Yulius_Evola_-_Osedlat_tigra (1)

всего пути, который должен пройти идущий, и вместе с тем его неуязвимость и незримый су веренитет.

Но для этого требуется также нечто вроде свободы от прошлого и от будущего, бесстра шие души, свободной от уз мелкого «я», «бы тие», которое проявляет себя как «бытие в акте», в действии. Необходимая в этом случае естественность поведения не позволяет гово рить о «героизме» для характеристики отдель ных проявлений этого стиля: действительно, подобный образ жизни совершенно чужд вся кой патетике, романтике, индивидуализму, ри торике и кичливости, почти всегда ассоции рующихся с современным представлением о «героизме». Смеем надеемся, что нет никакой необходимости особо указывать на то, что сло во «акт» никоим образом не связано с академи ческой неогегельянской философией вчераш него дня, для которой это понятие стало цент ральным.

11.Действие без желания. Причинный закон

Теперь необходимо уделить внимание тому особому аспекту рассматриваемого здесь пове дения, который относится к более широкой об

134

ласти, так или иначе затрагивающей каждого человека. Мы имеем в виду жизненное про странство, понимаемое как область различно го рода деятельности и реализации, которые являются результатом осознанного решения со стороны индивида. То есть речь здесь идет уже не о просто переживаемом опыте, но непо средственно о процессах, подчиненных опреде лённой цели. Как уже говорилось, изучаемый нами человеческий тип благодаря своему внут реннему складу занимает в этом вопросе пози цию, сущность которой в мире Традиции опи сывалась двумя основополагающими максима ми. Первая из них гласит, что следует действо вать, не заботясь о результатах, не принимая в расчёт возможный успех или неудачу, победу или поражение, выгоду или убыток, не говоря уже об удовольствии или страдании, одобре нии или неодобрении со стороны других.

Подобного рода действие называют также «действием без желания». Доказательством присутствия в человеке высшего измерения является его способность вкладывать в дейст вие подобного рода не меньшее, но, напротив, даже большее усердие, чем то, которое обычно проявляет человек другого типа в обычных действиях, имеющих обусловленный характер. Здесь также можно говорить о правиле «делай то, что должно быть сделано», о безличном

135

действии. Необходимое для этого сосущество вание двух начал ещё более явственно прояв ляется во второй традиционной максиме — «деяние недеянием». При помощи этой пара доксальной формулы дальневосточная муд рость описывает такой вид действия, который не вовлекает и не «движет» высший принцип, «бытие» в себе, каковое, однако, остается при этом истинным субъектом действия, тем, чему данное действие обязано своей начальной дви жущей силой и тем, что одновременно его под держивает и направляет от начала до конца.

Вполне понятно, что нечто подобное воз можно главным образом тогда, когда человек подчиняется «собственной природе» и тому, что вытекает из данной ситуации, активно при нятой им на себя в качестве индивида в суще ствовании. Более того, только в этом случае имеет силу правило действовать, не думая о ре зультатах, делать то, что должно быть сделано, поскольку содержание подобного действия оп ределяется не представлениями об абстракт ной и абсолютной свободе, но естественным внутренним законом.

Если «дионисийская» позиция связана глав ным образом с рецептивным аспектом испыта ния и утверждения себя в сердце становления, что может иметь место при встрече с непред сказуемым, иррациональным и проблематич

136

ным, то вышеуказанная ориентация, таким об разом, затрагивает специфически активный и в некотором смысле внешний аспект личного по ведения и самовыражения. В частности, ко второму случаю применима последняя макси ма мира Традиции: «быть цельным в раздроб ленном, прямым в кривом». Мы уже затрагива ли этот момент, говоря об особой категории действий, которые на самом деле являются пе риферийными и «пассивными», не затрагивают внутренней сущности и практически представ ляют собой механические рефлексы и бессоз нательные чувственные реакции. Та же вооб ражаемая полнота чистой «жизни», которая почти целиком обусловлена биологически, по сути ненамного превышает этот уровень. Но действие, исходящее из глубинного и в некото ром смысле сверхиндивидуального ядра, из бы тия как «бытия, проявляющего себя в акте», имеет совершенно другой характер. Подобного рода действиям, независимо от их предмета, присуща целостность. Их качество неизменно, неделимо и всегда остается равным себе: это чистое самовыражение, которое равным обра зом может проявляться как в самом скромном изделии, сделанном руками ремесленника или даже произведенном механически, так и в аде кватных действиях в опасных обстоятельствах или в ситуациях, требующих умения распоря

137

жаться и держать под своим контролем круп ные материальные или социальные силы. Пеги´, говоривший, что хорошо сделанная работа сама по себе уже является вознаграждением, что настоящий мастер с одинаковым усердием исполняет как ту работу, которую увидят дру гие, так и ту, которую не увидит никто, в сущ ности, лишь повторил идею, широко распро странённую в мире Традиции. Мы ещё вернем ся к этому вопросу в одной из последующих глав.

