§ 1. Современное значение вопроса о предмете психологии

Вопрос о предмете изучения — зто не только первьій и сегодня, может бьіть, самьій трудньїй из больших теоретических вопросов психологии, но вместе с тем во­прос неотложной практической важности. Дело в том, что представлення о предмете психологии, которьіе предла- гались и принимались до сих пор, оказались ошибочньї- ми. А одного указания на психические процессьі — мьіш- ления, памяти, воображения, чувства — совершенно недостаточно для построения психологической науки. Зти процессьі изучаются не одной психологией, а мно- гимн науками, и в самих зтих процессах области разньїх наук не разграниченьї. Нужен четкий критерий, чтобьіясно различать, что в них может и должен изучать психолог, а что подлежит веденню других наук, какие задачи при- зван решать психолог, а какие лишь кажутся психоло- гическими, но на самом деле ими не являются, и психо­лог не может и не должен их решать.

Когда нет критерия того, что относится к психологии и только к ней, легко происходит подмена предмета пси­хологии предметом других наук: физиологии, теории по- знания, логики, зтики и т. д. Отсюда проистекает то фак- тическая ликвидация психологии, оставляющая нас беспомощньїми перед стихией собственной душевной жиз­ни, то, напротив, неправомерная психологизация явлений, относящихся к другим областям знания (психологизация общественньїх явлений истории, теории познания, логи­ки, язьїкознания, педагогики и т. д.). В результате такого смешения обьяснение психологических явлений ищуг вне психологии, а обьяснение непсихологических явлений — в психологии. В обоих случаях зтим явлениям даются лож- ньіе обьяснения, а усилия понять их и овладеть ими или устранить нежелател ьньїе явления направляются по невер- ному пути.

Вопрос о предмете изучения отдельной науки — боль- шой теоретический вопрос, однако не всегда и не на вся- ком уровне развития каждой науки он одинаково практи_: чески важен. И нас в психологии ш должньї успокаивать соображения, что многие точнме науки — математика, физика, химия, биология и другие — будто бьі «прекрас­но обходятся» без определения своего предмета; что совре- менная психология стала зкспериментальной наукой, по- лучила широкое распространение и применение в разньїх областях практической жизни, тоже не задерживаясь на определении своего предмета; что вьіяснение предмета нау­ки больше дело философии, а не самой науки, и т. п. В мате- матике, физике, химии и многих других науках система прочно установленньїх знаний так обширна и настол ько чет- ко разработана, что, овладевая ими, новичок интуитивно уясняет себе предмет зтих наук и усваивает однозначний подход к их очередньїм задачам. В науках, достигших та­кого уровня развития, вопрос об их предмете — зто дей- ствительно скорее философский вопрос, важньїй в боль- шей мере для методологии науки и мировоззрения, чем для каждого очередного исследования.

Но в современной психологии — другое положение. Психология стала зкспериментальной наукой, получила разнообразное, зкстенсивное применение на практике, и зто, действительно, большое завоевание. Но подлинно психологический зксперимент развивается медленно и в наиболее важньїх разделах и направленнях: например, в ученим о потребностях, чувствах, воле, в психологии убе- ждений и личности он делает лишь первьіе шаги; да и в других областях успехи зкспериментальньїх исследований по сути дела еще скромньї. Если учесть размах и распро- странение психологических исследований, те огромньїе усилия, которьіе в зтой области повсеместно прилагают- ся, учесть общее время применения зксперимента в пси­хологии, которое теперь исчисляется более чем столети- ем, и сопоставить все зто с достигнутьіми результатами, то последние окажугся несоразмерно мальїми и, что, по­жалуй, еще более важно и странно, поразительно разроз- ненньїми. А сколько бьіло иллюзий, больших надежд и глубоких разочарований в возможностях различньїх зкс­периментальньїх — да, не умозрительньїх, а зксперимен­тальньїх! — направлений в психологии! Относительно небольшое число и как бьі случайньїй характер важней- ших результатов, столь частьіе взлетьі и падения те- оретических конструкций — все зто в конце концов и зас- тавляет поставить вопрос: а не направленьї ли усилия многих и несомненно вьідающихся исследователей по ложному пути? Не ложной ли является и столь распространенная теперь за рубежом уверенность, что строго змпирическое исследование, оснащенное совершенной аппаратурой и математическими методами обработки материалов, мо­жет успешно развиваться без теоретических представле­ний о своем предмете? Отказьіваясь от более или менее частньїх гипотез, подобньїе «змпирические» исследова- ния фактически сохраняют ту же общую ложную ориен- тацию. Ведь речь идет не о том, чтобьі обьяснить предмет психологии, а о том, чтобьі вьіделить его и сделать его предметом подлинно научного изучения.

