опыт трансформации старопромышленных городов / !Полный текст

широко привлекать сильных и высокообразованных практических инженеров к участию в образовательном процессе;

получить максимальную свободу в составлении учебных программ с одновременным повышением ответственности за результаты своей деятельности; постоянно осуществлять профессиональную переподготовку инженеров.

Россия всегда славилась широкообразованными выдающимися учёными и инженерами, и эту традицию необходимо возродить во имя будущего страны. «Задача реформы заключается в том, чтобы дать им (университетам. – И. М.) известную опору и устойчивость для продолжения непрерывной, энергичной научной работы в целях умственного развития и выработки сознательной личности в молодом подрастающем поколении» [1, с. 121]. Эти слова гениального русского учёного академика В. В. Вернадского, чей 150-летний юбилей со дня рождения отмечается в этом году, чрезвычайно актуальны в настоящее время.

Список литературы

1.Аксёнов, Г. П. Вернадский [Текст] / Г. П. Аксёнов. – Москва : Молодая гвардия,

2001. – 484 с.

2.Большая Советская энциклопедия [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://alcala.ru/bse/izbrannoe/slovar-T/T10900.shtml (дата обращения: 28. 03.2013).

3.Гетманов, И. П. Коэволюционная динамика ноосферогенеза [Текст] / И. П. Гетманов. – Ростов-на-Дону : АПСН СКНЦ ВШ, 2004. – 188 с.

4.Капустян, В. М. Современные учебники с позиций универсальных требований технологической парадигмы В. М. Капустян, Н. А. Потехин // Научнопрактический журнал корпоративного университета Уралвагонзавода. – 2008. –

№ 1 (5). – С. 83–93.

5.Climate Change 2007 : Synthesis Report. – Downloaded from: http://www.ipcc.ch/pdf/assessment-report/ar4/syr/ar4_syr.pdf, ret, Retrieved 25.02.2012.

6.Engineers help shape the future. – Downloaded from: http://www.engineeringmessages.org/23673/28971/25294.aspx, Retrieved 14.02.2013.

7.EDUCATION QUOTATION. – Downloaded from: http://www.knowledgebase- script.com/demo/article-1076.html, Retrieved 13.03.2013.

8.Felder R. M., Wood R. M., D. R., Stice, J. E., and Rugarcia A. “The Future of Engineering. Education II. Teaching Methods That Work”. – Downloaded from:

281

http://www4.ncsu.edu/unity/lockers/users/f/felder/public/ (Accessed on December 30, 2007), Retrieved 11.03.2012.

9.Nagib Callaos, The Essence of Engineering and Meta-Engineering: A Work in Progress. – Downloaded from: http://www.iiis.org/nagib-callaos/engineering-and-meta- engineering/engineering-and-metaengineering.pdf, Retrieved 11.03.2012.

10.Engineering for a Changing World, A Roadmap to the Future of Engineering Practice, Research, and Education. – Downloaded from: http://milproj.ummu.umich.edu/publications/engflex%20report/download/engflex%20 report.pdf, Retrieved 09.02.2013.

11.Gabbi Seltzer. CT regular columnist Column: Liberal education a necessity in every

http://www.collegiatetimes.com/stories/14028/column-liberal-education-a-necessity- in-every-students-curriculum, Retrieved 09.02.2013.

12.Noam Chomsky. Manufacturing Consent: The Political Economy of the Mass Media.

– Downloaded from: http://www.goodreads.com/quotes/tag/education, Retrieved 14.03.2013.

13.Ronald B. Standler. Creativity in Science and Engineering. – Downloaded from: http://www.rbs0.com/create.htm, Retrieved 09.03.2013.

Н. Ю. Малкова

ФГАОУ ВПО «Дальневосточный федеральный университет», г. Владивосток

ТРАНСФОРМАЦИЯ ИДЕНТИЧНОСТИ И ОТНОШЕНИЯ К ДРУГОМУ НА ПРИМЕРЕ ВОСПРИЯТИЯ ГОРОДСКИМИ ЖИТЕЛЯМИ ГАСТАРБАЙТЕРОВ И ИНОСТРАННЫХ РАБОЧИХ

Статья посвящена проблеме трансформации идентичности современного горожанина. Обусловленная происходящим процессом глобализации, новая структура идентичности предполагает формирование более сложной жизненной культурной формы. Чужеземец как концептуальный персонаж провоцирует необходимость выработки символических образцов, включения мигрантов в структуру города через выработку правил

инорм поведения, преобразующих индивидуальное и общественное тело,

итем самым позволяет избежать «сползания в стагнацию».

