§3. Методологические поиски в отечественной науке

Большинство отечественных этнологов также отстаивает позиции социально-исторического примордиализма. Существующие в отечественной науке три подхода к анализу этноса – теория этноса (ее разрабатывали: Ю.В.Бромлей, С.А.Арутюнов, Э.А.Баграмов, М.С.Джунусов, В.И.Козлов, К.И.Козлов, М.В.Крюков, Р.Г.Кузеев и др.), теория этногенеза (работы С.М.Широкогорова и Л.Н.Гумилева) и информационная концепция этноса (труды Н.Н.Чебоксарова и С.А.Арутюнова), при всех их различиях отстаивают онтологическую природу этнических общностей, выступая основой не только социологических исследований этнических процессов и межэтнических отношений, но и концепций политического регулирования межэтнических отношений. Однако с конца 80-х гг. в отечественной науке начинает постепенно популяризироваться и набирать значение постмодернистская методология анализа этноса. В нашей стране эта концепция стала широко известна благодаря публикации работы Э.Геллнера «Нации и национализм»²⁶. Активным проводником этого подхода стал директор Института этнографии и антропологии РАН В.А.Тишков. На страни­цах научной периодики он предельно четко объясняет свою пози­цию: «Наш подход не столь обременен установкой акцентировать субстанцию, т.е. реальные группы, в том числе этнические, по их членству, границам, правам и т.п. в ущерб отношениям в со­циальном пространстве. Он позволяет избавиться от иллюзии рассматривать теоретически сконструированные классификации как реально действующие группы людей или как законы общественной жизни»²⁷.

Иными словами, в отличие от традиций отечественной науки конструктивистский подход, который стремится внедрить В.Тиш­ков, прежде всего утверждает отсутствие в объективном мире та­кой общности как этническая. По его мнению, понятие «этнос», как и «формация», есть умственные конструкции, используемые для «система­тизации конкретного материала ... В действительности же ... есть некое культурное многообразие , мозаичный, но стремящийся к структурности и самоорганизации континуум из объективно су­ществующих и отличных друг от «друга элементов общества и куль­туры»²⁸. За понятием «этнос» он признает скорее «мистический» смысл. Хотя реальность существования таких «воображаемых» общностей трудно отрицать: они выступают основой для коллективных действий. Но их существование объясняется не их собственной объективной природой, а идеологической, поли­тической и пропагандистской деятельностью определенной группы людей (политиков и идеологов). Следуя этой логике, трудно согласиться с тем, что этим социальным группам присущи собственные законы функциони­рования, интересы и т.д., они выступают сконструированными.

Как видим, главный водораздел между этими позициями про­ходит по вопросу сущности этнообразующего фактора. Что первич­но: этническая «материя», т.е. естественно исторически сформи­ровавшийся коллектив, или этническое сознание, которое можно сконструировать, привнести? В традиционной советской науке этот вопрос решался в пользу «материи»: «Этносы существуют не­зависимо от нашего сознания и представляют собой часть объек­тивной социальной реальности. Этнос нельзя ни сформировать, ни расформировать по произволу, по желанию (по призыву героя, распоряжению правительства или постановлению парламента и т.п.). Основа этноса - люди, живые и вполне материальные, сос­тавляющие важнейшую часть материальных производительных сил, люди, вступающие в объективные производственные отношения» ²⁹.

Несколько иначе эту позицию аргументирует Л.Н.Гумилев: «Если этнос существует как объективная реальность, а не явля­ется спекулятивной категорией (а это не вызывает сомнения), то он прежде всего должен быть нам «дан в ощущении», на основе которого уже может только возникнуть этническое сознание, при­чем не обязательно адекватное. В противном случае этническое сознание (самосознание) определяло бы этническое бытие, а это сомнительно. Ведь тогда получилось бы, что можно образовать этнос по договору или добровольно сменить этническую принад­лежность, а это противоречит всем известным фактам этнической истории» ³⁰.

