Глава 4
Но пять стихий - это только инь и ян, инь и ян - это только Великий предел, а Великий предел коренится в Беспредельном!
4.1 Комментарии
Эта фраза подводит итог предыдущим рассуждениям. Рассматривавшийся ранее по этапам космогонический процесс представлен в ней целиком и в порядке восхождения к первопричине.
Сходное построение есть и в другом трактате Чжоу-цзы:
“Вода-инь коренится в ян, огонь-ян коренится в инь. Пять стихий - это инь и ян, инь и ян - это Великий предел. Четыре времени кругообращаются - все сущее имеет конец и начало. Хаос и становление - нет им конца!” (“Тун шу”)1.
В данном отрывке отсутствует понятие “Беспредельное” (как уже упоминалось, его нет во всем “Тун шу”), но в последней строке приводится понятие “хаос” - его, в некотором смысле, эквивалент. За “хаосом” же здесь следует “становление”, т. е. развертка Великого предела. Кроме того, обратите внимание на логику текста - она та же самая, что и в “Объяснении...”.
В указанном отрывке из “Тун шу” говорится, что возникновение космоса и погружение его во мрак хаоса происходит циклически. Эта мысль там выделена, в “Объяснении...” же цикличность мироздания подразумевается исходя из общих свойств взаимодействия инь и ян. А не является ли тогда приведенный там и здесь обратный порядок развертки Великого предела скрытой частью космического цикла, т. е. предысторией образования Великого предела, проходящей в таинственном Беспредельном?
Рассмотрим “близлежащие” области Великого предела - “до” и “после” кульминационного момента. Развертка Великого предела приводит к рождению двух сил, а значит, и его появлению также предшествовало слияние двух сил. Вспомнив, что Великий предел можно рассматривать как единицу, выразим данную ситуацию численно следующим образом: 1/2 1; 1 2, или 1/2 1 2. Попробуем изобразить это графически. Причинностные структуры на схемах принято помещать сверху. Следовательно, предысторию появления Великого предела можно будет выразить треугольником, обращенным одной из вершин вниз: это две силы объединяются в одно начало (рис. 4.1.1).
Рис. 4.1.1
История развертки Великого предела может быть выражена в виде треугольника, обращенного одной из вершин вверх: это одно начало делится на две силы (рис. 4.1.2).
Рис. 4.1.2
Целостная же картина составится при наложении этих треугольников друг на друга (рис. 4.1.3). Образовался знак, именуемый “Звездой Давида” или “Звездой Соломона”. Если первое название он получил в честь библейского царя Давида, создавшего израильско-иудейское государство со столицей в Иерусалиме, то второе - в честь его сына, царя Соломона, прославившегося своей мудростью. Но было бы неверно связывать этот знак только с историей евреев. Его можно встретить в древнеиндийских мандалах и в арабских храмовых орнаментах. В Китае он в явном виде не встречается, но его структура заложена в отдельных традиционных учениях.
Рис. 4.1.3
Символ этот олицетворяет собой некий “закон аналогии”, наиболее известный в формулировке “Изумрудной скрижали” Гермеса Трисмегиста, т. е. “Триждывеличайшего”. По преданию, данный текст был высечен на его могильном камне по велению Александра Македонского. Однако историчность автора и самого текста до сих пор не установлена. Первая публикация “Изумрудной скрижали” была осуществлена в Нюрнберге в 1541 г. на латинском языке. Затем последовали многочисленные переводы на европейские языки. Комментирование этого небольшого текста стало традицией. К нему обращались не только алхимики и чернокнижники, но и философы и естествоиспытатели.
Начальная фраза “Изумрудной скрижали” звучит так:
“Истинно без лжи, действительно и правдиво! - Нижнее подобно верхнему, а верхнее подобно нижнему для совершения чуда единой вещи”2.
Животворящий, самобытный слог “Изумрудной скрижали” позволяет трактовать ее многозначно, символически, аллегорически, создавая игру различных смысловых оттенков. Это одновременно и “Гимн Солнцу”, наподобие древнеегипетских, и алхимический кодекс, и герметическая философия. В последнем случае под “единой вещью”, о которой говорится в отрывке, подразумевалось Великое Единое, “Телесми”, или Мировой Астрал, т. е. нечто, что можно сопоставить с понятием “Великий предел”, тем самым сведя воедино речения знаменитого герметиста и сунского философа.
В сочинении Гермеса можно еще прочесть:
“Взойди от Земли к Небу, вновь спустись на Землю, принимая силу от верхнего и нижнего”3.
Чжоу-цзы, сам того не ведая, следует этому наставлению. Записывая фразу, которая здесь комментируется, он как бы мысленно восходит к началу трактата, чтобы затем, по закону аналогии, снова вернуться к ней. Само же местоположение этой фразы означает рубеж в описании этапов развития космоса. Если раньше речь шла в основном о дифференциации на простые формы, то после в сфере внимания Чжоу-цзы будет доминировать интеграция, когда простые формы объединяются и образуют сложные организации. Правда, первый отзвук этого процесса уже прозвучал раньше, при описании образования пяти стихий. Но там он только набирал темпы, основное же его действие развернется перед нами после данного места, которое как бы служит переходом между сцепленными треугольниками космической дифференциации и интеграции.
