1.3. Управление и социальные науки

Традиционная концепция функций знания

В связи с тем, что в управлении используются теоретические знания из различных областей, возникает вопрос: а существует ли управленческое теоретическое знание как самостоятельная научная дисциплина? Наличие учебного курса “Теория управления” вряд ли может служить аргументом, поскольку учебный курс может представлять собой как набор знаний из различных областей для осуществления определенного рода деятельности.

Опыт показывает, что в любой деятельности используется комплекс знаний различных дисциплин, поскольку нет однозначного соответствия между практической деятельностью и какой-либо дисциплиной. Любой вид деятельности обслуживается разнородными знаниями, однако это не препятствует существованию различных научных дисциплин. На этом примере можно предположить, что и управление не является исключением. Однако примеры также не являются достаточными аргументами.

На каком основании можно ставить вопрос о том, что теория управления имеет статус научной дисциплины? Таковым, на наш взгляд, выступает определенное понимание соотношения теоретического и проектного знания.

Одним из главных обстоятельств, используемых для обоснования отрицания управленческого знания как самостоятельной дисциплины, является, на наш взгляд, широкое распространение натуралистических взглядов на социальные связи.

Известно, что в традиционной теории онтологических законов главными функциями их знания считают объяснение и предсказание. Названные функции логично вытекают из понимания законов, которые редуцируются к причинным связям. Знание же связей может использоваться двояким образом:1)зная следствие, можно искать его причину, что и лежит в основе схем объяснения; 2) зная причины, можно предсказывать следствия. Если же связи социальной реальности рассматриваются как объективные, самодействующие (в данном случае неважно, как мыслится их действие, через человека или помимо его), то предвидение приобретает значение безусловного знания о будущем. Действие законов выступает гарантом того, что предсказанны на их основе события сбудутся.

Примером такого применения номологического знания может служить учение о коммунистической формации. Его авторы, как это хорошо известно, видели специфику своего учения о коммунизме в его научном и общем характере. Научность усматривалась в том, что будущее предсказывалось на основе законов, в отличие от его обоснования свойствами человеческой природы, а общий характер – в том, что прогнозировались его существенные черты, а не детали¹.

Данная концепция не преодолена до сих пор. Приведем пример. “Законы управления выражают важные внутренние устойчивые связи, особенности процесса управления. Они носят объективный характер и не зависят от воли людей, напротив – определяют их волю, сознание и намерения”².

Таким образом, натуралистическое понимание объективности общих социальных связей, отождествляемых с онтологическими законами, приводило к выводу, что социальные прогнозы ничем не отличаются от естественнонаучных. Приведенный пример подтверждает, что знания о конкретных законах находятся в прямой зависимости от философской доктрины самих законов.

Натуралистическая интерпретация социальных законов содержит весьма значительное противоречие: если прогноз будущего является объективным, то не существует необходимости бороться за такого рода будущее, оно наступит само по себе. Если же прилагаются усилия по реализации такого прогноза, то он оказывается целью, то есть выражением некоего желаемого состояния, причем какой-то группы людей. История в таком случае оказывается не естественно-историческим, а культурно-историческим процессом.

Отмеченные способы объяснения жизни людей являются взаимоисключающими. Прогнозы, якобы основанные на знании объективных законов, требуют объяснения действий человека через независимые внешние причины, они предполагают понимание целей как проявления объективных причин. Признание выбираемости целей человеком (их невыводимость из причин) означает, что человек стремится подчинить себе обстоятельства своей жизни. Попытка синтезировать эти два подхода в том духе, что мотивы являют собой проявление внешних причин, ведет к отказу от понимания человека как субъекта исторического творчества, к его устранению из последнего. Признание человека субъектом означает, что именно он вырабатывает цели, даже в том случае, когда ему кажется, что они – проявление каких-то нечеловеческих сил.