10.2. Богочеловечество и творчество

Невозможно понять Бога, минуя человека, писал Франк, как невозможно понять человека, минуя Бога. «То, что делает человека человеком, — начало человечности в человеке — есть его Бого-человечность» (2, с. 206). Смысл этого своего основного тезиса Франк раскрывает так. Бог не только трансцендентен, но и имманентен, Он все пронизывает Своим присутствием. Поэтому Он присутствует в человеке как начало, «глубоко и исконно сродное» человеку. В самой глубине своей души человек встречает Его и может вступить с Ним в общение как с Личностью. Возникает «я‑Ты отношение» (тема введена в философию ХХ в. М. Шелером и М. Бубером), которое в его интерпретации становится сутью религиозного опыта. С любым человеческим «ты» человек встречается внешним образом, но с Богом — в самой своей глубине.

Встреча с Богом обнаруживает глубинную внутреннюю связь человека с Богом. То, что я Его встречаю, означает, что Он во мне живет. Это не пантеизм, настаивал Франк, потому что Бог не только имманентен, но и трансцендентен. Но все же: «Бог есть такое “Ты”, которое есть как бы глубочайшая основа моего собственного “Я”… Я сознаю Его внутренней основой моего бытия, именно в Его качестве существа, иного, чем я сам» (2, с. 208-209). Это и есть богочеловеческое отношение. Как видно, для Франка присутствие Бога в глубине личности означает больше, чем только присутствие, — это основополагающее присутствие, объективно надежная основа для конституирования личности, чтобы ее бытие в мире не было чем-то случайным.

«Богочеловечность» человека, по Франку, следует понимать как «именно потенциальное присутствие в нем некоего божественного начала как его имманентного конститутивного начала» (2, с. 252). Это исключает как гуманистическую автономию человека, так и абсолютизацию Бога за счет унижения человека. Внутренне входя в человека, Бог деликатно определяет его бытие как «свободное самобытие». Бог не сковывает свободу человека, а творит ее изнутри.

Из этого следует понимание творческой деятельности человека. Франк видит в ней активность, при которой из глубин его души усилиями человека рождается нечто новое. Это оформляет его духовный опыт для передачи другим людям. Творчество есть везде, где цель деятельности рождается из глубин человеческого духа. Художник-творец выражает здесь не себя, а обретенное им или вверенное ему духовное сокровище. В подлинном духовном опыте всегда есть что-то не от нас, сверхчеловеческое, что соединяется с человеческим усилием. Творческой силой человек обладает как «порождение и своеобразное выражение самой творческой энергии Бога» (2, с. 263). «Человек как творец есть соучастник Божьего творчества» (с. 280).

Осознавая себя творцом, человек чувствует, что на самой последней глубине импульс творчества исходит от Бога. Воля Божья созидает его как творца. «В лице человеческого духа мы встречаемся с таким сотворенным существом, которому Бог как бы делегирует частично свою собственную творческую силу, которого Он уполномочивает быть активным соучастником Своего творчества» (2, с. 282). Подлинное творчество невозможно без нравственной серьезности и ответственности. «Оно требует нравственного усилия, правдивости, должно сочетаться со смирением, совершается через аскезу бескорыстного служения» (2, с. 287).

Человек свободно и сознательно участвует в Божьем творчестве, исполняет Его волю и свою долю в Его замысле. Но не всю полноту воли Божьей, потому что может в своем творчестве выразить лишь один из многих замыслов Божьих. Человек призван к большему — к соединению твари с Творцом, к теосису (обожению). В этом он, согласно Франку, менее всего творец: он со смирением принимает благодать, которая творит его самого в новом качестве. Следовательно, идеал творчества должен быть подчинен идеалу святости.

Как видно, основные положения философии творчества у Франка сформулированы в противовес тому, что писал Бердяев, считавший творчество «антропологическим откровением». Бердяев ставил идеал творчества выше идеала святости и отвергал предваряющее аскетическое очищение мотивов творчества. Франк дает понять, что Бердяев определил свое понимание творчества без связи с тем богочеловеческим идеалом, который высоко ценил у Соловьева и считал своим. Мы видим также сдержанное отношение Франка к тому пониманию творческого труда, которое встречается у крайних протестантов. Суть его в том, что Бог вверяет христианину творческое исполнение части его плана на своем рабочем месте. Однако кто вправе утверждать, что ему известен Божий план? Если он не известен, то не должен привлекаться для объяснения.