Пока же, похоже, имеет смысл прояснить ещё один частный момент, имеющий отноше ние к обсуждаемой нами теме. Речь идёт о пра вильном понимании смысла той максимы, со гласно которой «делая должное», не следует принимать в расчет в качестве побуждений ни удовольствие, ни страдание. Вероятно, здесь могут возникнуть ассоциации с поведением, опирающимся на нечто вроде сухой и обеску раживающей концепции «морального стоициз ма». Действительно, человеку, действующему исходя из «жизни», а не из «бытия», трудно представить себе возможность вышеописан ной ориентации, если он не приемлет ни какой либо абстрактной нормы, ни некоего «долга», подавляющего естественное влечение индиви да, поскольку последнее, напротив, побуждает его к поискам удовольствия и заставляет избе

138

гать страдания. Однако, это общее место, кото рое на самом деле является результатом неза конного обобщения того, что свойственно ис ключительно определенным ситуациям, где удовольствие и страдание по зрелому размыш лению оказываются лишь заключительными идеями, которым предварительное рациональ ное рассуждение отводит роль целей и эффек тивных побудителей действия. Но для всех «здоровых» натур (здесь вполне уместно ис пользовать это выражение) ситуации подобно го рода более редки, чем это принято думать; гораздо чаще в начале стоит не рефлексия, но определенное движение жизни, которое в ре зультате развития отзывается как удовольст вие или страдание. Действительно, если опре деляющими для собственного поведения явля ются исключительно гедонические или эвдемо нистические ценности, то можно говорить о «декадансе» жизни. Подобное поведение ведет к распаду и разочарованию. Приблизительно также развратный и порочный человек скло нен понимать «удовольствие» в любви; для него то чувство, которое для других является естественным результатом эротического вле чения, завершающегося овладением женщи ной и соитием с ней, становится заключитель ной целью, для которой все остальное служит средством.

139

В любом случае важно научиться проводить различие — также известное традиционным учениям — между вожделеющим счастьем (или удовольствием) и «героическим» счастьем (или удовольствием); мы используем здесь слово «ге роическое» с учётом ранее сделанных оговорок. То же различие существует между двумя проти воположными образами жизни и типами чело века. Первый вид счастья, или удовольствия, принадлежит натуралистическому уровню и от мечен пассивностью по отношению к миру по буждений, влечений, страстей и склонностей. Согласно традиции, в основе натуралистиче ского существования лежит желание и жажда; вожделеющее удовольствие это то, которое свя зано с удовлетворением желания наподобие мгновенному утолению жгучей жажды, тол кающей жизнь вперед. В противоположность ему «героическое» удовольствие сопровождает решительное действие, исходящее из «бытия», из высшего уровня жизни; в некотором смысле оно смешано с тем особым состоянием опьяне ния, о котором мы говорили чуть выше.

Согласно норме чистого действия, не следу ет принимать в расчет только удовольствие и страдание первого, то есть натуралистическо го типа. Однако чистое действие также может доставлять особого рода удовольствие или сча стье, и, следовательно, вовсе не обязательно

140

должно быть чем то скучным, отвлечённым и нудным; в нём также могут присутствовать и огонь, и порыв, но совершенно иного рода, со провождающиеся постоянным присутствием и прозрачностью высшего принципа, сохраняю щего состояние покоя и отрешённости, кото рый, как говорилось, и является истинно дей ствующим началом. Здесь также очень важно не смешивать форму действия (то есть его внутреннее значение, тот его образ, в котором оно имеет ценность для Я) с его содержанием. В принципе всё, могущее служить предметом вожделеющего и пассивного удовольствия, также может стать объектом героического или положительного удовольствия, и наобо рот. Речь идет об ином измерении, где дозволе но всё, но дозволено именно потому, что это из мерение дополнительно объемлет те возмож ности, которые выходят за рамки обусловлен ного натурального существования. Однако на практике довольно часто бывает так, что до биться этого можно исключительно при усло вии предварительного качественного измене ния, того пресуществления чувственного в сверхчувственное, которое мы чуть выше при знали одним из основных аспектов интегриро ванного и очищенного дионисийства.

В качестве последнего момента укажем на аналогию, существующую между положитель

141

ным, героическим удовольствием и тем, кото рое даже на эмпирическом уровне нередко яв ляется результатом любой деятельности, дос тигающей совершенства, то есть такого дейст вия, в которое человек вкладывает себя цели ком. Так, многим наверняка доводилось испы тывать то удовольствие особого рода, которое возникает после долгих усилий, направленных на овладение неким приобретённым умением, когда оно доводится до высшей степени мас терства, даётся легко и непроизвольно, почти как игра.

Итак, все рассмотренные выше элементы взаимно дополняют друг друга.

Теперь добавим ещё несколько соображе ний, относящихся к более внешней области, то есть к сфере взаимодействий, которым подвер жен даже тот индивид, которому удалось до стичь целостности в нашем понимании, благо даря тому, что он сохраняет свою сопричаст ность определенному обществу, определенной культуре и определенной среде.

Чистое действие не равнозначно слепому действию. Поэтому правило действовать, не взирая на возможные последствия, применимо к аффективным индивидуальным мотивам, но не касается необходимости знать объективные условия, которые следует принимать в расчёт при совершении того или иного действия, так

142

как в противном случае оно никогда не достиг нет совершенства или будет обречено на про вал с самого начала. Дело даже не в том, что оно может не удасться, это как раз второсте пенный момент, но эта неудача не должна быть результатом плохого знания условий его реа лизации, то есть, в более широком смысле, не знания каузальности, отношений между при чинами и следствиями, закона согласованных действий и противодействий.

Имеет смысл несколько подробнее остано виться на этом моменте, в том числе ради того, чтобы более точно определить поведение, при емлемое для человека, обретшего целостность, после снятия принятых представлений о добре и зле. На самом деле реальное преодоление мо рального уровня, без пафоса и полемики, про исходит благодаря знанию, знанию причин и следствий, которое, собственно, и позволяет определённым образом выстроить своё поведе ние. В этом случае на смену моральному поня тию «греха» приходит объективное понятие «вины» или, точнее, «ошибки». Таким образом, для человека, центр которого расположен в трансцендентности, понятие «греха» имеет столь же мало смысла, как общепринятые и от носительные представления о добре и зле, о за конном и незаконном. На духовном уровне все эти понятия сгорают без следа, безо всякого

143