§ 5. Обьективньіе признаки психики

Понимание предмета психологии как ориентировоч­ной деятельности позволяет наметать решение несколь- ких трудних вопросов психологии.

Один из них — зто вопрос об обьективньїх признаках психики. С точки зрения традиционного понимания предмета психологии как явлений сознания, которьіе открьіваются только в самонаблюдении, на зтот вопрос можно ответить лишь отрицательно. В аспекте зтого клас- сического понимания обьективно нафіюдаются только раз­ньїе физиологические изменения: движения тела или его от- дельньїх частей, изменения окраски кожи, потоотделения, злектропроводности и т. д. Все зти изменения имеют свои физиологические причини, которьіе в конце концов при- водят исследователя к процессам в нервной системе, а зти нервньїе процессьі в свою очередь вьізьіваются определен- ньіми физическими агентами, раздражителями. Получа- ется так, что, переходя от внешних проявлений так на- зьіваемьіх душевних состояний к их внутрителесному, физиологическому механизму, а от него — к причинам, вьізьівающим его работу, исследователь обнаруживает только цепь физических причин и действий и нигде не на- ходиттакого, хотя би самого малого, участка, где би зта цепь преривалась и в качестве причини виступало какое-нибудь «душевное движение». Отсюда следует, что обьяснение тех внешних реакций и внутренних изменений тела, которие в общежитии приписиваются душевной жизни, не нуждает- ся в предположении о вмешательстве психических факто- ров. Более того, подобное вмешательство означало би принципиальное нарушение причинно-следственнихза- кономерностей материальннх процессов — принципиаль­ное нарушение естественно-научних представлений о мире.

177

Зто положение, давно известное и общепризнанное в буржуазной психологии, в конце прошлого столетия било

12 Зак. 110

еще раз в полемической форме изложено А. И. Введенским (1892) в качестве основного психофизиологического зако- на, содержание которого можно кратко формулироватьтак: «Отсутствие обьективньїх признаков одушевленности»⁷⁸. Правда, Введенский тут же отмечал, что для каждого чело­века его собственная душевная жизнь представляет нечто совершенно несомненное; но душевная жизнь других лю­дей єсть уже голое предположение, которое с одинаковьім правом можно и принять и отвергнуть. Поскольку каждьій человек в своей душевной жизни нисколько не сомневает- ся, а другие люди могут с полньїм основанием сделать то же самое и отрицать его душевную жизнь, Введенский ут- верждал, что «там, где наверное существует душевная жизнь (то єсть во мне самом), она всегда течет таким образом, что сопутствующие єй телесньїе явления совершаются по соб- ственньїм материальньїм законам так, будто бьі там совсем нет душевной жизни»⁷⁹. Иначе говоря, такое представле­ние о психике изображает ее как процесе, параллельньїй некоторьім физическим процессам организма и никак на зти физические процессьі не влияющий. Зтотипичное вьі- ражение дуализма, в частности психофизического парал- лелизма, столь распространенного в буржуазной психоло­гии XIX и XX столетий.

Отсюда, из такого идеалистического понимания психики с одинаковьім правом вьітекают два противопо- ложньїх утверждения. Одно заключается в том, что толь­ко я, наблюдающий в себе самом непосредственньїм и не- сомненньїм образом душевную жизнь, только я один

являюсь одушевленньїм существом, все остальньїе — как люди, так и животньїе — суть только сложньїе машини. Зта точка зрения (так назьіваемого солипсизма — «я один») категорически отрицает какие бм то ни бьіло обьективньїе признаки душевной жизни. Другое, прямо противоположное, вьіражение того же основного положе­ння составляет панпсихизм — учение о всеобщем одушев- лении. Зта точка зрения возникает из таких соображений: обьективно наблюдаются только физические процессьі, а среди них нельзя провести четкой, качественной границьі между человеком и животньїми, животньїми и растения- ми, растениями и простейшими живьіми существами и, наконец, между ними и неодушевленной материей; по- скольку в себе мьі, несомненно, находим душевную жизнь, то должньї признать возможность и даже весьма большую вероятность наличия ее в других людях, в других живьіх существах в постепенно уменьшающейся степени и даже в какой-то очень малой доле в неживой материи.

12*

179

Привлекательная сторона зтого учення о всеобщем одухотворений, одушевлении заключается в том, что окружающая нас природа наделяется духовной жизнью и тем восстанавливается ее внутренняя близость челове- ку⁸⁰. Создается ощущение родственности человека с окру- жающим миром, которьій обьічно представляется таким

чуждьім и не редко даже враждебньїм. Чувство родства с окружающим миром — прекрасное чувство, но зти сен- тиментальньїе переживання таят в себе большую теоре- тическую опасность. Не говоря уже о том, что они поро- ждаютнеоправданное доверие и снисхождение ко многим, несомненно отрицательньїм, явленням окружающего мира, они оставляют и даже делают принципиально не- понятньїм само духовное начало: оно обьявляется пер- вичньїм и, следовательно, не подлежащим обьяснению. Более того, его всевозрастающая роль в развитии живот­ньїх и особенно человека легко истолковьівается в том смьісле, что назначение психики — одухотворить мате­рик), поставить дух руководить ею, ее развитием и через завоевание мира человеком подчинить весь мир неким надматериальньїм целям, иначе говоря, утвердить идеа- листическое мировоззрение.

В противоположность зтому одно из основних поло­жений диалектического материализма заключается в том, что психика єсть особое свойство вьісокоорганизован- ной материи — не особое бьітае, а только особое свойст­во, и не первичное, а вторичное.Оно возникает благода­ря тому, что на определенной ступени развития организмов психика становится необходимьім условием подвижного образа жизни и их дальнейшего развития. Зто основное положение диалектического материализма философски завершает развитие естественно-научньїх представлений о возникновении и роли психики.

Позтому для нас вопрос об обьективньїх признаках психической деятельности — зто уже не философский, а конкретно научньїй вопрос, и заключается он в сле- дующем: на каком основании можно утверждать, что наблюдаемьіе действия являются активними, а не авто- матическими, что они вьіполняются на основе ориенти­ровки в плане образа, хотя бьі восприятия, а не как ре­зультат взаимодействия раздражителей и двигательньїх возможностей организма. Прежний критерии — целесо- образности — оказался принципиально недостаточньїм; автоматические реакции любой сложности могут бьіть вполне целесообразньїми. Сигнальность раздражителей и «зкстраполяционньїй рефлекс»⁸¹ сами нуждаются в раз- делении тех случаев, где они могут служить пока за теля- ми психической деятельности, от других случаев, где они такими показателями служить не могут (так как полно- стью обеспечиваются безусловно-рефлекторньїм меха- низмом). Ориентировочная деятельносгь становится не- обходимой там, где наличньїх механизмов недостаточно и нужно или заново наметить действие, или при- способить, подогнать его к наличньїм условиям.

В настоящее время ориентировка на определенньїе части того поля, которое открнвается в плане образа, ориентировка «на что» и «как» есть зкспериментально доказательньїй факт и устанавливается совершенно обт>ек- тивно. В зтой связи кратко напомним о широко известних опитах В. Келера⁸². Разумное решение задач, предлагавших- ся Келером, отличалось именно тем, что животньїе начи- нали ориентировать свои действия на существенние отно­шения «проблемной ситуации», причем такие отношения,

которьіе в начале опьіта ими не замечались и не вьіделя- лиеь. Можно без конца спорить о том, как происходит вьіделение зтих существенньїх отношений и что пред- ставляет собой мьішление животньїх⁸³. Но сам факт ак­тивного вьіделения зтих существенньїх отношений и ори- ентации действия по линиям зтих, тут же вьіделенньїх отношений, является совершенно несомненньїм. Такого же рода опьітьі бьіли затем успешно проведеньї Ф. Бой- тендайком (Р. Виуіепсіук) на собаке⁸⁴ и А. В. Запорожцем на кошке⁸⁵. Исключительно важньїй по своєму теорети- ческому значенню зкстраполяционньїй рефлекс, вьіде- ленньїй Л. В. Крушинским, представляет собой просле- живание животньїм того направлення, в котором движется приманка, и учет зтого направлення после того, как при­манка скрьівается за ширмой⁸⁶; наконец, все многочислен- ньіе опьітьі с так назьіваемьім «латентним обучением» и «викарньїми пробами и ошибками»⁸⁷, опьітьі по изучению ориентировочно-исследовательской деятельности жи­вотньїх в процессе вьіработки условньїх рефлексов,~ проведенньїе И. П. Павловьім и его шкблой, — все они свидетельствуют о том, что ориентировка жйвотного на

определенньїе обьектьі, ситуации, их свойства и отноше­ния есть факт, которьій устанавливается совершенно обь- ективно; сам способ вьіделения обьектов ориентировки и ее последовательньїе изменения прослеживаются тоже совершенно обьективно.

Что же происходит в процессе ориентировки? На ос­нове первоначального образа проблемной ситуации устанавливаются действительньїе признаки, свойства, связи и отношения ее обьектов, прослеживаются дви­жения приманки к ним, примериваются собственньїе действия и в результате всего зтого уточняются или даже впервьіе вьіделяются те злементьі или отношения, кото- рьіе прежде не виступали или не виступали в том значе­ний, которое существенно для решения актуальной за­дачи. Словом, прежнее значение обьектов, их свойств или отношений между ними меняется, они приобрета­ют новое значение, полностью или частично отличаю- щееся от того, которое они имели в прошлом опьіте жи- вотного. Зта ориентировка на новое значение обьектов, их свойств или отношений, значение, которого они не имели в прошлом опите данного животного (что долж­но бьіть предварительно и специально установлено) и ко­торое они впервие приобретают благодаря ориентировке в наличной ситуации, — вот зто и составляет субьектив- ньіе показатели ориентировочной деятельности, обьек- тивньїе признаки психики.

Еще раз подчеркнем, что ориентировка на такое но­вое значение злементов ситуации должна бьіть каждьій раз специально установлена. Позтому на вопрос о том, когда в зволюционном процессе возникает психика, от- вет может дать только зкспериментальное исследование.

Но главное заключается в том, что обьективное доказа- тельство может бьіть проведено, н, как мьі внделн, зто уже неоднократно бьіло сделано.