Глава 4. Всемирный исторический процесс

47

на наш взгляд, верно и в отношении убийства супруги при гибели супруга, практики убийства новорожденных девочек, инфантицида в целом и т. п.

Подчеркнем, что милитаризацию и высокоранговость общества могли провоцировать и иные обстоятельства, однако наиболее отчетли­во указанные тенденции прослеживаются именно в обществах, в эконо­мике которых скотоводство (в отношении рассмотренного «раннего» - доконеводческого скотоводства) играло более или менее существенную роль.

6. Протогосударство: дворец, храм, амбар и царь-жрец. Впервые феномен царей-жрецов был описан Дж. Фрэзером в фундаментальном труде «Золотая ветвь»⁶⁶. Ученый показал широкий, практически повсе­местный характер данного феномена на определенном этапе развития человечества, взаимосвязь политико-социального выражения с концеп­туальной формой системы управления в первых общностях, которые можно обозначить как первые протогосударства.

Протогосударство как культурный феномен позволяет идентифици­ровать наличие должности правителя («царя-жреца»), выраженной в оп­ределенном местонахождении (храм-дворец), брачных отношениях («священный брак») и предметах одежды и быта (тем самым, исходя из археологических данных, в качестве протогосударства можно опреде­лить то поселение, в котором четко выделяется строение (комплекс строений), выполняющее одновременно функции дворца, храма и амбара (склада), занимающее, как правило, центральное положение).

Однако именно нерасчлененность должности от материальных носи­телей, выраженное в формуле «мы верны трону и всякому, кто его зани­мает»⁶⁷, фетишизм древнего сознания отграничивают протогосударство от собственно государства.

Основной функцией традиционного протогосударства на начальном этапе являлась интегративная. Города-протогосударства были вынужде­ны конкурировать с иными поселениями и первобытной периферией за привлечение населения. Развитие поселения, выделение центрального культово-хозяйственного строения - резиденции царя-жреца привело к оформлению женской иерархии. Первоначальные парные взаимоотно­шения лидера общины с избранными женщинами трансформировались в «священный брак»⁶⁸ царя-жреца и жриц соответствующего культа, таким образом корпус жриц изначально выполнял интегративную функцию, привлекая мужчин к борьбе за занятие должности царя-жреца.

⁶⁶ Фрэзер Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. С. 18-20.

⁶⁷ Бенгальское нормативное изречение (см.: Там же. С. 312).

⁶⁸ Там же. С. 163-170.

С увеличением числа жриц у части из них ритуальная связь с ца- рем-жрецом носила определенно-временный или спорадический харак­тер, тем самым сексуальная связь со жрицей иных лиц перестала но­сить характер вызова царю-жрецу. Однако требование соответствия избранника жрицы высокому рангу оставалось неизменным. В даль­нейшем формализация данного требования как способности принесе­ния дара привела к интерпретации указанного феномена в качестве древней формы проституции, что представляет неадекватную оценку. Низкоранговый мужчина исполнял одну из форм взаимодействия, при­сущую высокоранговому, - приносил дары жрице, тем самым фор­мально отождествлялся с высокоранговым, что позволяло удовлетво­рить психофизиологические потребности. Таким образом, феномен ранней урбанизации обязан, прежде всего, интегративной функции женщин в социальной и экономической сфере.

Интегративную функцию жриц иллюстрирует сказание «О все ви­давшем» (эпос о Гильгамеше). В окрестностях Урука поселяется обла­дающий выдающейся силой и препятствующий жителям города «в степи трудиться» чужеземец. Гильгамеш посылает к нему блудницу:

Увидала Шамхат / дикаря-человека,

Мужа-истребителя / из глубины степи <...>

Раскрыла Шамхат груди, / свой срам обнажила,

Не смущаясь, / приняла его дыханье,

Распахнула одежду, / и лег он сверху,

Наслажденье дала ему, / дело женщин,

И к ней он прильнул / желанием страстным с.. .>

Когда же насытился лаской,

К зверью своему / обратил лицо он.

Степное зверье / избегало его тела.

Вскочил Энкиду, - / ослабели его мышцы,

Остановились ноги, - / и ушли его звери.

Смирился Энкиду, - / ему, как прежде, не бегать!

Но стал умней, / разумением глубже, - Вернулся и сел / у ног блудницы,

Блуднице в лицо смотрит,

И что скажет блудница, - / его слушают уши.

Блудница ему вещает, Энкиду:

«Ты красив, Энкиду, / ты богу подобен, - Зачем со зверьем / в степи ты бродишь?

Давай введу тебя / в Урук огражденный <.. .>

Энкиду ей вещает, блуднице: