Миков

Зоревая медицина

Содержание

СОДЕРЖАНИЕ 2

Часть 1: Прикоснуться к иной цивилизации. 3

Часть 2: Искусство управления своим организмом 8

Мой Бог – Природа 8

Основы зоревой медитации 10

Правило I. 12

Правило 2. 13

Правило 3. 13

Правило 4. 14

Движение и слово 25

Высокая биоэнергетика 28

Выразительные богатства интонации 29

Часть 3: Реконструкция прошлого или предвосхищение будущего? 34

Часть 4: Практическая система упражнений в "зоревой" медитации 36

Учебный блок 1. Упражнения, основанные на простой двигательной доминанте. 36

Учебный блок 2. Управление состояниями сознания. 38

Учебный блок 3 Управление интенсивностью вызываемых состояний сознания. 40

Учебный блок 4. "Целевая" организация собственного сознания. 41

Учебный блок 5. Самоотождествление с природой. 42

Учебный блок 6. Работа воображения. 43

Послесловие. 44

Часть 1: Прикоснуться к иной цивилизации.

В 1957 году я увидел своими глазами "зоревую" медицину - один из отголосков древнеславянской языческой культуры, которая, по мнению ученых, была очень экологичной... Увидел, пережил ее как посторонний наблюдатель, а потом: познал и "изнутри", потому что овладел ее основами под руководством народной целительницы - "профессора" в своем деле... И пытался понять, что это такое. На это ушли годы. Много-много лет.

Мне много раз советовали написать об этом. Но как напишешь? Как напишешь о том, что несмотря на все старания постоянно ускользает из рук? Кому напишешь обо всем этом, если это абсолютно никому не нужно? Так во всяком случае обстояло дело в конце 50-х годов и в 60-х годах...

Сейчас иное время. Мне кое-что удалось сделать. Не подумайте, что я раскрыл все загадки славянской языческой медицины. Я и не мог сделать этого. Случай позволил мне лишь прикоснуться к культуре прошлого, поражающей своеобразием, И почерпнуть из этого "золотого-прикосновения" лишь те знания, которые я смог взять. Но все-таки, как мне представляется, рассказать есть о чем.

Сегодня, наверное, есть и внимательный вдумчивый читатель... На страницах печати, по радио и " телепрограммах колдуны, экстрасенсы, НЛО - стена молчания, окружавшая эти проблемы, разобрана по кирпичику. Конечно, само по себе это еще не гарантирует того, что я найду читателя, неспешно идущего по пути знания и уделяющего часть своего драгоценного внимания только тем предметам, которые этого заслуживают. Вал информации, опрокинувший стену молчания, может устремиться по пути Слепой Веры и Суеверия... И все-таки я уверен: будет внимательный читатель заметок. С ним я буду вести разговор. И для начала приоткрою свой авторский замысел. Я буду писать о конкретных людях и конкретных событиях лишь в той мере, в какой это необходимо для уяснения психофизиологических основ "зоревой" народной медицины. Но и рассказ об этой медицине для меня не самоцель. Я рискну нарисовать в своем воображении цивилизацию древних славян, а именно те особенности этой цивилизации, которые "высвечиваются" "зоревой" медициной. И, самое главное, я покажу, насколько важно наследие этой почти утраченной цивилизации нам, нашим детям и внукам. Потому что, не реконструировав прошлую культуру, мы не сможем решить обступившие нас глобальные проблемы - и прежде всего проблему надвигающегося всеобщего экологического кризиса, не сможем построить культуру, достойную человека и окружающей нас природы.

Но сначала впечатления, которые я вынес из непосредственного соприкосновения с "зоревой" народной медициной.

Представьте себе тесную кухоньку в сельском доме. Чисто выбеленная русская печь. (Кстати, за печкой крошечная комнатушка, которую снимаю я. Здесь умещаются только кровать и столик.) Против печки кухонный стол. Между столом и русской печкой пространства всего три шага. У стен рядом с входной дверью деревянная скамья. Это - место события.