Нельзя не заметить, что подобного рода аргументации при­сущ несколько декларативный характер. Почему нельзя образовать общность по договору? И разве этническое самосознание не есть результат такого «индивидуального договора» каждого с данной общностью? Почему ребенок, рожденный в смешанном браке иденти­фицирует себя, как правило, с одним этносом? Разве это не ре­зультат сознательного выбора? И разве актуализация этнического самосознания идеологами и политиками не определяет на какие-то периоды бытие общности? Для такого возражения Л.Н.Гумилеву ис­тория фашизма дает достаточно материала. Поэтому сторонники конструктивизма отождествляют этнос с этнической идентичностью (самосознанием), считают ее «источником существования общнос­ти, а не ее сутью; этнос – «процесс адаптаций и изменений», а не встроенная в мироздание архетипическая, изначальная струк­тура» ³¹.

С методологической точки зрения ситуацию уточняет известный исследователь социальных, в том числе и этнических, конфликтов А.Г.Здравомыслов: новый подход дает стимулы «к осмыслению процесса суверенизации, который должен быть понят социологически не через абстракцию «национальных интересов», а через формирование новых элит и борьбу между ними за перераспределение влияния в политическом пространстве с помощью формирования новой символики»³². Однако этот подход не объясняет причин, по которым узкой политической группировке удается мобилизовать по этническому признаку большие массы людей на политические действия в одном случае и не удается это сделать в другом. Причины и природа механизма этномобилизации остаются «за кадром» анализа.

Предложенный обзор существующих точек зрения по вопросу природы этноса показывает, что этнология не имела и не имеет какой-либо общепризнанной методологии анализа и интерпретации этнического. Подавляющее большинство специалистов в этой об­ласти исследований (С.М.Широкогоров, Ю.В.Бромлей, Л.Н.Гуми­лев, С.А.Арутюнов и др.) отмечает, что причина этого таится в ха­рактере самого объекта анализа. Практически невозможно выде­лить четкие и универсальные критерии для построения этнической классификации.

Исследователи, стоящие на объективистских позициях, при­ходят к выводу, что ни один из выделенных признаков этноса (язык, культура и пр.) не является необходимой его принадлеж­ностью. Не является ею и стереотип, выделенный Л.Н.Гумилевым, ведь в ходе социально-экономического развития он вообще стирается. Ему на смену приходят универсальные технологии (ес­ли речь идет о стереотипах производственной и экономической деятельности) и общемировые нормы нравственности и права (если говорить о поведенческих нормах). Не специфично для этноса и формирование этнического самосознания, поскольку его главный компонент – противопоставление «Мы – Они», – присущ самосозна­нию любого типа общности, классового или демографического, например. Субъективистские концепции также не разрешают этот вопрос, поскольку в них не объясняется, в силу чего люди принимают сконструированную этническую идентичность и тем самым образуют общность.

Наш методологический экскурс позволил выделить две ключевые категории, которыми пользуются теоретики примордиализма и конструктивизма для объяснения природы этнической консолидации – привязанностьисолидарность.Первая объясняет этот феномен в эмоционально-чувственном плане, вторая – в рациональном. Возможно, такое разведение подходов рождает стремление не только признать примордиальные истоки этничности, но и дополнить их признанием возможности использовать эту основу для конструирования рационально организованных групп («солидарностей»). Такой подход в западной литературе получил название инструменталистского. Его разделяет и ряд отечественных исследователей. В частности, З.Сикевич так определилась в этом вопросе: «Под этничностью мы понимаем особое константное (примордиальная черта), хотя и различное по интенсивности (инструментальная черта), переживание (примордиальная черта) групповой идентичности и солидарности (инструментальная черта), формирующееся первоначально на основе биогенетического и биосоциального единства (примордиальная черта) и проявляющееся в форме сравнения «нас» с «не-нами» в ходе группового взаимодействия в этносоциальном пространстве»³³.

