвернуться, как они попытаются выполнить ваши обязанности. Не секрет, что у них есть свои амбиции; вопрос лишь в том, как далеко они могут зайти ради них.

Кумо – Так много разных зловонных оттенков в их дыхании, что трудно жаловаться на какой-то конкретный.

Наги – Трудно придираться к ним за все, что мы видим на их лицах. Отравлять ядом возможно и необходимость, но это не наш путь.

Незуми – Эти крысята разбегаются подобно своим родичам-животным при нашем приближении. Однако Крыса был более дальновиден в достижении своих путей, и мы должны опасаться хитроумия его детей.

Саме-Бито – Их благородство грубо и плохо смотрится на их плечах. Однако с наступлением Шестой Эпохи у солдат-акул едва ли будет недостаток в изяществе.

Тенгу – Сплетники, улетающие там, где мы бы сражались, и болтающие там, где мы бы молчали. Пусть они обретут храбрость, когда придет их время.

Чжунь Лунь – Когда-то они поняли, что путь воина не для них; тем не менее, мы бы оценили их силу в своих рядах. Брат Дракон, приди и наточи свои когти о кости наших врагов!

Народ Заката – Их значение ответственности очень смутно и рассеянно, и наши кошачьи кузены не исключение. Как можно полагаться на этих постоянно грызущихся детей?

Реплика

Стреляйте в меня. Режьте меня. Преследуйте меня. Охотьтесь на мою землю ради плоти и презирайте меня за мои когти. Я все еще Хан, повелитель тигров, и я все еще опираюсь своими лапами на ваш кровавый череп и сотрясаю небеса своим ревом.

Кумо

Жизнь и Смерть

В один темный зимний день в Эпоху Легенд, Жадная Рати послала за своими двумя братьями, Разрушителем Марава и Пауком Нареау. С ее слугами пришли два блока красного и зеленого нефрита; братья знали, что Рати несомненно не шутила, прислав такие прекрасные подарки.

Поприветствовав братьев в обычной теплой манере, Рати повела их на балкон, выходящий на ее внутренний двор; где внизу толстый Паук-Гоблин и его темноватая напарница упивались страстью, и терлись телами друг о друга, хрюкая и издавая стоны удовольствия. Наконец насытившись, они откатились друг от друга, и мужчина Кумо вернулся в свою человеческую форму, чтобы отдохнуть. Рати восхищенно ахнула, но ее братья были менее чем удивлены.

– Ты привела нас сюда только для того, чтобы посмотреть на наших детей Кумо, танцующих в Плавающем Мире? – огрызнулся Нареау, который не любил тратить свое время впустую на такие дела.

– Действительно! – согласился Марава. – Что забавного в том, чтобы видеть сотворение чего-либо, а не его разрушение?

– Ох, ну вы упускаете мои мысли, дорогие братья! Разве вы не видели? Они не были просто Кумо и Родней, они оба были Пауками-Гоблинами и занимались Плавающим Танцем! Разве это не вдохновение? Я думаю, никакая пара наших любимых Кумо прежде не скрещивалась таким образом, – глубокомысленно произнесла Рати. – Теперь дилемма состоит в том, что же произойдет с результатом их спаривания? Кто бы из вас ни подал мне идею, самая творческая будет вознаграждена целой комнатой прекраснейших нефритов.

Ничто не может быть приятнее нефрита, а посему братья долго и упорно думали над этим решением. Они думали так долго, что живот Кумо-женщины уже начал раздуваться. Она лежала и не двигалась, пока слуги Рати наполняли ее массой славных, шевелящихся детей. Наконец, Нареау заговорил.

– Все наши дети, будь они людьми иль пауками, прекрасны, – сказал он, восхищаясь скулящей раздутой женщиной. – Что, если спаривание двух Кумо произведет замечательнейших и прекраснейших сыновей и дочерей, и никакие другие не смогут превзойти их очарование? У них было бы множество рук и тысячи нитей. Вот, что я думаю, сестра, – закончил Нареау.

– А еще лучше то, – ответила она, – что эти двое великих Кумо должны произвести еще более совершенного ребенка.

Тогда заговорил Марава.

– Только разрушение может создать совершенство, так послушай мою идею, сестра. Так как ребенок лучше своих родителей, почему бы ему не доказать свою ценность? Ребенок должен пожрать плоть матери при появлении из матки. Инь и Янь, смерть и жизнь, разве это не демонстрирует баланс всех вещей и красоту разрушения и созидания?

Нареау и Рати были столь ошеломлены, столь поражены этим замечательным планом, что могли только смотреть на него в восхищении. Марава махнул рукой на женщину-Кумо внизу, и начались муки рождения, и все они наблюдали кульминацию желания Разрушителя. Новый Кумо прогрызал путь через плоть своей матери в течение многих часов, пока она корчилась в муках и умерла только после того, как малыш насытился.

– Побыстрее доставь мне мой нефрит, дорогая сестренка, – смеялся Марава, удирая из дворца.

– Его идеи всегда были лучше, – вздохнул Нареау, очевидно проигнорировав задумчивость в глазах Рати.