282

Культура как форма бытия человека разворачивается в мире дуальных оппозиций. Этот мир конфликтный, разорванный и противоречивый. Глобальные процессы, изменяющие привычную форму бытия, протекают по образу ризомы, сети, мозаики, они неравномерны в пространстве

иво времени, многомерны и многорегиональны, представляют собой «одновременность неравного», сингулярный поток. Происходящие глобализационные изменения затрагивают не только международные и финансовые рынки, но и сферу символического [2, с. 227], трансформация которой оказывается для человека наиболее болезненной, так как предполагает прорастание/формирование более сложной жизненной культурной формы.

Культура случайных, сложенных из множества соприкасающихся, но не образующих конструкций фрагментов приводит к ситуации, когда человек, нуждающийся в смысле, не находит его в самом себе. Поэтому усилия на его поиски направляются вовне, превращая человека в странствующего субъекта [9]. В данном случае, говоря о глобализации, стоит избегать оценочных суждений, поскольку сам этот процесс представляет собой одну из форм более глубокого явления, обусловленного особенностями человека как родового существа. Знание и учёт этих особенностей, наиболее полно разработанные в рамках школы философской антропологии, помогут взглянуть на ожидающие человека изменения как на один из этапов его формирования/становления. К ним относятся: прямохождение, развитие мозга, неотения и ограничение инстинктов, а также «эксцентричное» отношение к миру (Г. Плеснер), избыток влечения, действие и разгрузка (А. Гелен), язык, воображение и открытость миру (М. Шелер). Так, например, эксцентричность как особый признак человека предполагает, с одной стороны, его «вплетённость» в мир, а с другой – способность проводить границу и дистанцироваться, а затем благодаря воображению превращать внешний мир во внутренний, а внутренний во внешний, что служит основой для раскрытия его сущности и идентификации.

Таким образом, в становлении человека как культурного существа важную роль играет Чужое, «расположенное» как в своей, так и в другой культуре, а человеческий опыт оказывается невозможным без инаковости

икультурного разнообразия. Отсюда одной из интерпретативных моделей мира будет оппозиция «мы» / «они», производная от оппозиции «свой» / «чужой». Мир «мы» – внутренний, обжитой, уютный, где всё знакомо,

283

имир «они» – находящийся по ту сторону Границы. «Своя» культура представляется как «организованная», в то время как «чужая» – хаос, «неорганизованность», недифференцированное, лишённое языка [8, с. 393], неартикулированное. Обжитому, внутреннему миру может угрожать только Чужое. Любая группа всегда идентифицирует себя с определённым пространством, а пространство, в свою очередь, – с собой. Чужеземец всегда приходит извне. Он всегда пространственно чужой. Согласно Г. Зиммелю, Чужеземец приходит сегодня, чтобы остаться на завтра, но остаётся все тем же Чужим, так как не может разделить с группой её интересов, поэтому он не только кажется опасным, но реально угрожает господствующему порядку. Отсюда в отношениях чуждости в характерном для любой формы взаимоотношений единстве «близость / дальность» возникает особое напряжение.

Такая модель освоения мира была характерна для Средневековья

иНового времени и сохраняется в современной культуре на уровне повседневного опыта, не являясь в то же время ни плохой, ни хорошей. Напротив, в качестве необходимого набора стереотипов (А. Шюц) – приписывания знакомых свойств незнакомому – её можно расценивать в качестве первичной и базовой формы, служащей для моделирования более сложных структур знаковых систем. Мозаичность, фрагментированность и пестроту современного мира воплотил в себе современный город, наводнённый чужаками, путешественниками, людьми, вернувшимися на родину. Говоря словами Ж. Делёза, современный город олицетворяет собой «распределение, распределяющееся в пространстве», которое можно определить как лишённое точных границ. Поэтому никто не возвращается и не принадлежит никому, «но все люди размещены там и сям таким образом, чтобы занять как можно больше пространства» [3, с. 55]. Такое размещение в пространстве, касающееся факторов идентификации и их смыслов, Ж. Делёз определяет как номадическое или распределение бродяжничества [3, с. 55]. Проживание чувства свободы и мобильности как непривязанности к како- му-то месту оборачивается непознаваемостью Другого в опыте современного человека [6, с. 59–60].