А в чем событие? Сегодня Она пригласила меня присутствовать при приеме больного. Выйдя из своей комнатушки, я увидел женщину лет сорока пяти с усталым и каким-то погасшим лицом. Женщина сидела на деревянной скамье и порывалась что-то сказать Ей... В ответ только жест: сидите! молчите! Так же, жестом, Она показывает мне, чтобы я сел рядом: Сажусь и начинаю внимательно следить за Ее .движениями.

На первый взгляд, ничего особенного. Топится печь. На кухонном столе рассыпана мука. Хозяйка что-то стряпает. Порой отходит от стола, чтобы поставить что-то в печь или, наоборот, достать из печи. Делает все молча, сосредоточенно. На нас не глядит. Во всем угадывается какой-то ритм.

И вот, сначала я ловлю себя на том, что что-то изменилось в комнате, где мы сидим, и что-то изменилось во мне самом. Я не знаю, что произошло. Но мое дыхание стало моим и не моим. Дышу учащенно, легко, но каждый вдох - словно глоток грозы, которая копится во мне и, появляется опасение, может разрядиться молнией и громом...

Приковывают внимание ее руки. Пальцами рук она выполняет какие-то движения, время от времени кладет на стол нож, ложку - железные предметы - "метки". Затем ритмичные движения захватывают Ее целиком. Движения рук сочетаются с какими-то необычными "шагами": впечатление такое, что она не идет, и даже не шагает на месте, а "работает" всем телом...

Затем начинается контакт. Не спрашивая у пациентки ни слова" Она сама говорит ей, какое у нее заболевание, когда началось, как протекало, какие есть сопутствующие заболевания, сколько у нее детей... Говорит, что берется лечить. Нет, больше приезжать не надо. Этого приезда достаточно. Дальше лечение пойдет на расстоянии. Вознаграждение? Сейчас ничего. Поправитесь, отблагодарите...

На других таких же приемах я вижу многое из арсенала "зоревой" медицины: "зачерчивание" воды, использование обыкновенных спичек для диагностики и для других целей, диагностику по ладони и по подошве ноги... Все делается четко, уверенно, в манере, не допускающей тени сомнения... Передо мной Она - знахарка, ведунья, колдунья из давно ушедших времен.

Зубарева Мария Степановна. Так ее звали. Думаю, что на Алтае и в Западной Сибири найдутся и по сей день люди, которым она помогла. Хотя со дня смерти - она умерла в 1963 году - прошло много лет.

При общении она поражала едва сдерживаемой веселостью. Любила насмешливое слово. Колко, но не обидно, цепляла словом кого-нибудь, казалось бы, ни с того, ни с сего... Затевался шуточный разговор. А потом она переходила на серьезный тон, выкладывала собеседнику всю "подноготную" о его здоровье и говорила, что может помочь.

Сейчас я жалею, что счел неудобным расспросить ее подробнее о личной жизни. Знаю совсем немного. Родилась Мария Степановна в 1905 году в Белоруссии. Девочку-сироту, ее присмотрел еще в первую империалистическую врач Виктор Михайлович Соловьев, пристроил в госпиталь, обучил современной медицине в объеме акушерских курсов. Но главное - посвятил в тайну русской народной телепатической медицины, которой сам обучился у своего деда.

Вместе работали в госпиталях, вместе были в Чапаевской дивизии. После гражданской вышла замуж, но иногда бывала в гостях у В. М. Соловьева, благо он жил недалеко, в Новосибирске. И так до 1939 года, когда, по словам Марии Степановны, он погиб в авиакатастрофе.

Все-таки как странно и сложно все переплетается в жизни. В конце прошлого века настоящий знахарь, ведун передал знание народной медицины своему внуку-врачу. Внук передает это знание малограмотной женщине, остающейся в гуще народа... Что в искусстве Марии Степановны от глубинных корней народного опыта? И что сложилось под влиянием научных идей?