Что касается широкого практического применения психологии, то и здесь лучше воздержаться от прямоли- нейньїх заключений о его научной обоснованности и действительном научном значений. Немалая доля прак- тической работьі, которая за рубежом вьідается за психо- логическую, на самом деле является идеологической; не- сомненно, она полезна ее заказчикам, но к психологии, по сути дела, имеет лишь отдаленное отношение. Кроме того, в психологии, как и во всякой другой области, прак­тика в начальних и довольно широких границах может обходиться так назьіваемьім «жизненньїм опьітом» без по- мощи науки в собственном смьісле слова; в качестве прак- тических психологов работают (и небезуспешно!) врачи, социологи, инженерьі, физиологи, педагоги и многие дру- гие. Вопрос заключается в том, могут ли специалистьі- психологи сделать — не делать, а сделать, — что-нибудь большее, чем зти неспециалистьі.

Есть еще один аспект вопроса о предмете психоло­гии, которьій сразу обнаруживает его насущное прак- тическое значение, и не «вообще», а для всякого пси- хологического исследования, нетолькотеоретического, но и практического. Зто вопрос о том, что составляет механизмьі психологических явлений и где зти механизмьі следует искать. Понятно, что только зная зти механизмьі, можно овладеть предметом в большей мере, чем позволяют опит и практика, не вооруженньїе теорией; понятно и то, что всякое психологическое исследование должно бьіть на­правлено на изучение механизмов психологических явле­ний. Но где искать зти механизмьі? Сегодня большинство психологов ищет зти механизмьі в физиологии мозга. Но так как в психике отражается обьективньїй мир, и субьект в своей деятельности руководствуется зтим отра- жением, то многие психологи ищут механизмьі психиче­ской деятельности в законах, управляющих вещами, в ча- стности в логике как учении о самьіх общих отношениях между обьектами. Так получается, что до сих пор психо­логи ищут механизмьі психических явлений или в физио­логии, или в логике, а в общем — вне психологии.

Однако если допустить, что такая ориентация психоло­гических исследований правильна, то зто означало бьі, что психические явления не имеют собственно психологиче­ских механизмов и что психология ограничена одними «явленнями». Но тогда следует откровенно признать, что психология не составляет отдельную, самостоятельную науку, потому что никакая наука не изучает (т. е. только описьівает) явления. Наука изучает, собственно, не явле­ния, а то, что лежит за ними и производит их, что состав­ляет «сущность» зтих явлений, — их механизмьі. Если мьі полагаем, что физиология действител ьно может обьяснить какие-то психические явления, то, чтобьі изучить их и ов­ладеть ими, мьі должньї обратиться к соответствующему разделу физиологии; если мьі думаєм, что логика дейст- вительно обьясняет психические процессьі, например, психологию мьішления и его возможности на разньїх уровнях развития, то должньї изучать генетическое ста- новление логики в мьішлении людей, формирование сна- чала дологических, а затем и различньїх логических кон- струкций в сознании ребенка, в развитии человеческого общества. В первом случае мьі станем физиологами, во втором —логиками, пусть не просто логиками, а генети- ческими логиками, но в обоих случаях психическая дея­тельность оказьівается областью одних только явлений, а не самостоятельньїм предметом изучения. И будеттоль­ко непоследовательно говорить при зтом, что мьі зани- маемся психологией и, вообще, что существуеттакая нау­ка, психология. Если многие психологи все-таки говорят зто, то лишь потому, что теоретические рассуждения — одно, а действительньїе убеждения — другое, утверждают то, что отрицает психологию, но сохраняют интуитивную уверенность в том, что она существует. Однако теоретичес­кие рассуждения — вещь не безразличная, и сколько психо- логов уходит в физиологию или в «генетическую логику»! Не для того уходят, чтобьі исследовать процессьі и законьї физиологии или логики, а в наивной уверенности и надеж- де, что в них они найдут решения проблем психологии.

Вот чего стоит психологии уклончивое отношение к вопросу о ее предмете! Сегодня зтот теоретический во­прос является самьім насущньїм, самим практическим и настоятельним вопросом нашей науки. Современная пси­хология не имеет «жесткого каркаса» знания, построен- ного так, что его изучение стихийно наводит на интуи- тивно правильное представление о ее предмете и задачах. Все предложенние до сих пор определения, описання и указания предмета психологии оказались не только не- достаточними, но и просто несостоятельними (см. § 2).

Вместе с тем психология оказалась на перекрестке мно- гих и острьіх вопросов современного человечества, воз- никающих в связи с научно-технической революцией, с одной стороньї, и заострением идеологических столкно- вений нового и старого мира — с другой. Перед лицом зтих больших задач психологическая практика, не воору- женная теорией, оказьівается малозффективной. И если мьі не хотим оставаться в положений слепьіх, бредущих в потемках, изредка натьїкаясь на значительньїе, но разроз- ненньїе фактьі, то должньї сначала вияснить (конечно, учитьівая опьіт ошибок и отдельньїе большие достиже- ния), что же, собственно, составляет предмет психологи­ческого изучения.