Российский город не является исключением, испытывая на себе все тяготы общемирового «вызова». Ситуация «понаехали тут» в последние десятилетия – одна из реалий существования постсоветского города. При-

284

чём миграционные потоки идут в нескольких направлениях. С одной стороны, наблюдается миграция россиян из северных и восточных регионов страны в центральные и юго-восточные, с другой, из центральных – на Запад, в Канаду и др. Причём многие «дальневосточники» при переезде в Центральную Россию рассматривают её как перевалочную базу для дальнейшей эмиграции всё в ту же Канаду. Третий поток – гастарбайтеры (выходцы из Средней Азии, азербайджанцы, представители республик Северного Кавказа) и иностранные рабочие (китайцы, вьетнамцы, северные корейцы). В социальной иерархии города именно последним отведена самая низкая позиция. Они выполняют работу, за которую не берутся русские: это оптовая и розничная торговля, сфера общественного питания (работа уборщиков, посудомоек), уборка улиц, строительство, общественный транспорт. Очень часто по внешнему виду водителя маршрутки или такси можно определить, из какой страны он эмигрировал. Смена водителя автобуса, маршрутки или такси одной национальной группы представителем другой позволяет определить, кто из гастарбайтеров «поднялся».

В то же время у местного населения к рабочим местам, занимаемым гастарбайтерами, сформировано двойственное отношение. С одной стороны, бытует установка, что русские не берутся за выполнение определённых видов деятельности, так как их вытеснили гастарбайтеры, выполняя тяжелую, малооплачиваемую работу. С другой – это виды деятельности, которые в русском национальном сознании определяются как «грязная работа», от которой всегда хотелось отказаться [12, с. 56], и наконец-то появились те, кого можно, определив в касту «нечистых», занять ею.

«Нормой» для прибывающих в России мигрантов является незаконное пребывание на территории региона, что лишает их доступа к «уважаемым» видам деятельности и даёт возможность осуществлять по отношению к ним дискриминационные социальные практики на рынке труда

ижилья. Отсутствие легальных структур восходящей мобильности приводит к тому, что формируются её альтернативные формы в частном бизнесе

итеневой экономике [11], которая в повседневной практике вызывает неприязнь и часто трактуется как национальная традиция гастарбайтеров, обусловленная желанием нажиться за счёт русских. Хотя мигрантам отведено место в структуре города, но это место, в котором они по-прежнему остаются чужаками, не включёнными в систему полностью. Двойствен-

285

ность положения и превращает их в угрозу для «включённых», олицетворяя по сути культурную неартикулированность.

Сложность положения мигрантов и отношения к ним во многом обусловлена неоднородностью самих мигрантов, которых можно на основе проведённых исследований их намерений [11] разделить на три группы. Первая состоит из желающих укорениться в России, многие из таких мигрантов уже полностью интегрировались. Вторая – те, кто приезжает на заработки, но уже смог адоптироваться. И, наконец, третья группа, состоящая из молодых людей, недавно приехавших в Россию, не имеющих ни образования, ни квалификации, плохо или вообще не говорящих порусски, – их цель просто заработать [11, с. 7]. Именно это группы мигрантов не преследует цели аккультурироваться в местную среду, занимают

вландшафте города определённые локусы, обитая там как сегментированные группы, формируя замкнутые общины, воспроизводящие традиционную культурную среду, отличную от норм и образцов местного населения, олицетворяя собой опасность.

Схему восприятия россиянами гастарбайтеров и иностранных рабочих можно интерпретировать, опираясь на концепцию социальной структуры, предложенную М. Дуглас в книге «Чистота и опасность». Способом, позволяющим описать сложность социальной структуры, может служить бинарная оппозиция беспорядок / порядок. Исследовательница предлагает социальную структуру делить на две области. Первая – область определённости, упорядоченности, формализованости, вторая – область недостаточной формализации, в которой структурные категории пересекаются или куда они не простираются. Такие пограничные или межпограничные зоны являются локусами, в которых люди занимают противоречивые позиции, вынуждены играть амбивалентные роли. Если порядок всегда связан с ограничением, то беспорядок неограничен, в нём не реализован ни один образец и в то же время «его потенциал выработки образцов неопределённо велик. Поэтому, хотя мы и стремимся к порядку, мы не можем просто осудить беспорядок. Мы понимаем, что он разрушителен для существующих образцов, но мы также признаем его потенциал. Он символизирует одновременно и опасность, и силу» [5, с. 143]. Опасность для социальной структуры в целом и для формальной власти в частности заключается

внеопределённости, которую можно трактовать как нечёткость, нечистоту,

286

что может принимать форму осквернения: «Опасно уже то, что недовольный человек занимает подобную промежуточную позицию, и конкретные намерения этого человека тут ни при чём» [5, с. 155]. Неопределённость и противоречивость всегда вызывают страх и неприязнь. Всё нечистое соответственно является опасным: «Такое определение опасности представляет собой защитный механизм социальной структуры, которая классифицирует, дифференцирует, проводит разграничения и границы, но в то же время избегает их пересечения, наложения различаемых областей (по принципу "смешивать, но не сбалтывать")» [1, с. 13].