И почему судьба так несправедлива? Почему рядом с Марией Степановной вместо меня не оказался врач или психолог - человек, который мог бы перенять это народное знание намного полнее?

А ей нужен был такой человек. Мария Степановна попросила меня найти контакты с учеными - профессорами от научной медицины. Хотела передать все, что знала сама. Чувствовала ли, что проживет недолго? Или, может быть, ее угнетало другое: не может большой мастер состариться, не имея учеников? Она говорила с горечью: "Вам сказали, что этого нет, и вы поверили. Никто не хочет учиться".

Оказавшись перед зеркалом, женщина автоматически прихорашивается. Заглянув в зеркало своей совести, человек сначала замечает в себе только хорошее. А потом...

Я много лет приукрашивал свою роль в давних событиях или просто старался о них не думать. Теперь, когда за плечами тридцать лет активной, наполненной творчеством жизни, когда до пенсии рукой подать, мне незачем хитрить. Скажу честно. Марии Степановне Зубаревой со мной не повезло.

Если бы на моем месте оказался медик, он смог бы перенять ее искусство практически. Он повторил бы учителя Марии Степановны - врача В. М. Соловьева. Работая в системе здравоохранения, он применял бы и народную медицину, пусть даже и скрытно. Если бы вместо меня оказался думающий медик, он расшифровал бы секреты народной медицины гораздо скорее. У меня ушло на это тридцать лет. Думаю, что ему хватило бы и трех. В начале 60-х годов в нашей стране началось возрождение психотерапии. Он явно успел бы к этому моменту. Психофизические основы "зоревой" народной медицины стали бы предметом обсуждения еще 30 лет назад...

В моей памяти оживает июль 1957 г. Я вижу себя па станции Ояш, что между Новосибирском и Болотным. Со мной два чемодана. В них любимые книги, пишущая машинка и первая опубликованная статья о ритмике стихов В. В. Маяковского. В голове - впечатления предфестивальной Москвы и мечта найти здесь в Сибири своего героя, свою книгу, поэму или роман. Сибирская деревня, куда я приехал учительствовать, встретила меня удивительной голубизной послегрозового неба, брызгами солнца в лужах и лужицах. Мне казалось, вес предвещает мне литературный успех. А может быть, и славу. Период "оттепели" конца 50-х годов создал немало громких имен. И я был не одинок. Многие молодые рвались к своей "целине", мечтали распахать новые, неведомые дотоле пласты жизни. Трудно представить себе молодого человека более неподходящего для овладения народной медициной, чем я.

Не помню, кто указал мне на новый дом с голубыми ставнями - дом М. С. Зубаревой. Дом был небольшой - я уже упоминал о своей крохотной комнатушке, - но в общем привлекательный. Я быстро договорился о полном пансионе. Через огород прошел к ручью с ласковым названием Бабушка. Выкупался в одном из омутов. За ручьем начиналась хоть и прореженная, но тайга. В другом направлении за узкой полосой молодого леса расстилались поля, подсеребренные березовыми колками. Эти поля мне предстояло исходить пешком. Зимой я пересекал лесную полосу и сразу погружался в розовые снега, по которым шарили лучи выглянувшего из-за кромки тайги солнца.

Помню, когда я вступал в партию, в Болотнинском райкоме меня спросили, точнее, пронзили вопросом, как вилами: "Вот Вы собираетесь вступать в партию, а сами якшаетесь со знахаркой. Как это понимать?" Свой ответ на этот вопрос воспроизведу позднее. Сначала о том, как я "якшался" со знахаркой.

Когда Мария Степановна попросила меня связаться с профессорами от научной медицины, я не мог отказать, хотя это не входило в мои планы. "Я мало что могу объяснить, но могу показать все, что знаю", - говорила мне народная целительница. Ну а я? Как я объясню профессорам, о чем идет речь? Договорились, что я потренируюсь, буду выполнять упражнения, которые она мне покажет.