Данный подход при его примиряющей позиции все же четко выделяет субъективность этничности как основу конституирования группы. Ссылка на «биогенетические и биосоциальные» корни единства не должна отвлекать, поскольку это единство все равно проявляется в субъективном сравнении. Иначе говоря, этничность субъективна и ситуационна – вывод известный еще из работ Ф.Браса. Однако что эта за ситуативность, которая вызывает накал этничности? Любая ли общность попадает в такую ситуацию? Иными словами, мы опять становимся перед выбором: примордиализм, конструктивизм или инструментализм?

Осмысление описанной методологической ситуации привело к постановке вопроса о кризисе в этнографии. Известный отечественный этнограф М.В.Крюков с горечью за­метил по этому поводу: «Прежняя уверенность в том, что методо­логическим основанием этнографической науки является теория этноса, существенно поколеблена. Раньше мы были уверены, что кошка реально существует; оппоненты допускали, что она есть плод ее собственного воображения; теперь сформулирована еще одна точка зрения: кошка – не более чем абстрактная идея, воз­никшая в умах исследователей»³⁴.

Думается, главная проблема обсуждения – предметность этой науки – требует рассмотрения в более широком контексте. Он сопряжен с поиском новой методологической парадигмы для осмыс­ления быстро изменяющейся социальной реальности. Профессио­нальные социологи, ориентированные в своей исследовательской работе на позитивистские принципы, отмечают значительный разброс подходов к со­циальной проблематике в теоретических статьях и методологичес­кую дезориентацию в социологических исследованиях: «Попытки после отказа от марксистской методологии, марксистских принци­пов осмысления социальной реальности, исследовать ее преиму­щественно немарксистским западноевропейским понятийно-катего­риальным инструментарием приводят к тому, что мы чувствуем запутанность ситуации, не видим ясной картины происходящих со­бытий» ³⁵.

Социологи новой волны, подчеркивая чрезвычайную сложность и запутанность общественных связей, более спокойно и взвешенно оценивают данную ситуацию: «Исследователь не должен слепо полагать, что его представления о «рациональности», «норме» и «культуре» единственно верные, а посему, не посягая на истину, он может лишь делать точные наблюдения за изменением социальной реальности и «играть» интерпретациями (объяснениями происходящего)» ³⁶. Игра в интерпретации означает использование различных методологических подходов для объяснения социальных феноменов. Опираясь на эту рекомендацию, попробуем в последующих лекциях прояснить для себя проблематику этносоциальных процессов и явлений.

ВЫВОДЫ

1. В конце XIX- начале ХХ в. в социологических концепциях, направленных на осмысление природы общества, произошло кардинальное изменение. Ученых перестало удовлетворятьобъяснениекак модель теоретизирования, они перешли кпониманию, интерпретациинаблюдаемых явлений. Происходит отступление от стремления познать объективную истину, описать объективно существующий предмет в сторону анализасобственныхпредставлений о предмете. Этот методологический дрейф обозначается как движение от классической социологии к модернистской и постмодернистской.

2. Наработанные теоретические подходы в анализе культур (структурная и психологическая антропология) позволили американским и европейским ученым в первой половине ХХ в. подойти к анализу проблем взаимодействия этнокультур разного уровня социально-экономического развития. Расширение объекта исследования за пределы изучения культуры одного народа непосредственно повлекло за собой постепенное формирование нового научного направления – социальной антропологии (в российской транскрипции – этносоциологии). Здесь предметом анализа выступала не собственно культура этноса, а этнос как социальная группа, которая вступает в межгрупповые взаимодействия, обособляется от других групп или размывается ими.

3. Исследовательские подходы представителей культурной и социальной антропологии первой половины ХХ в. показывают, что они базируются на модернистской социологической парадигме, исходящей из объективностипредмета исследования (этнические общности безусловно признавались объективной реальностью, существующей независимо от исследовательских намерений ученых), признающей способность познающего субъектарациональными способамиего изучить и адекватнопонять.

4. Методологическая база, на которую опиралась антропология, определяла и широко используемые в исследованиях методики сбора и анализа материала. В их перечень входит включенное наблюдение, подробное и тщательное описание культурных феноменов, анализ мемуаров и документов, анализ статистических материалов, социологические опросы и др.

