66. Правовое регулирование наследственных отношений международного характера в Российской Федерации и за рубежом; современные тенденции.

С принятием части третьей Гражданского кодекса Россия попала в категорию тех государств, которые используют несколько критериев подчинения отношений по наследованию своему законодательству. Одним из таких критериев является «закон места жительства» наследодателя. Рассматриваемый критерий применяется как общая коллизионная привязка к отношениям гражданско-правового характера в отношении наследования движимого имущества, для установления круга наследников (в том числе вне пределов. России), определения условий перехода прав на наследуемое имущество от наследодателя к наследникам, включая принятие наследства, и установления состава наследства. Обращение к «закону места жительства наследодателя» необходимо и при выявлении сроков принятия наследства. Эта норма используется и в ситуации, когда кредиторы наследодателя предъявили иск к наследникам до принятия наследства.

Рассматриваемое коллизионное правило не имеет однозначного содержания ввиду различий в толковании понятия «место жительства». Известно, что любое лицо обладает местом жительства по рождению. Оно может также приобрести «домициль» по выбору, если переезжает в иную страну. Законодатель не указывает, какое содержание «закона места жительства» используется в целях определения права, подлежащего применению. Обращение к термину «последнее» в ст. 1224 ГК РФ по отношению к приведенному коллизионному принципу дает основания полагать, что речь идет о «домициле» на момент смерти¹.

Критерий «последнее место жительства», очевидно, обозначает не просто пребывание лица, а нахождение его в конкретном месте (государстве) в течение довольно длительного временного интервала. Именно нахождение, воспринимаемое как «проживание», и необходимо для возникновения соответствующей правовой связи наследодателя с данным государством для прикрепления возникших наследственных отношений к соответствующему правопорядку².

Наследование недвижимости осуществляется в соответствии с иным критерием установления компетентного права. Речь идет о «законе места нахождения вещи» (lex rei sitae). В данном случае российское законодательство продолжает испытывать на себе влияние международных соглашений — договоров об оказании правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам. Эти документы, собственно, и предложили данную формулу. Она приводится в соглашениях между Россией и Литвой, Россией и Молдовой, Россией и Польшей, Россией и Кубой, а также в многосторонней Минской конвенции стран СНГ о взаимном оказании правовой помощи от 22 января 1993 г.

Коллизионная формула «закон места нахождения имущества» с успехом применялась и в ранее действовавших документах. Она создавала условия для подчинения законодательству Российской Федерации отношений по наследованию различных строений, находящихся не ее территории (ст. 169 Основ гражданского законодательства 1991 г.). В настоящее время сфера применения данной коллизионной привязки существенно расширилась. Теперь ее необходимо учитывать, когда объектами наследования выступают не только здания и сооружения, но и многолетние лесные насаждения, участки недр, словом, те объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно (ст. 130 ГК РФ).

Следует отметить, что к недвижимым вещам относятся также корабли, воздушные суда и даже космические объекты. Поскольку эти объекты по своей природе способны перемещаться в пространстве, подчинение режима их наследования российскому праву лишь по причине физического нахождения в России в тот или иной момент было бы недостаточно обоснованным. Этим и объясняется то обстоятельство, что в отношении указанных объектов ст. 1224 ГК стремится использовать не принцип lex rei sitae, а специальную формулу прикрепления — «закон места государственной регистрации». Эта привязка представляет собой исключение из общего правила об определении права, подлежащего применению к вещным правам. Она содержится в ст. 1207 ГК РФ. Правила этой статьи предельно четки: российское право полномочно в отношении лишь того имущества, что внесено в Государственный реестр РФ. В остальном же вещные права на имущество определяются по праву той страны, где находится это имущество.

Явление «расщепления статута наследования» известно российскому праву. Вместе с тем нужно иметь в виду, что закон (ст. 1224 ГК РФ) прямо не указывает на существование различий в местонахождении движимых и недвижимых объектов, а лишь упоминает об этом факторе. В силу этого те коллизионные принципы, которые призваны установить наиболее компетентное право в данном вопросе, могут сделать выбор и в пользу отечественного права. «Распадения» единого статута на два и более правопорядков в такой ситуации не происходит. Однако изменение общего подхода к регламентации наследственных отношений (отказ от генеральной коллизионной привязки к личному закону наследодателя, применяемой ко всей наследственной массе прежним законодательством) способно привести к раздельному регулированию наследования движимых и недвижимых объектов. В подобных обстоятельствах наследственное правопреемство отдельных категорий имущества вполне может подчиняться различным правопорядкам — как отечественному, так и иностранному, либо правопорядкам двух разных государств.

В результате обращения к разным правовым системам такие понятия, как «место жительства», «движимое и недвижимое имущество», «вещные права», не могут избежать различного толкования.

Применение иностранного закона - для детализации перечисленных понятий может повлечь за собой необходимость разъяснения таких терминов, как «место обычного проживания», «место делового обзаведения» (содержатся в законодательстве Швейцарии), «вдовий узуфрукт» (присутствующий в нормативных актах Испании), «реальная и персональная движимость» (понятие известно английскому законодательству о собственности), «судебная ипотека» (содержится в Законе Французской Республики № 55-22 от 4 января 1955 г.). В таком случае российский юрисдикцион-ный орган будет вынужден прибегнуть к ст. 1187 ГК и окажется перед выбором: либо квалифицировать эти понятия в том виде, в каком они изложены в иностранном нормативном акте, либо искать их аналоги в отечественном праве.

Приведенные коллизионные принципы действуют в отношении соответствующих частей наследственной массы. Однако основное свое значение они приобретают в ситуации, когда по завещанию осуществляется переход прав на наследуемое имущество от одного лица к другому. Завещательное распоряжение обычно обязывает компетентные органы установить, удовлетворяет ли оно формальным требованиям по его составлению, не нарушает ли нормы публичного порядка, не затронуты ли права и законные интересы третьих лиц, подлежащих обязательной защите.

В Российской Федерации законодательство по существу воспроизводит общепринятую формулу о том, что завещание должно быть совершено лицом, обладающим дееспособностью в полном объеме (ст. 1118 ГК РФ). Природа завещательной дееспособности отличается известной двойственностью. С одной стороны, способность лица к составлению завещания представляет собой одно из проявлений его общей гражданской дееспособности и входит в содержание личного статуса. В то же время в практическом плане она проявляется лишь тогда, когда рассматривается как предпосылка действительности наследственных правоотношений. Разрешая возникшую коллизию, законодатель предусматривает отдельную коллизионную норму применительно к завещательной дееспособности и предпочитает согласовывать способность индивида к составлению завещания с требованиями того государства, где он проживал в момент его составления (п. 2 ст. 1224 ГК РФ).

Нельзя не коснуться и так называемой проблемы обратной отсылки. Вполне реальна ситуация, когда наличие места жительства за рубежом приведет к необходимости использования иного критерия установления права применительно к возможности завещать, например критерия гражданства. В частности, закон гражданства определяет способность наследодателя к составлению или отмене завещания в праве Греции, Египта, Италии и других государств. Аналогичен подход и договоров о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам, заключенных между Российской Федерацией и Республикой Польша 16 сентября 1996 г., между Российской Федерацией и Республикой Индия 3 октября 2000 г. Если наследодатель обладает постоянным местом жительства в одной из приведенных стран— участниц такого соглашения, то возникает вопрос, какое право должно быть применено (материальное или коллизионное). Статья 1190 ГК РФ указывает на необходимость применения материального права.

Отдельная норма установлена и в отношении формы завещательного распоряжения. Как указывает действующее законодательство Российской Федерации, форма завещания также определяется в соответствии с законодательством той страны, где проживает наследодатель в момент составления распоряжения на случай смерти. В России в соответствии со ст. 1124 ГК РФ последняя воля индивида должна быть представлена в письменной форме вне зависимости от того, в каких обстоятельствах она совершается и какого имущества касается. Исключения из этого правила строго регламентированы законодателем (ст. 1129 ГК РФ).

Существуют ли какие-либо способы защиты прав и интересов российских граждан, как тех, кто вынужден составлять завещание за рубежом, так и тех, кто является наследником? Искомую защиту можно найти в консульской миссии. Консул участвует при составлении точной описи наследства (в соответствии с консульскими конвенциями он присутствует при опечатывании наследства компетентными органами государства пребывания). Вмешательство консула позволит принять меры по сохранности наследуемого имущества и распоряжению им (консульское должностное лицо правомочно подавать прошения о принятии таких мер и защищать интересы завещателя в различных инстанциях)².

Коллизионно-правовое регулирование наследственных отношений международного характера.

Появление международного элемента в наследственных отношениях объективно порождает основу для формирования трех групп коллизионных ситуаций. Коллизии возникают, например, в процессе наследования по закону, либо при осуществлении наследования по завещанию, либо в силу тех различий, которые проявляются в сфере наследования движимого и недвижимого имущества.

При наследовании по закону необходимо найти такой правопорядок, который определил бы перечень предполагаемых обязательных наследников и установил очередность их призвания к наследству. Правоприменительным органам государства также необходимо выяснить, имеются ли основания для выявления иных претендентов на наследство и тех, кто не наследует в принципе, в силу того, что не обладает правом допуска к наследству.

Процедура определения надлежащего правопорядка зачастую осложнена тем, что имущество наследодателя (в частности, недвижимое) может находиться и вне пределов того или иного государства. Каждая страна по-разному устанавливает объем прав на это имущество, порядок их осуществления и формы их защиты. В такой ситуации распределение долей наследников и последующее приглашение их к наследованию представляются весьма затруднительными. Естественно, государства заинтересованы в единой коллизионной привязке, которая определила бы применимое право для регулирования всей совокупности отношений по наследованию имущества, как недвижимого, так и движимого.

Природа завещательного распоряжения допускает и непосредственное волеизъявление лица по поводу выбора права. Во всяком случае, нельзя исключать ситуации, когда наследодатель может указать на необходимость применения того правопорядка, в котором он усматривает некие преимущества в силу происхождения, гражданства, этнических и культурных мотивов. Многие государства предусматривают множество вариантов выбора права, подлежащего применению к форме завещания. Так, закон Чехословакии «О международном частном праве и процессе» от 4 декабря 1963 г. (в настоящее время действует на территории Чехии и Словакии) предусматривает, что и законодательство того государства, на территории которого было составлено завещание, может быть признано полномочным в отношении всех вопросов, связанных с формой завещательного распоряжения. Закон Венгрии «О международном частном праве» 1979 г. допускает, что наследодатель вправе составить завещание, руководствуясь законами страны — последнего места жительства. В конечном итоге ничто не мешает ему воспользоваться и законодательством своего отечества для установления формы завещания.

Если коллизионные правила различают движимое и недвижимое имущество, то вполне возможна ситуация, когда отказополучатель (лицо, в пользу которого наследник обязан исполнить некие обязательства по завещанию) практически ничем не отличается от наследников или избавлен от многих их функций (например, от обязанности представления отчета по прибылям, полученным наследодателем от использования наследуемой недвижимости в своих целях). Нечто подобное наблюдается в ЮАР, где действует Закон 1987 г. «О порядке составления завещания», который отдельно регламентирует права наследников и права легатариев — отказополучателей.

Немало сложностей связано и с коллизионно-правовым регулированием порядка составления и вступления в силу завещательного распоряжения. По законам Канады никто, кроме завещателя, не вправе подписывать завещание, даже если наследодатель и присутствует при этом (Закон «О реформировании наследственного права» 1994 г.). В то же время отсылка к английскому закону допускает подпись иного приглашенного лица, но обязательно в присутствии наследодателя².

Международные договоры как средство регулирования наследственных отношений

Перечень международных соглашений по вопросам наследования открывает Конвенция о коллизии законов, касающихся формы завещательных распоряжений (совершена в Гааге 5 октября 1961 г.), которая фактически рассматривает все возможные виды коллизионных привязок, регламентирующих форму завещания. В зависимости от сложившейся ситуации Конвенция предполагает возможность применения законодательства той страны, либо гражданством которой лицо обладало к моменту составления завещания, либо где оно преимущественно проживало.

Вашингтонская конвенция о единообразном законе о форме международного завещания от 26 октября 1973 г. Конвенция направлена на создание единообразных материально-правовых норм, устанавливающих форму завещания. Она содержит две группы требований для государств-участников. Во-первых, такое государство вносит в свое законодательство правила составления международного завещания, предусмотренные текстом Конвенции 1973 г. (Приложение 1), либо оно пользуется их переводом на официальный язык данной страны. Вашингтонская конвенция 1973 г. допускает внесение исправлений в правовые документы, чтобы обеспечить вступление в силу Приложения к Конвенции. Во-вторых, договаривающиеся государства обязаны создать институт уполномоченных лиц, которые будут действовать в отношении международного завещания. За пределами государства функциями таких лиц облечены консульские и дипломатические представители.

Однако Вашингтонская конвенция зачастую не в состоянии разрешить те проблемы, которые возникают уже после вступления завещания в силу. Поэтому ее следует рассматривать в совокупности с другим документом — Гаагской конвенцией относительно международного управления имуществом умерших лиц от 2 октября 1973 г.

Гаагская конвенция 1973 г. предусматривает учреждение международного сертификата по установлению круга лиц, допущенных к управлению имуществом умершего. Такой сертификат составляется компетентным органом, как правило, судебной или административной инстанцией в государстве — месте обычного проживания умершего в соответствии со своим правом. Допускается также применение права той страны, гражданством которой умерший обладал.

Гаагская конвенция о праве, применимом к имуществу, распоряжение которым осуществляется на началах доверительной собственности, и о его признании от 1 июля 1985 г. предлагает несколько иной порядок установления права. Она обладает, пожалуй, наибольшим числом различных специфических деталей. Так, лицу, передающему наследуемое имущество (учредитель —settlor), рекомендуется самостоятельно избрать право и сформулировать мотивы своего выбора в специально подготовленном акте (ст. 6). Если выбор права не состоялся, то действуют предписания той правовой системы, с которой наследование доверительной собственности наиболее тесно связано.

Перечень универсальных многосторонних соглашений, действующих в сфере наследования, завершает Конвенция о праве, подлежащем применению к наследованию недвижимого имущества (совершена в Гааге 1 августа 1989 г.). Этот документ мало отличается от Конвенции 1961 г. Он также предоставляет возможность выбора права наиболее тесной связи для регламентации правоотношений в сфере наследования недвижимого имущества. Юридическое оформление подобного выбора осуществляется посредством соответствующего заявления. Форма заявления и его содержание определяются по законам той страны, где оно составляется (ст. 3, 4, 5 Конвенции). Данная Конвенция разрешает и применение права другой страны, с которой у лица имеется наиболее тесная связь (ст. 5).

По Гаагской конвенции 1989 г. недопустимо возникновение наследственных притязаний друг к другу у индивидов, находящихся под юрисдикцией различных государств, если неясна очередность, в которой осуществляется призыв к наследованию (ст. 13). Примечательна и другая особенность этой Конвенции. Она провозглашает очевидную взаимосвязь между правом государства, которому индивид хотел бы подчинить режим наследования своего недвижимого имущества, и объемом этого имущества. Заслуживает внимания также то, что Гаагская конвенция 1989 г. препятствует возникновению негативных последствий влияния экономических, социальных или политических мотивов.

Россия пока не участвует ни в одной из приведенных конвенций. Поэтому опыт Российской Федерации в сфере международно-правовой регламентации отношений по наследованию можно изучать на примере региональных и двусторонних соглашений об оказании правовой помощи и консульских конвенций. Вместе с тем целесообразно обобщить те подходы к регулированию наследования, что сложились в практике отечественного законодательства.