Чем больше я общался с Марией Степановной, чем больше слушал ее цветистый говорок, тем ярче складывался у меня ее поэтический образ. Вот стихи, в которых дан психологический, хотя и несколько стилизованный, портрет знахарки:

На тропы-проселки, на колки березовые

Снега упали сахарно-розовые.

Над розовой крышей клубится – кудесится

От печки до неба парадная лестница.

Здесь печка широкому небу отворена,

Сойди и войди, Заря животворная!

Пусть пляшут огня лепестки над поленьями,

Пусть пахнет в избушке травой и кореньями.

Наполни избушку-помощницу милую

Незримой, неслышной, ярою силою.

Меня здесь считают старушкой невзрачною,

Я ж в души смотрю, словно в воду прозрачную

Мне с первого взгляда открыты и ведомы

Болезни людей, перевитые бедами...

Нет! В жизни Добро никогда не иступится:

Есть в мире Заря - наша мать и заступница!

Я Душу, пронзенную болью бездонною,

От бед огражу свой теплой ладонью

Порою полночной, порой предрассветною

На встречу с Зарей приведу безответную

За полем морозным

За звездными далями,

Утихли боли

Словно растаяли.

В душе человека, как в полдень, светло

Он снова как птица лег на крыло

На тропы-проселки, на колки березовые

Снега упали сахарно-розовые.

Над ветхою крышей в снегах января

В полнеба стоит-полыхает Заря.

Начал я делать и предложенные ею упражнения. Сначала нехотя, сомневаясь. Но потом с подлинным упоением. Я еще не знал, что и почему, но мир никогда еще не полыхал таким обилием ярких красок. Казалось, над землей разлили океан света. Ни днем, ни ночью не проходило радостное, приподнятое настроение.

Однажды за обедом Мария Степановна, словно невзначай бросила: "В Вас треть - моей силы! " Я был польщен, но не понял, что за этими словами скрывался и другой смысл, На другой день, когда соседи позвали ее к заболевшему ребенку, она пригласила с собой и меня. Мне было интересно посмотреть, как она будет лечить. Каково же было мое изумление, когда Мария Степановна протянула мне трехмесячного малыша, чтобы лечил я! Видя мое замешательство, она подсказала (подсказала тактично, словно я и сам знал, но просто замешкался): "Подуйте в попочку! " Я, конечно, знал, что многие магические приемы, например, выпивание "зачерченной" холодной воды - это лишь способ сконцентрировать внимание пациента в нужный момент на нужном органе. Пожалуй, то же самое получится, если вдувать воздух. Но дальше-то что? Что внушать? Что пытаться исправить?

Мое замешательство можно, конечно, объяснить и обычными, житейскими причинами. Молодой учитель приходит в дом вместе со знахаркой и ничтоже сумняшеся дует младенцу в попочку. Конфуз! Но меня потрясло другое. Безо всякой подготовки, как будто так это и надо, Мария Степановна предложила мне быть лекарем. Наверное, где-то в 1918-1919 гг. Виктор Михайлович Соловьев вот так же бросил девчушку Машу в воду: либо тони, либо плыви. И она поплыла. У нее был начальный заряд лекарской интуиции. А сейчас, после 40 лет врачебной практики ее интуиция была прямо-таки ошеломляющей.

Помню, она предложила мне: если хотите проверить возможности метода, представьте себе кого-нибудь из своих знакомых, я скажу диагноз, не раздумывая, запишите этот диагноз, в конверт, и - адресату! На подтверждение.

Я представил себе мою одноклассницу, с которой не виделся уже пять лет, но переписывался. Ее фотографии у меня не было. В тот момент моя одноклассница была в Челябинске, проходила производственную практику.

Среди прочих не очень выразительных характеристик была и такая: "одна лопатка выше другой". Как я узнал из письма моей одноклассницы, эти слова вызвали целую цепь событий. Девушка не знала за собой такой особенности. Ее подруги подтвердили: да, одна лопатка выше другой. Письмо в Краснодар маме: как так? Мама отвечает: когда была совсем крошкой, падала, и вот. Моя одноклассница - человек спокойный и ироничный, не поскупилась в этот раз на восклицательные знаки. Правильный диагноз по мысленному образу человека, находившегося в этот момент за сотни километров - это ли не интуиция?

А лечебное воздействие, основанное на интуитивном "высвечивании" человека? Помню, у жены нашего молодого агронома было опущение матки на последних неделях беременности. Мария Степановна излечила ее буквально за пять минут. Она могла!

А я не мог. Упражнения не развили во мне медицинской интуиции. Видимо, у меня был совсем иной склад натуры. Я с горечью понял это, когда неуклюже держал в руках малыша.

Так вот, когда я вступал в партию, в райкоме меня очень жестко спросили: "Вы собираетесь вступать в партию, а сами якшаетесь со знахаркой. Как это понимать?" Я ответил: "Когда народный целитель сам предлагает науке познакомиться с тем, как он лечит, это - великая удача. И надо сделать все, чтобы встреча М. С. Зубаревой с учеными состоялась". Райкомовцев вполне удовлетворил мой ответ. А я дал себе зарок: если уж я сам не в силах овладеть народной медициной, сделаю все, чтобы ею овладели другие.

Сейчас, вспоминая это твердое - претвердое решение - других в молодости не бывает! - я могу только грустно усмехнуться. Какая детская наивность! В те годы даже серьезные медики, бравшие что-то от народной медицины, боролись не за победу, а за выживание. Мне же все представлялось в розовом свете. Я думал: узнав, что в одном из сел Новосибирской области живет и работает большой мастер народной телепатической медицины, ученые медики буквально бросятся туда. На самом деле реакция была иной. В Новосибирском мединституте посоветовали: "Если у Вашей бабки есть что-то интересное, пусть напишет и пришлет. У нас есть Совет, в который входят профессора такие-то.. Они рассмотрят предложение! " И все. Пусть напишет!

Конечно, я добрался и до отдела науки ЦК КПСС. Узнав, что я из Сибири, меня без проволочек туда пропустили. Ничего утешительного. "Телепатическая медицина? Может быть, это интересно. Но Вы ставите этот вопрос преждевременно. Сейчас мы боремся за то, чтобы начали использовать хотя бы травную народную медицину!"

К врачам меня тянуло как железо к магниту. Где бы мне ни доводилось повстречаться с медиками: в гостях, в поезде, просто на улице - я не упускал случая, чтобы заговорить о "зоревой" медицине. Большинство и слыхом не слыхали о такой науке. Немногие заинтересованно расспрашивали, рассказывали мне о тибетской медицине, подыскивали другие аналоги. В разговоре неизменно звучала мысль - попробуйте разобраться сами!

Что принесло мне первое, непосредственное, "золотое" соприкосновение с народной телепатической медициной? Ощущение невероятного подъема сил и радости. Чувство глубокой тревоги: уходили из жизни старики и уносили с собой волшебное знание. Унижающее чувство собственного бессилия. Протест против тех, кто должен был, кто мог бы, но оставался глух. И нестерпимое чувство стыда перед Марией Степановной: обещал помочь - и не помог! Я маялся, не находил себе места и... летом 1959 года навсегда уехал из села Ояш. Да, Марии Степановне со мной не повезло. Я был ее последней надеждой. Через четыре года ее не стало.

О последующих тридцати годах рассказывать подробно нет смысла. Внешне было мало примечательного. Но, как в русле ручья, засыпанном окатанной галькой, не иссякает скрытый поток воды даже в самое сухое время года, так и "зоревая медицина" в моей жизни. Чем бы другим я ни занимался, она всегда оставалась подспудным течением. Хотя, как вы понимаете, не в смысле лечения других людей, а в том, что я действительно получил из рук волшебницы Марии Степановны Зубаревой: в искусстве саморегуляции.