Глава XI

I. О заблуждении, в какое мы впадаем относительно воздействия предметов на внешние органы наших чувств. — II. Причина этого заблуждения. — III. Возражение и опровержение его.

В этой главе и в трех следующих мы будем говорить об этих четырех актах, которые, как мы только что упомянули, смешиваются между собой и считаются за одно простое ощущение; мы объясним лишь в общих чертах заблуждения, в какие мы впадаем, потому что если бы мы и пожелали вдаться в подробности, то мы никогда не были бы в состоянии выполнить это. Мы надеемся, однако, что нам удастся дать читателю возможность открыть с наивозможно меньшим трудом все те заблуждения, в какие могут ввести нас чувства; но для этого мы просим читателей серьезно поразмыслить как над следующими главами, так и над той, к чтению которой они сейчас приступят.

I. Первый из тех актов, которые мы обычно не различаем в каждом из наших ощущений, есть воздействие предметов на внешние органы нашего тела. Известно, что почти никогда не делается различия между ощущением души и этим воздействием предметов;

это не нуждается в подтверждении. Почти все люди воображают, что, например, тепло, которое они ощущают, находится в огне, причиняющем его; свет — в воздухе, цвета — в окрашенных предметах. Они не думают о движениях тех неощутимых тел, которые вызывают эти чувства или, вернее, сопровождают их.

II. Правда, люди не утверждают, что боль находится в игле, которою они укололись, хотя они вполне допускают, что жар находится в огне; это происходит потому, что игла и ее действие видимы, а маленьких частиц дерева, вылетающих из огня, и их прикосновения к нашим рукам мы не видим. Не видя ничего, что прикасалось бы к нашим рукам, когда мы греемся у огня, но ощущая в них теплоту, мы, естественно, решаем, что эта теплота находится в огне, так как ничего иного мы не видим.

Стало быть, обыкновенно, мы действительно приписываем свои ощущения предметам, когда причины этих ощущений нам неизвестны; и из того, что боль и щекотание появляются вместе с чувственными телами, как например с иглой и пером, которые мы видим и к которым прикасаемся, мы не решаем еще, что ничего подобного этим ощущениям нет в предметах, вызвавших их в нас.

III. Правда, это не мешает нам все же думать, что ожог находится не в огне, а только в руке, хотя причиною его будут те же частички дерева, как и причиною теплоты, которую мы, однако, приписываем огню; но дело в том, что ожог есть вид боли, и несколько раз убедившись в том, что боль не находится во внешнем теле, причиняющем ее, мы склонны думать то же и относительно ожога.

102

НИКОЛАЙ МАЛЬБРАНШ

Так думать заставляет нас еще и то, что боль или ожог отвлекают все внимание нашей души к частям нашего тела, а это мешает нам думать о чем-нибудь ином. Само собой понятно, разум связывает ощущение ожога с предметом, на который более всего устремлено его внимание; и так как, немного спустя после ожога, мы замечаем, что ожог оставил видимые следы в той части тела, в которой мы ощущали боль, то это еще более укрепляет нас в мысли, что ожог находится в руке.

Это обстоятельство не нарушает, однако, следующего довольно общего правила: «Мы имеем привычку приписывать свои ощущения предметам всякий раз, когда они действуют на нас посредством движения каких-нибудь невидимых частиц, поэтому-то мы думаем, обыкновенно, что цвет, свет, запах, вкус, звук и некоторые другие ощущения (sentiments) находятся в воздухе или во внешних предметах, причиняющих их, ведь эти ощущения вызваны в нас движением каких-нибудь неощутимых тел».'