Если применять логику М. Дуглас, то гастарбайтеры и иностранные рабочие – это не просто «неартикулированное»: они – социальный эквивалент «нечистоты». Нашествие мигрантов воспринимается как осквернение территории. Поэтому как оскверняющие они всегда неправы и означиваются как враги. На последствия такой формы восприятия указала Ю. Кристева: «Экзальтированное отношение к своему происхождению и к архаическим народным ценностям зачастую выливается в агрессию, поскольку человеку свойственно искать и находить себе врага <…> Столь архаический способ сведения счётов может остановить или затормозить экономическое и культурное развитие стран» [7, с. 20], обернуться сползанием в стагнацию. Таким образом, в рамках городской среды формируются отношения по принципу противополагания: центр / периферия, «край цивилизации» / доминирующая культура. Через «край» означивается всё то, что отрицается и репрессируется центром, становясь условием возможности целостности, идентификации группы.

Так, например, Владивосток, как и большинство городов Дальнего Востока, – этот город, история которого едва превышает сто пятьдесят лет. Коренные жители – только третье живущее в нём поколение. Они осознают себя как находящиеся на краю, противопоставляя Центральной части России. Эмоциональное состояния и настроение большинства связано с неудовлетворённостью своей жизнью в городе, что выражается в определении своего нахождения в нём как временного, в постоянном проговаривании в устных разговорах желания из него уехать. Встреча с представителем «края» – гастарбайтером – для «коренного» можно расценивать как способ осознать свою принадлежность к центру путём самоинтерпретации себя как местного. Чужаки – это те, кто «ещё более временные», чем мест-

287

ные. Они определяются как носители «более низкой культуры», что особенно заметно по типичным репликам, адресованным водителям общественного транспорта: «Вези аккуратно, ты не у себя в ауле, ты в Россию приехал». Тем самым рождается «позиционное превосходство» (Э. Саид), происходит осознание своего высокого места и собственного права. Гастарбайтеры, определённые как Низкие-Другие, выполняют роль подпорки культурного статуса коренного жителя, служат оправданием его властной амбиции. Гастарбайтер – инструмент, необходимая составляющая образцов доминирующей культуры. Ещё раз стоит подчеркнуть, что к Низкому, Нечистому и Маргинальному возникает амбивалентное отношение, так как, с одной стороны, маргинальное – нечистое, исключённое, угрожающее, но с другой – это необходимая для «центра» «периферия», служащая инструментом подтверждения «центром» собственного статуса. В установке данного рода проявляется парадокс идентичности: она всегда основана на угнетении и преследовании.

Стоит остановиться ещё на одном достаточно важном моменте: город изначально представлял (а современный город это только усилил) тип совершенно особых социальных отношений, характеризующихся корпоративностью. Так, по мнению М. Вебера, одной из социокультурных предпосылок формирования города стало разрушение родовой общины и появление массы мигрантов. В связи с чем город всё время открыт для чужака. Чужеземец, на языке Ж. Делёза и Ф. Гваттари, – концептуальный персонаж. Это тот, кто манифистирует территории, абсолютные детерриториализации и ретерриториализации мысли [4, с. 80]. Мыслители полагают, что любая территория предполагает уже происшедшую детерриториализацию, или же они одновременны (поскольку любой человек в любом возрасте, независимо от того, идёт ли речь о бытовых мелочах или об ответственных испытаниях, ищет себе территорию, а затем ретерриториазируется в чём угодно – воспоминании, фетише, грёзе [4; с. 79]). Чужеземец и коренной житель противоположны, но и нужны друг другу. Включение внешней экспансии чужого / чуждого оборачивается динамикой развития. Чужеземец заново основывает территорию (ретерриатолизируя её), но для этого коренные жители сами должны начать «купаться в новой составляющей, осуществить новую имманентную детерриториализацию, сформировать среду имманентности» [4, с. 100].