5. Вторая половина ХХ в. характеризуется сменой методологической парадигмы в социально-гуманитарном познании в целом. Модернистские теоретические концепции (позитивизм, структурализм, психологизм и экономический детерминизм) постепенно стали тесниться новыми подходами, которые объединялись в общее мировоззренческое течение – постмодернизм.

В эпистемологическом (теоретико-познавательном) плане для постмодернизма характерно несколько принципиальных установок. Во-первых, отказ от признания системной целостности объекта исследования и потому – утверждение всех возможных точек зрения на изучаемый феномен, во-вторых, отказ от противопоставления объекта анализа и познающего субъекта. Субъект, исследуя реальность, интерпретирует ее в рамках собственной культурной ограниченности и, таким образом, сам творит и конструирует объект своего анализа. Постмодернистский подход тем самым утверждал принципиальный отказ от объективности и научности в традиции их понимания.

6. Постмодернистский подход в этнологии получил активное развитие в 80-е гг. ХХ в. В нем культура предстает как система кодов и представлений, имеющих субъективное содержание. Более того, культура представляет собой не статическую комбинацию культурных элементов и моделей, а постоянно изменяющийся процесс смены культурных моделей, в том числе и в зависимости от политической ситуации, в которой оказалось этническое сообщество.

7. Предлагаемый подход трактует этнос не как изначально данную, развивающуюся во времени субстанцию, а скорее как явление, производное от динамики социальных отношений. Ядро содержания «этнического» перемещается в сферу осознания этнической группой своих отличий. При таком взгляде этничность наиболее ярко проявляется в трех формах: 1) самоназвании; 2) наборе культурных элементов, включающих систему родства; 3) особенностях питания и религии. Конкретная же конфигурация элементов культуры ситуационна и зависит от взаимодействия носителей культуры с конкретным внешним окружением.

8. В то же время выделяются и такие формы проявления этничности, как: атрибутивная, субъективно-символическая, интеракционная. Первая фиксирует проявление культурных качеств, которые выступают основой для формирования общности (язык, этноним, историческая память, особенности материальной культуры, ритуалы, модели поведения, религия и др.). Вторая, субъективно-символическая, форма проявления этничности фиксирует ее как переживание индивидом своей принадлежности к определенной (референтной) группе. Третья, интеракционная форма возникает в системе межгруппового взаимодействия различных этнокультурных групп и часто бывает спровоцирована политическим контекстом.

9. Существуют два основных подхода к определению природы этноса: примордиализм, в рамках которого отстаивается идея первозданности этничности, ее биосоциальной или социально-исторической укорененности, и конструктивизм, связанный с концепцией сознательного конструирования социальной группы на почве культурной общности.

Большинство отечественных этнологов отстаивает позиции примордиализма. Однако с конца 80-х гг. в отечественной науке постепенно популяризируется постмодернистская методология анализа этноса и соответственно – конструктивистский подход, в рамках которого утверждается отсутствие в объективном мире та­кой общности, как этническая. Существование этносов объясняется не их собственной объективной природой, а идеологической, поли­тической и пропагандистской деятельностью определенной группы людей, т.е., обусловлено деятельностью политиков и идеологов. Но такой подход имеет ряд изъянов, в частности, он не объясняет причин, по которым узкой политической группировке в одних случаях удается мобилизовать признаку на политические действия большие массы людей, объединенных по этническому, а в других – не удается это сделать.

10. Методологический анализ позволяет нащупать две ключевые категории, которыми пользуются теоретики примордиализма и конструктивизма для объяснения природы этнической консолидации - «привязанность» и «солидарность». Первая объясняет этот феномен в эмоционально-чувственном плане, вторая – в рациональном. Такое разведение рождает стремление признать наличие примордиальных истоков этничности, но дополнить их признанием возможности для лидеров использовать эту основу для конструирования рационально организованных групп («солидарностей»). Данный подход в западной литературе получил название «инструменталистского». Он сознательно проводится и рядом отечественных исследователей.