Рассмотрим взаимоотношения понятий, собранных в комментируемом отрывке. Чжоу-цзы ставит знак равенства между пятью стихиями и инь и ян, между инь и ян и Великим пределом. Но Великий предел у него не равен Беспредельному. Конец отрывка можно было бы еще перевести как “корень (бэнь) Великого предела - в Беспредельном”. По сути, утверждается то же самое взаимоотношение между этими понятиями, что и в начальной фразе трактата. Великий предел представляет собой лишь часть Беспредельного, “пучность” в безграничном океане “изначальной пневмы”.
В процессе развертки Великий предел сначала делится на две части - инь и ян, а затем возникают пять стихий. И то и другое - качественно различные уровни бытия. Чжоу-цзы акцентирует внимание на том, что в своей целостности они равнозначны Великому пределу, так как, по сути, являются только изменениями его внутренней структуры, становящейся все более дифференцированной. Но Великий предел нельзя рассматривать в отрыве от Беспредельного. Он не только сотворен из “материи” последнего, но и составляет вместе с ним диалектическую пару, благодаря взаимодействию которой происходит развертка Великого предела. Так же и на всех уровнях этой развертки Беспредельное присутствует в двух указанных качествах, и что касается взаимодействия, то оно на каждом следующем уровне все более усложняется, насыщаясь все большим количеством связей, благодаря тому что переносится на каждый из элементов соответствующего уровня, которых по мере развертки становится все больше. Причем в этом качестве само Беспредельное можно рассматривать как особый элемент, становящийся в ряду остальных элементов соответствующего уровня, но обладающий исключительной природой. Функция этого элемента, “пустотного” по отношению к остальным элементам, сравнима с той, что приписывается “пустоте” (у) в 11-м чжане “Дао дэ цзина”:
“Три десятка спиц сходятся в одной втулке: от пустоты ее зависит применение колеса. Формуя глину, делают сосуд: от пустоты его зависит его применение. Прорубая двери и окна, строят дом: от пустоты их зависит использование дома. Ибо выгода зависит от наличия, а применение - от пустоты”4.
Кстати, фрагмент чертежа Чжоу-цзы, на котором представлен дифференцировавшийся на инь и ян (триграммы Кань и Ли) Великий предел, можно рассматривать как колесо с втулкой - незаштрихованным кружком в центре, обозначающим Беспредельное (см. рис. 2.1.2).
Учитывая наличие “пустотного” элемента на каждом из уровней развертки, в последних следует совершить пересчет общего количества элементов. Великий предел и Беспредельное - два элемента. Инь, ян и “не инь и ян” - три элемента. Пять стихий и “не одна из этих пяти стихий” - шесть элементов. “Субстанционально” при таком пересчете как будто ничего не меняется, но взгляд на структуру каждого уровня будет совершенно иной. Проявятся ранее не учтенные связи. Именно проявятся, поскольку ранее эти связи находились “внутри” Беспредельного, т. е. в непроявленном виде. Заглянув “глубже” в Беспредельное, мы освоили еще одну его часть, что, с гносеологической точки зрения, бесспорно выгоднее, нежели оставаться в рамках прежней упрощенной модели.
О паре “Великий предел - Беспредельное” было уже сказано достаточно в начальных главах книги. О идущей за ней триаде несколько соображений будет приведено в параграфе 6.1. Здесь же следует обратить внимание на третий уровень развертки, состоящий, как выяснилось, из шести элементов.
В данном случае идея о необходимости рассматривать в наборах элементов одного уровня, составляющих целостную систему, добавочный “пустотный” элемент самым непосредственным образом связана с проблемой варьирования в древнекитайской науке 5- и 6-ричных наборов стихий (в общем случае эта идея, видимо, схожа с возникшими в наше время в физике идеями о “скрытом параметре” и о влиянии экспериментатора на результат эксперимента). Произведя “гипостазирование” “пустотности” в шестой элемент, мы вынуждены затем утверждать, что он не вода, огонь, дерево, металл или почва, а какая-то другая стихия с совершенно особыми свойствами, поскольку все же речь идет об уровне стихий и на нем ничего кроме стихий быть не может. Аналогичные рассуждения справедливы при добавлении к набору пяти пневм шестого элемента-пневмы.
Выбор между одним или другим из рассмотренных наборов зависит от степени “погружения” в Беспредельное, от того, какая его часть становится явной. Причем, с целью различения того или другого из наборов, они, поскольку не только шестой, но и остальные элементы параллельно становятся более проявленными, могут иметь различные названия. Например, в “Го юй” (“Речи царств”) говорится о шести “началах” (пневмы-ци) и пяти стихиях:
“Небу присущи шесть начал, а Земле пять стихий, и числа эти - неизменны. Шесть начал Неба образуют [как бы] основу ткани, а пять стихий Земли образуют [как бы] уток ткани, и если не путают основу и уток - это признак добродетелей”5.
В данном отрывке обращает на себя внимание то, что Небу и Земле поставлены в соответствие четное и нечетное числа - 6 и 5, между тем как в традиции общепринятыми считались противоположные соответствия. Например, в “Си цы чжуани” говорится, что “Небо - 1, Земля - 2, Небо - 3... Земля - 10”6. Нет сомнения, что в “Го юй” упор делается на другие принципы и, среди прочих (А. И. Кобзев высказал предположение о связи данной корреляции со структурой 60-ричного китайского календаря7), на то, что Небо как космическая “янская” сила символизирует объекты более проявленные, чем Земля - космическая “иньская” сила. Шесть пневм - это система более проявленных объектов, чем пять стихий, так же как в наборе из шести пневм или стихий и те и другие более проявлены, чем в пятеричных наборах.