288

Если исходить из того, что пространство современного города – это прежде всего пространство гетерогенное, то оно должно представлять собой совокупность организованных дисциплинарных пространств. Опыт города всегда предполагает изменение человека, его телесности. Человеческое тело Другого – носитель определённого поведения. «Опыт становления человека означает встречу с чужим, которое должно быть признано самостоятельным и неотчуждаемым. В этой встрече осуществляется опыт самосознания как ограничения. Но он же означает и открытость: признание границ связано с возможностью встречи и переговоров. Высший тип герменевтического опыта характеризуется открытостью Я по отношению к Ты, т. е. готовностью услышать другого. Так в разговор пластично вводится нравственное признание, а понимание оказывается формой не только познавательного, но и этического действия» [10, с. 280]. Наличие дисциплинарных пространств способно обеспечить возможность самосохранения, сосуществования и общения представителей различных культур через изменение человеческой телесности в соответствии с определённым символическим образцом.

Таким образом, город организует, упорядочивает и формирует как индивидуальное, так и общественное тело, являющееся определённой символической системой. Поэтому принимающая сторона должна обеспечивать включённость мигранта в свой повседневный культурный контекст, тем самым преобразовывать субъект в соответствии с заданными правилами и нормами поведения. Например, быть питерцем – это значит вести особый образ жизни, соответствовать заданным культурным образцам: говорить правильно, посещать выставки, премьеры и др., то есть вести себя «по-питерски», соответствовать групповым ожиданиям и типам поведения, через следование которым выстраивается идентичность группы. Поскольку мир воображаемого – это то, что определяет поведение человека, то необходимо определённым образом себя мыслить и воображать. Образы агрессии необходимо сменить более сложными образами, имеющими символическое значение, связанное с утверждением идентичности.

В современном российском городе местом, где могут примириться интересы «своего» и «чужого», выработаться определённые культурные образцы, может явиться фирма. Сегодня это форма организации общественного порядка, в которой создаются условия для мирного сосуществова-

289

ния и терпимости. Организационная культура – мир символического, воображаемого, способный определить поведение чужака, утвердив более сложную по структуре идентичность.

Список литературы

1.Баньковская, С. Мери Дуглас: экскурс в антропологический модернизм [Текст] / М. Дуглас // Чистота и опасность / М. Дуглас; пер. с анл. Р. Громовой, под ред С. Баньковской. – Москва : «КАНОН-Пресс-Ц», «Кучково поле», 2000. – С. 3–19.

2.Вульф, К. Антропология: история, культура, философия [Текст] / К. Вульф. – Санкт-Петербург : Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2008. – 280 с.

3.Делёз, Ж. Различие и повторение [Текст] / Ж. Делёз. – Санкт-Петербург : ТОО ТК «Петрополис», 1998. – 384 с.

4.Делёз, Ж. Что такое философия? [Текст] / Ж. Делёз, Ф. Гваттари; пер. С. Зенкина. – Москва : Академический проект, 2009. – 261 с.

5.Дуглас, М. Чистота и опасность [Текст] / М. Дуглас; пер. с анл. Р. Громовой под ред С. Баньковской. – Москва : «КАНОН-Пресс-Ц», «Кучково поле», 2000. – 288 с.

6.Запорожец, О. Хореография беспокойства в транзитных местах: к вопросу о новом понимании визуальности [Текст] / О. Запорожец, Е. Лавринец // Визуальная антропология: городские карты памяти / под ред П. Романова, Е. ЯрскойСмирновой. – Москва : ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2009. – С. 45–66.

7.Керни, Р. Диалоги о Европе [Текст] / Р. Керни; пер. с англ. – Москва : Весь Мир, 2002. – 320 с.

8.Лотман, Ю. М. О метаязыке типологических описаний культуры [Текст] / Ю. М. Лотман // Издбранные статьи: в 3 т. – Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культур / Ю. М. Лотман. – Таллинн : Александра, 1992. – С. 386–406.

9.Малкова, Н. Ю. Метакультурные основания межкультурных взаимодействий

Б. В. Марков. – Санкт-Петербург : Алетейя, 1999. – 304 с.

11.Мукомель, В. Методические и практические аспекты изучения интеграции иммигрантов: специфика постсоветского пространства [Текст] // Методология и методы изучения миграционных процессов. Междисцип. учеб. пособ. / В. Мукомель; под ред. Ж. Зайончковской, И. Молодиковой, В. Мукомеля. – Москва : Центр миграционных исследований, 2007. – С. 142–171.

12.Нильсен, Ф. С. Глаз бури [Текст] / Ф. С. Нильсен; пер. с норвеж. А. Ливановой

иЕ.Прохоровой. – Санкт-Петербург : Алетейя, 2004. – 348 с.

290